Литературная
мастерская

На этой неделе в гостях была Лиза Хайден — американская переводчица, которая перевела в США мои Языки Нимродовой башни, опубликованные в «РП». Пили с ней китайский чай, говорили сначала о китайцах, потом, конечно, о литературе. Она приехала в Москву на Международный конгресс литературных переводчиков. Привезла очень любопытный доклад — «Оптимистический взгляд с другого берега: Что такое «хорошо» в современной русской литературе». В разговоре выяснилось, что это довольно рискованное исследование, потому что его нельзя провести с помощью четких научных методов и предъявить публике объективные критерии оценок. Насколько я понял, Лиза пытается уловить, зафиксировать и описать особый момент, когда опытный читатель (каким, безусловно, является переводчик) вдруг ясно осознает, что читаемый рассказ хорош — что рассказ получается, получится. То есть осознает наперед, еще не дочитав рассказа — где-нибудь на начальных строчках, на первых страницах, в средине, — не важно, — на некотором расстоянии от финала. Или наоборот: осознает, что рассказ плох, не получается, не получится. В разговоре Лиза деликатно использовала термины «внутренняя художественная логика» и «отсутствие внутренней художественной логики». Если я не ошибаюсь в своей трактовке, это нечто такое, что проявляется на всех уровнях текста и в любом его месте, — нечто вроде группы крови, или генетической предрасположенности конкретного текстового организма к тому, чтобы быть рассказом или не быть им. Я сказал Лизе Хайден, что такой же момент, за которым следует смерть или счастливая  жизнь рассказа (повести, романа, неизвестно чего — того, что затеялось писаться) отчетливо ощущает и сам писатель. И указал на зеленые корешки с.с. Н.В.Гоголя в 9-ти томах, где можно найти очень много творений, брошенных внезапно и по непонятным причинам («Мертвые души» не в счет, эта поэма сама решала жить или умереть её автору, о чем я писал в эссе Гоголь и смерть). Мне жаль, что я не смог послушать доклад Лизы Хайден на Конгрессе (она читала его сегодня в Доме Пашкова). Хотелось проверить, правильно ли я ее понял.

Но это всё — к слову.

Теперь — к делу. Дела такие.

Прочитаны:

«Пес со слезящимися глазами» — автор Василий Гавриленко;

«Про вино и русские трактиры» — автор Алена Кривалова;

«Буржуазная Россия» — автор Наринэ Пайтян;

«Дядя Витя»  — автор Альберт Большаков;

«Институт отцовства, заочное отделение» — автор Юрий Осипов;

«Один день Натки Семидолькиной» — автор Людмила Куликова;

«ЖЭК» — автор Владимир Ключников;

«Цыганский мотив» — автор Маргарита Шестакова.

…Момент Лизы Хайден (МЛХ) — введем в оборот этот термин — просвечивает в разных точках рассказа Людмилы Куликовой «Один день Натки Семидолькиной». В этом «дне» деревенской девочки ничего впечатляющего не происходит. Пришла утром в свою «холобудку», выстроенною в роще из веток; подмела полы; запеленала и уложила в люльку из лопухов деревяшку, исполняющую роль новорожденного «сыночка» (зашла в «холобудку» и сразу «родила» его); потом, отправившись на мусорную свалку, отыскала там нечаянно старинный фотоальбом, где «люди со шляпами и с саблями»; оделась сама в шляпу и туфли матери, накрасила губы, вышла на улицу — на растерзание злого острословия мальчишек… Чтобы эти события впечатляли, нужна действительно «внутренняя художественная логика». Здесь она проявляется по-своему — в спокойном, светлом и внимательном повествовании. Внимательном к герметически закрытому миру (и мироощущению) ребенка. МЛХ дает о себе знать с первых же слов рассказа: «Лето. Натка ходит по миру.»…