Литературная
мастерская

-     Простите, Вам куда? – услышал я легкий шепот.– Быть может, нам по пути? – пожилая дама обращалась почему-то именно ко мне.

      Я всегда стеснялся случайных знакомств. Мне трудно поверить в то, что человек, с которым я говорю, исчезнет, и мои глаза его больше не увидят. Боязнь заключалась еще и в том, что начало знакомства определяет дальнейшие шаги. Сказать глупость, подмигнуть, обидеть шуткой, оттолкнуть неловкостью. Возможно, поэтому я редко начинал вести разговор первым. Я мог спросить: «Как Вам?» или «А что…?». Предлагая, таким образом, собеседнику отчалить от пристани моих вопросов и пуститься в плаванье по волнам своих мыслей.

      Наш корабль шел, раздвигая гребни воды, деля их, быть может, и нечестно. Это единственное судно в этой области, идущее к Облаку. Именно оно было целью плаванья фрегата «Последний».

      Меня не провожали. Некому. Я здесь гость. В этот раз мое путешествие затянулось. Главного, самого важного, ради чего бегу, я так еще и не увидел.

      Раннее утро меня отрезвляло. Шум воды за бортом, крики птиц, чьи-то разговоры, суета лакеев безразлично витали вокруг. Я никогда не жалел и никогда не возвращался. Меня влекло будущее своей неизвестностью. Однообразие и размеренность приближали к смерти. Пока я бегу – я жив. Но на сей раз я пожалел о своем выборе. 

      Глядя на синюю гладь, подернутую белой рябью, возникает лишь одно желание – стать частью этой стихии. Когда выдох застревает в горле, а руки дрожат от бессилия, жажда избавления привлекательна, словно теплая ванна и мягкая постель для уставшего странника.

-     Позвольте Вам составить компанию? – пожилая дама кокетливо улыбнулась мне.

Это она подошла на пристани и интересовалась направлением моего путешествия.

-     Если для Вас это будет приятным времяпрепровождением, то, пожалуйста, - мне тяжело давались слова. Они тянулись, уходя в проплытое пространство.

-     Третий день плывем, а Вы все время напряжены и суровы.

Она глупа или делает вид? Если наблюдает за мной третьи сутки, должна сделать соответствующий вывод. Ненавижу идиотские вопросы, ответы на которые очевидны.

-     Это если я не пьян, - ехидно ухмыльнулся и отвернулся, чтобы вновь уставиться в уходящую воду.

Что-то я не так говорю. Человек с теплотой ко мне, а я… Да, дружище, запился ты.

-     Простите. Настроение ни к черту, - я отвлекся от синей глади. – Тоскливо как-то здесь, - надел маску «простого и доброго», хотя внутри я грыз свои стены.

-     Да, Вы молоды и полны сил. Вам бы активности да движения. А тут все одно и тоже. И главное – люди скучны. Им бы напиться да оргию соорудить, - она, немного потупив глаза, улыбнулась.

-     Я этого навидался. Меня не итерирует сам путь. Моя цель – Облако.

-     Значит, я не ошиблась, - дама подошла ближе и сильной костлявой рукой ухватилась за мое плечо. -  Предлагаю, Вам развлечение, - она поманила меня пальцем, чтобы я наклонился к ней.

-     Простите, я не охотник до веселья…

-     Нет, нет. Это не веселье, это развлечение. Так сказать, чтобы убить пресловутое время, которого у нас много.

-     Ну, хорошо. Ваши предложения, - я с сарказмом относился к моей новой знакомой.

-     Беседа. Обычная беседа. За чашкой кофе, кружкой чая, рюмкой коньяку. Чего угодно. Вам скучно, мне тоже. Времени много. Мы больше никогда не увидимся. Расскажем друг другу то, что никогда и никто не смог и не сможет услышать. То тайное, которое никогда не станет явным. Поделимся мыслями, идеями, фантазиями.

-     И Вы решили, что я соглашусь. Вы сошли с ума. На кой черт мне эти бредни. Я что похож на Вас, - кровь закипала, вернее я делал вид, что это происходит. На самом же деле, меня заинтересовала идея этой дамы. Ей много лет, а что там, в чужой голове накопилось за все эти годы?!

-     Не обижайтесь. Но Вы согласны, - она утвердительно кивнула, словно у нее и сомнений не было.

-     Возможно. Но зачем это мне? – я продолжал юлить.

-     Нет, Вы можете продолжить пить. Но как дополнение… На мой взгляд, Вам будет интересно под пьяным холодком услышать о чужих страхах и фантазиях, - старушка подмигнула и добродушно улыбнулась.

Странная дама. Ей лет шестьдесят. Красива для своих лет.

-     При условии – Вы оплачиваете все то, что происходит во время наших бесед.

-     Конечно. Моя идея – мои деньги.

Солнце склонилось над пропастью нашего будущего, нашептывая ласковую колыбельную сказку. «Последний» стремился услышать слова догорающего шара, он рвался, сметая пустоту и капли волн.

Утром мы дали друг другу время на обдумывание, и оно подошло к началу нашего пути. Я выбрал коньяк, дабы ускорить процесс привыкания. Дама предпочла кофе и сигару. Признаться, не ожидал.

Сидя в каюте, где тлеют свечи, отмеряя рассказчику жизнь, я невольно стыдился своего выбора. Мне бы с женщинами да шампанским, с яркой музыкой да в петлицу цветок, трость и пьяных друзей в подмышки, ложный взмах и удар под грудь. А я сижу и пью с одинокой старой дамой, забавлять буду ее, а она меня. Но алкоголь вечерний, дневной и утренний делал мои мысли плавными, мой настрой тягучим. Я уже не тот заблудившийся охотник, подстреливший всю возможную дичь. Мое стремление познать возрождалось.

-     Кто первый? – мне было интересно послушать, узнать, увидеть, прожить.

-     Кинем жребий, - дама вынула колоду игральных карт. – Играем. Кто выигрывает, тот выбирает, - говоря это, ее худые пальцы ловко распечатали упаковку.

-     Во что? – интересно какую игру предпочтет.

-     Чтобы не затягивать процесс – в Буру, - дама весьма ехидно улыбнулась и положила колоду в центр стола.

-     Вы нерусская. Катали и в России?! – поиграем, начнем с эмоций.

-     Я в Вас не ошиблась, - она удовлетворенно качала головой. – Катала. Жила. Да, многое я там делала. Не скрыть грехов. Да и к чему?!

-     Приступим, - я прыгал с действия на мысль и обратно.

Она искусно поддалась, сделав вид, что я сильней.

-     Я выбираю «Слышать», - отрывистость наигранна и очевиден выбор, но я и не собираюсь здесь кого-то изумлять своей непредсказуемостью.

Дама, ухмыляясь, затянулась сигарой, и туман поглотил темную каюту.

За дверью постоянно были слышны крики. Они пронзали тело, изрешетив сердце, раздробив зубы, сорвав пломбу с заткнутых ушей. Руки тряслись от бессилия, ноги бороздили деревянный пол. От стены к стене, словно мячик, я передвигалась по квартире. Дети второй день не вставали с постели. Голод нас обирал, забирая и силы, и тело.

В тот вечер к нам пришли.

Два кожаных плаща прошли по коридору в маленькую кухню. Без церемоний и экивоков они сделали мне предложение…

У меня было трое детей: два сына и дочь.

Я получила три мешка еды, золотой крест и кольцо с большим брильянтом, и… одиночество.

Она ухмылялась в свете свечей. Ее глаза блестели, наполненные слезами. Но не понять, толи горя, а толи радости.

Меня передергивало. Стакан коньку вернул ощущение реальности. Я глубоко втянул воздух и протяжно выдохнул. Улыбка растягивала лицо.

-     Почему всех? – я не мог понять.

-     Я очень хотела жить. Так сильно, что готова была грызть и убивать. Эта жажда не давала мне покоя. А осознание близости смерти съедало меня, - она говорила, стиснув зубы, словно возвращаясь в то время. – Мне люди были ненавистны. Любые, даже дети. Они забирали у меня куски жизни.  

Я не верил в эту сказку. Не связывался ее живой образ с тем, что в рассказе. Но по глазам, по лицу, по движениям и мимике можно было утверждать, что она не обманывает.

-     Да уж, - я качал головой. – Серьезная заявка на выигрыш в жизни. Только вот проблема – Вы умрете. Тогда зачем все эти мытарства и страдания? – какое-то сомнение залезало в сознание. – А были муки совести?

-     Молодой человек, - ее улыбка могла успокоить и умиротворить любого. – Вы сами сказали – «Вы умрете». Дети бы умерли, умерла бы и я. А так…- она засмеялась. – Совесть не свойственна тем, кто желает получить в жизни все, что захочет.

-     Возможно, - меня не прельщало спорить. – Продолжим игру?

-     Конечно, - она по-хозяйски махнула и стала наливать в стакан коньяк. – За первый шаг к очищению, - дама подняла свою чашку с кофе.

-     Вы верите в эти бредни? – мы чокнулись, и коньячная влага защекотала горло.

-     А иначе, зачем мне плыть к Облаку, - руки уже играли колодой.

На сей раз, я проиграл. Выбор дамы очевиден – Слушать.

Пять лет назад, в небольшом городке близ побережья я голодный, злой, усталый был пригрет. Хозяйка трактира, увидев во мне Человека, решила помочь. Я отмок в горячей ванне, сытно покушал, удовлетворил свои плотские желания. Дама она была красивая. Думаю, хватит странствовать и бегать по свету. Пора уже остепениться, успокоится. День живу, второй, четвертый. Прошел месяц. Я стал помогать ей по хозяйству, за стойкой разливаю эль, гвозди в стены вбиваю. А сам понимаю, что я себе руки пригвождаю к месту, где мне ни жить, ни спать, ни умирать. Мучался пару дней. А потом собрал все золото да деньги и бегом в порт. Еще на последок дочку ее обрюхатил и сжег соседский паб.

-     Хочется подробностей, - дама отхлебнула кофе.

-     Уговора не было, - я мило улыбнулся, чтобы мой ответ не слишком огорчил спутницу моего сегодняшнего дня.

-     Хорошо, - она оскалила свои зубы и положила свою ладонь поверх моей.

-     Сдается мне, что наша встреча подошла к завершению. Не хотелось бы быть грубым и резким. Но просто пить и смотреть на небо и воду мне приятней, нежели прикосновение такой особы, да и вообще компания, - я встал из-за стола и направился к выходу из каюты.

-     Да, соглашусь. Мое общество не самое приятное. Но все же Вы согласились.

-     Лимит времени исчерпан.

-     Все имеет свою цену. И Ваше время в том числе.

-     Увы, - я скривился в ехидной ухмылке и шагнул за порог.

Сквозь шум моих каблуков и шорох одежды я слышал, а иногда даже чувствовал те ругательства, что разбивались об мою спину. Но мои мысли о старушенции были куда более черны, чем ее слова. Да, она перестала быть для меня пожилой дамой.

Идиотская затея. Мне нравится общаться, но так же мне необходимо ощущение свободного пространства вокруг. Во время рассказа понимаешь, что теряешь частицу себя, что твоя тайна перестает быть твоей, ты уже не имеешь права собственности на те действа, которые когда-то совершил. И меня это бесит.

Когда я вышел на палубу, меня сразили холодный ветер и яркий лунный свет. Продолжу прежний путь – буду пить и думать. Один. Без слушателей и наблюдателей. Мне не нужны собутыльники, влезающие под кожу, съедающие мои мысли, плюющие в мои мечты и ласкающие мое прошлое.

Сев на верхней палубе в укромный угол, где меня сложно заметить, я откупорил первую бутылку коньяку. Видно и берега, и реку, и небо, и волны от фрегата. Укутавшись в плед, расположившись поудобней, я сделал начальный глоток.

Прожив тридцать лет, я понял, что жизнь существует только для удовольствия. Я живу лишь для того, чтобы выжать из сегодняшнего дня все до последней капли и получить от этого незабываемое наслаждение. Конечно же, если все разом станут жить лишь ради удовольствия – все рухнет. Но большинство и не додумается до этого. Куда им, безголовым и убогим…

Второй глоток принес тепло. Как сладок этот нектар.

… Копошатся, елозят, бегают, что-то делают. А зачем? Они и сами не знают. Все так живут. И мы будем. Нельзя менять то, что соблюдается веками. А кто это придумал? Кто так решил? Один сказал, что люди должны себя ограничивать во всем, и люди послушались. Другой сказал, что работа и семья – это благодетели настоящего человека, и все в унисон закивали. Третий прокричал, что завтра будет всем счастье, и народ пошел за ним. Так и кто такой народ, люди, общество – стадо и не более. Куда пастух погнал, туда животные и побежали. А я не хочу быть ни тем, ни другим. Я желаю прожить собственную жизнь, насколько это возможно. Что у меня есть своего? Мои мысли – плод воздействия стад, пастухов, условностей, штампов, запретов, законов, традиций и прочей ограничивающей чепухи. Мое тело – подчиняется законам физики, ограничено физиологией и действует, повинуясь тем приказам, которые отдает сознание, которое подвержено воздействию извне. И что есть «Я» в таком случае? Со всех сторон ограничен. Или вернее сказать – ограничен физически, внешне со всех сторон. А вот внутри – сторон нет. Там бесконечность. Думай что хочешь, как хочешь, представляй, играй воображением, странствуй по лабиринтам сознания, придумывай миры, вселенные, изучай их, населяй живностью. Ты - властитель собственной системы, которая подчиняется лишь тебе. Одна загвоздка – ты есть продукт общества. Но и это не беда. Все устои, законы, запреты, условности – фикция. Их можно отбросить, скинуть в пропасть. Полегчало?

Еще глоток.

Если рассмотреть все «хорошо» и «плохо». Получается, что существуют две вещи неприкосновенные: человек в любом своем проявлении – физическое, душевное и вторая – это его имущество. Мы не в праве насильно воздействовать или отбирать что-то, что является собственность отдельно взятой особи людского образа. Но с другой стороны – кто сказал, что так делать нельзя? Никто? Внутренний голос. Опять же условности, страхи, запреты и т.д. Но должно же быть что-то единое. Какой-то ограничитель. Зачем? Хотя бы для того, чтобы быть уверенным в завтрашнем дне. И еще потому, что каждый человек принадлежит лишь себе, и только он в праве распоряжаться собственной жизнью и имуществом, как захочет. И пошли они все куда подальше со своими призывами, лозунгами, армиями, церквями и прочим мусором, засоряющим сознание и жизнь.  

Огромный залп коньяку. Обжигающая жидкость распространяется по телу, заполняя все уголки. Во рту остается насыщенный, прекрасный аромат.

Коньяк восхитителен тем, что расслабляет разум, расширяя и разрушая рамки, при этом оставляя тело трезвым.

На берегу лес сменился степью, а вдали белели горы. Луна, подобно свече в маленькой комнатке, при желании освещала каждый уголок. Я мог увидеть спящую деревню у подножья скалы. А вот заблудившаяся пара лошадей. И многое другое, что не увидит тот, кто воспринимает мир как зритель, а не как творец.

Шумели волны, фрегат качался.

Первые двадцать лет я только и делал, что повиновался, исполнял, подчинялся. Я был игрушкой. И я не видел дальше стен чужих домов, я даже не видел тех холмов, что виднелись за полем. Слепой и глубоко счастливый. Теперь я многое вижу и абсолютно несчастен. Как было тогда хорошо. Счастьем захлебывался. Радовался каждому вдоху свежего воздуха. Шелестел листвой осенью, и улыбка окрыляла меня. Играл в снежки с друзьями, загорал у озера, пел песни по праздникам. И был счастлив. Но в один дождливый день, так уж получилось, я увидел те холмы, что виднелись за полем, и мне захотелось увидеть больше. Я жаждал поглощать пространство и время, и чувства, и мысли, и людей. Я забыл все праздники, которые были в моей жизни, исчезли улыбки, веселья, друзья, любимые – все, словно сон, развеялось над полем, не добравшись до холмов, где был я.

Еще наполняющий сердце тоской глоток коньяку.

И хочется кричать о том счастье, которое было, когда ты был слеп. Но ты молчишь, потому что это прошло. Ты привык каждый день встречать рассвет, словно не было предыдущего. И глядя на солнце, тихо плачешь, потому что не вернуть себя прошлого, не ослепнуть, не стать маленьким, смеющимся мальчиком, не играть в снежки с друзьями, не загорать и не шелестеть листвой, вызывая этим улыбку удовольствия. Ты циничен, жесток и непредсказуем, даже для себя. Твой путь конечен. Если не сегодня, так обязательно завтра он прервется и некому будет об этом сожалеть. Да и не нужно. Я сам заблудился в исканиях себя, свободы, которой нет, правды, которая у каждого своя. Не той дорогой пошел? Кто знает?! А может быть эта лучшая?! И не нужно причитать, сидя над горсткой воспоминаний. Главное - они есть, я многое понял и умею видеть.

В кармане лежали шоколад, мясо в фольге, пара перцев и три мандаринки. Нужно закусывать, иначе быстро мои мысли заплетутся в косичку, распутать которую будет невозможно.

И я плыву дальше. Я счастлив. Да, я счастлив, потому что живу той жизнью, которой хочу. Я сижу здесь и пью, потому что этого хочу. И презираю тех, кто страдает и мучается ради чего-то. Это никчемные существа, которые не стоят даже того, чтобы о них думали. Это рабы собственной неполноценности, глупой неуверенности, умственной слепоты, убогости, пустых страхов, постоянного чувства вины, навязанных суеверий и ограничений. Но это их право. Это скот, до которого мне нет дела.

Я вор и свободен от многих принципов, предрассудков, условностей, штампов и запретов. Мне легко шагать по земле.

У меня целы пальцы и руки, а это о многом говорит. Хотя бы о том, что не разу не попался. Иначе бы лишился кисти, а глядишь и обеих.

  Шелестящая влага по горлу. Мне не спиться и не спится мне. Потому как уже поздно. Все решено и обратного пути уже нет. Вдалеке край непознанного Облака. Я не вижу его, но чувствую каждым нервом. Мне остается говорить с собой и прислушиваться к шумам. Люди остались позади. Те, кто плывут, они не стоят даже мгновенной мысли. Мне противны их взгляды, голоса и прикосновения. Они пожирают мои еще живые фантазии. Я не хочу, не хочу, слышите, не хочу быть одним из вас. Вы трупы. Бездушные существа, плывущие к волшебному ящику. Для вас важен лишь выигрыш. Мне тошно. Вы - тля.

Я очень пьян.

Ты сам, дружище, не лучше той старухи с сигарой. Она отдала своих детей за еду. Уверен, еще немного и она бы их съела. Ты же не бредешь, а летишь по миру, оставляя за собой лишь осколки чужих душ. Не находишь приюта, ты его и не ищешь. Ты слеплен из воска свеч, оставленных друзьями погибших от  твоих игр. Смейся, радуйся своему счастью. Ты скоро обретешь покой. Вернешься другим, и тебя полюбят. Пляши. Твое счастье близко… Но ноги не шевелятся и мысли совсем о другом.

Наш плоский мир, где можно пройтись от грани до грани, мне чужд. Я мечтаю о том, где замкнута цепь. В каждом пьяном бреду я вижу его. Это шар не дает мне покоя. Он реален как я. Он со мной повсюду. Я рисую его, я живу только им. И плыву ради знаний и спокойствия.

Шар с краем земли?! Хм. В этом мире в виде капли есть надежда только на Облако.

Последний глоток. А как хочется пить. Не могу утолить свою жажду.

Наплевать на презрение и высоту. Я один из них. Я так же хожу. Я ворую и пью. Мне гульба заменяет сон. Мои мысли другие, но плоть одна… Хочу пить. Дайте пить мне, убогие…

Рядом кричали чайки. Свет бился в веки. Я мешок костей и мяса. Нет у меня ни мыслей, ни чувств. Одно желание – исчезнуть.

Забудь то, что было. Это сон. Мне приснилось, и я поверил в это.

Пара шагов. И я лечу во влажную прохладу. Там мир чуждый нам. Он другой. Я стремлюсь, чтобы в данный миг соединиться с ним. Мое сознание пусто. Я слеп. Ощущаю лишь поглаживания воздуха.

Резкая смена нежности на дерзкую пощечину. И все вокруг другое. Словно разорвав пленку между пространствами, я проник в мир непонятных мне вещей…

Горы, пустыни, леса. Все то, что я видел. Оно здесь. Но мир искажен. Я здесь как чужеземец, не знающий обычаев, атмосферы, мировоззрений, менталитета, убеждений, вероисповедания. Я гость нежданный. Мне не рады. Но как же я рад им…

Порыв неосознанный, но искренний. Я не желаю литься ровной струйкой по чей-то дороге. Мой удел – река, бурная, выходящая из берегов, ищущая для себя новые грани и направления. Мне покоряются миры людей. Хотя все это похмельный бред средь мира, куда нам не попасть. Его нам не понять. Их нам не понять…

Вновь крики уже проклятых мною чаек. Нет более мерзких существ.

Каюта спеленала мое тело. Я выброшен обломком хрупкой вазы в степи безмолвного океана. Это не бред. Я превратился в то, чего заслужил. Я осколок, нет цельной части. И выброшен. Нет друзей, любимых. Я поглощаю себя отвращением к окружающим.

Нам плыть еще сутки. А мне тошно. Воротит от всего. Противно. Бесконечно мерзко. Картинки плывут. Лежишь и смотришь словно фильм. Там ты родился, пошел, заговорил, украл, выпил, любил, дружил, убил, забыл… Я забыл все это. Мне утром кажется, что не было ничего, что все приснилось. Каждый день начинается с ничего. Отчет ведется с момента открывания глаз. Я стремился жить лишь сегодняшним днем. Это мне удалось. Но расплата – потеря реальности.

Давно, беседуя с другом, я говорил о том, что мне хочется быть одиноким странником. Чтобы меня никто не понимал… Я был бы счастлив перевернуть сложившееся. Водрузить небо в реку, заставить леса врасти в глубь, расправить горы, изменить свое сознание. Но я несилен это сделать. Слаб человек. А я подавно…

И вспомнился стишок. Читал мальчишка голоштанный. Площадь, среди величавых господ парнишка стих напевал. В руках шляпа. Голые ступни по мощеной мостовой. И хриплый голос от болезни, папирос и водки распевно выкрикивал.

Кто ты? Прохожий или вор? Парнишка, кем ты себя видел в строчках? Забыто то, чему стоило остаться, врасти, прилипнуть, смешаться с плотью…

Я так устал от чих-то слов. Дрожь опутывает тело сеткой. Мне наплевать на все то, что было, мне безразлично настоящее, а о будущем мне и дела нет. Какая разница, что будет после меня, ведь я этого не увижу. Меня там не будет. Да хоть все сдохнут, мне от этого не поплохеет.

Не нажил я ни друзей, ни любви, ни богатств. Лежу и гнию в этой пропахшей сыростью каюте. Там, за дверями смех и крики веселья. А мне они противны. Меня тошнит от их беспомощности и однообразности. Каждый следующий, словно предыдущий. Плывут ради забавы, ради интереса, ради убийства времени, ради самовозвышения. И эта чертова старуха… Для нее это игра, где она смухлюет и вырвет куш. Облако. На кой оно вам, черви? Вы не знаете. Так, чтобы было. Может пригодится, а нет – выбросим, другим расскажем, похвастаемся, поискримся.

Крик вырывается из глотки. Я не могу пошевелиться. Бешенство настолько разрослось во мне, что даже тело перестало быть моим. И лишь кричать я силен в это время. Слышьте же. Я живее вас. Вы ничто, наделенное телом. Пошли все прочь, твари… Принесите мне выпить, ничтожества. Будьте вы прокляты…

Я проснулся от холода и сырости тела. Одежда насквозь пропитана потом. Тишина. И у этих животных бывают перерывы на сон. В иллюминатор скребется рассвет. Приступ прошел. Наступило равнодушие. Лишь одно желание было неизменным – пить… Но жажда Облака была выше. Оставались считанные часы до завершения пути.

Я знал с детства, что на краю земли, где пропасть обнажает вселенную, есть Облако. Нечасто люди плавают туда. Многие возвращались. Многие оставались там. Кто-то говорил, что искупил свои грехи, и жизнь началась с чистого листа. Сам Бог прошептал на ухо слова прощения. Кто-то в пьяном вихре кричал, что дьявол лично пригласил его в наместники. Иные утверждали, будто бы за периной Облака существует мир прекрасный, добрый, свободный и понимающий. Много слухов, россказней, легенд. Но правда для каждого своя.

Я прошелся по многим землям нашей плоскости. Но не нашел края. Где Облако, лишь там заканчивается мир.

От предыдущей жизни болела голова, ломило тело. Злость прошла. Мне становится лучше. Я словно возвращаюсь домой, туда, где я никогда не был…

 Быть может, я плыву за счастьем, покоем, пониманием. Или же за тем, чтобы разочароваться, увидев иллюзию, привлекающую дураков. Но я плыву, чтоб измениться.

Поднявшись на палубу, я увидел край. Мы подплывали.

Люди поднимались. От веселья остались лишь помятые тела. До конечного пункта добрались не все. В предвкушении всепрощения люди безгранично жестоки. Да и просто от безнаказанности.

Я развернулся. Позади осталась жизнь, где было многое. Иной позавидует мне.

Гребни волн разрушали идиллию воды. Как притягательно мгновение погружения. За ним скрывается мысль о невозвращении. Ты пересекаешь грань, утопая в жидкости, и появляется огромный соблазн остаться. Если бы не муки, физическая боль от невозможности дышать, то уснуть в мире, где ты инороден, словно пришелец, было бы замечательно.

Разбегающиеся белые борозды по синему полотну завораживают. Я проваливаюсь в себя…

Я на клочке земли, где в двух шагах край. Облако. Я здесь. Я счастлив. Одно то, что увидел тебя, для меня как сбывшаяся мечта. И умереть не жаль. Делая шаги, замечаешь, что идет по серой траве. И даже не идешь. Шагаешь над ней, по ее кончикам. Они щекочут босые ноги мальчика. Со шляпой в руках, звенят монеты в ней, он осторожно идет не по грязной, холодной мостовой, а по нежному ковру. Нет никого. Ты один с этим счастьем. За спиной пустота из рек и гор, домов и людей, обид и злоб, любви и крови, смертей и убийств.

Там, где трава прерывается, наступает черед белоснежной ваты, пены, огромной копны седых волос. Глаза видят лишь белизну. Ноги начинают погружаться в обнимающую пустоту. Их ласково вбирает в себя пространство. Облако забирает тебя к себе. Туда, где ты уже никто, еще никто. Идешь, погруженный во взбитые сливки, в суфле.

Приятное, нежное болото завлекает к себе. Ты уже не хозяин. Ты отдался во власть неизведанному, неизвестному.

Еще шаг, и ты с головой скрылся в Облаке.

Я плавно ступаю в дымке. Лечу. Плыву. Здесь нету ничего. Нет запахов, нет ощущений, нет звуков. Я крикнул, но тишина поглотила все мои старания. Бескрайняя губка пространства. Пенная бесконечность. Еще шаг и…

Там мир. Это мечта. Это легенда. Это миф. Теперь ты часть его. Выбор за тобой. Остаться или уйти. Ты нашел то, что так долго не давало тебе покоя. Ты вернулся домой…

«Последний» заходил в порт. Солнце шелестело по глазам. Обратный путь был тихим. Немногие вернулись. А кто вернулся, в основном молча сидели по каютам. Лишь единицы улыбались и говорили. И я среди них.

Сон о прошлом, словно дымка в сознании, не даст забыть…