Литературная
мастерская

«Тётя Нина»

В своём грязнопузном, мелкопяточном детстве мне везло на сумасшедших не то что чаще чем сейчас, нет, везло скорее как-бы качественнее, если так, конечно, можно выразиться. Не знаю. Какие-то они(сумасшедшие) были более драматичные что ли, трогательные как бы, теряюсь, теряюсь, вот - более обаятельные и открытые миру да. Звали(звал я) её тётя Нина. Жили мы в одном доме, в разных подъездах, на одинаковых этажах, гуляли в одном дворе, там и познакомились, в беседке, в ней и подружились. Тётя Нина была внушительной женщиной пятидесяти лет, ростом под два метра, часто в длинном широком светлом платье с васильками, с грязными каштановыми волосами, собранными в пучок, с очень тихим доверительным, но, что странно, довольно высоким голосом. Была ещё одна особенность, не менее странная чем голос, особенность, которая привела меня к ней, отрешённой(размышляющей?), одинокой в зелёную беседку как раба к шкатулке хозяина. А именно невероятных размеров, снова не знаю, короче, был у неё на правой ноге невероятных размеров, просто невероятных размеров "полиэтиленовый валенок". По другому не назовёшь. Было лето, стояла жара и я в беседке, а тётя Нина сидела, а вокруг её ноги чудесным образом, да-да, сотнями слоёв, огромный, до самого колена, старательно разросшийся вширь, в точности повторяющий "форму ноги", как из мультфильма, гипертрофированный, мутный полиэтиленовый валенок. Весил он, наверное, не менее 15-20 килограмм. Когда тётя Нина перемещалась по двору в своей вериге её ожидаемо медленно заваливало, но в этом отсутствовала тяжесть, отсутствовало даже преодоление тяжести, а совсем наоборот, казалось, что не бабочка порхает конечно, но и не благородный муравей под мухой, спасший крупного серого друга от суицида, с, в благодарность ревущим слоном на лапке, тащит его к себе ни смотря ни на что, рискуя всеми родственниками и архитектурой, спать, а самая обычная женщина в васильковом платьице, страннонарядная, да, просто вот гуляет. И это красиво. Тётя Нина была очень одинокой женщиной, у неё не было подруг, с ней никто не заводил бесед. Она довольно чётко осознавала происходящее и не роптала. В общем, так сложилось, что я стал её единственным другом (её слова). Тогда мне было лет 7. Мы, пусть не часто, но с интересом общались, всегда здоровались, она, поскрипывая валенком, незаметно подбиралась и одаривала меня конфетами, а я подарил ей найденные серебряные серёжки и пачку сигарет, но она не курила и вежливо от них отказалась, зато, в серёжках ходила до самой своей смерти. В общем, нам было вместе интересно. Содержание наших разговоров, к сожалению, мне недоступно, пески времени поглотили их самих и их красоту. Но я помню, как задал ей вопрос о её валенке. И она рассказала. Она рассказала (возможности установить правда это или нет не было как тогда, так не появилось и сейчас), что ещё будучи молодой, красивой девушкой она, в компании с ребятами и другими подругами, пошла на речку купаться, веселиться. Парни взяли на берегу лодку, все заплыли на середину реки и начали нырять с лодки, забираться на неё вновь и снова нырять. И произошло страшное. Когда одна из девушек по имени Нина весёлая, смеющаяся, разбрасывающая брызги вынырнула, то спустя мгновение почувствовала жуткий удар с треском-хрустом сзади головы. Оказалось, что пока Нина была под водой, парень на вёслах совершал манёвр и, обитый железом, острый как топор, нос лодки вошёл девушке точно в голову сзади. Самое интересное, что тётя Нина показывала мне шрам на своей голове (опять же, её ли это была фантазия или шрам действительно имел такую историю мне, повторюсь, неведомо, но то, что он был и я его видел - факт). Логичен вопрос: "Дружище, а причём здесь полиэтилен?". А полиэтилен при том, что логика с того момента в жизни тёти Нины(девушки Нины. Напомню, на момент нашего знакомства ей было около 50 лет) навсегда потерялась, как серёжки. Ей вдруг и постепенно стало казаться, что её правая нога почему-то гниёт. Посещение врачей ничего не давало, профессионалы странностей с конечностью не обнаруживали. И тётя Нина решила заняться самолечением. И именно тогда она и придумала, явила миру своё изобретение по борьбе с прением и гниением ноги - обёрнутый вокруг в несколько слоёв полиэтилен(она рассказывала, что в самом начале слоёв было мало: 1, 2.). Свойства полиэтилена таковы, что ноге ничего другого не оставалось, кроме как начать преть, а затем и гнить в принудительном порядке, подтверждая правильность самодиагнозов тёти Нины. Шло время, годы, количество слоёв целлофана увеличивались, друзей ожидаемо становилось меньше, начались стационирования в психиатрическую клинику (16 раз), выходы из неё, краткие периоды без подозрений к не оправдавшей надежд ноге, срывы, и снова новый и новый клеёнчатый слой... Вот, собственно, и вся история. Почти. Общались мы с ней довольно продолжительное время, несколько лет, и в какой-то момент, я помню, что наше общение внезапно прервалось. Она пропала, перестала выходить из квартиры около полу года. Вот. И как-то раз, осенью тётя Нина, видимо, прогуливаясь по квартире, видимо, решив более не останавливаться, видимо, открыла балконную дверь и ушла гулять навсегда. На ней был тот самый ещё более раздутый полиэтиленовый валенок, который в морге легко состригли. Хоронили мы тётю Нину, как в той песне - всем двором, на общие средства. Из её родственников не было никого. На ней был мой подарок - серёжки.