Блог ведет Виталий Баскаков

Подарок Владимиру Путину на избрание президентом России  в 2018 году.
 
В моем детстве даже речи не могло быть о каком то личном богатстве подобной роскоши шейхов и золотой молодежи нынешний дней. У бабушки на даче я читал книжку о Карлсоне и приключения Эмиля из Лённеберге, журналы "Весёлые картинки", взрослее "Мурзилка" и конечно "Пионер", где публиковались роскошные игры Голицына "Захват колоний" и "Пираты". Средняя школа, игра в банку во дворе, в солдатики, в казаки-разбойники, в пробки из под одеколонов: там дамки, слоники по цветам, робин-гудов после британского одноимённого мини-сериала. Учился в художественной школе, перешёл в Абрамцевский художественный колледж им. Виктора Васнецова и мечтал, что когда-нибудь буду учиться в Репе, Сурке или Строгановке, как с любовью очень интимно называли наши педагоги свои высшие школы.
Помню, как неожиданно мой дедушка Витя, большой умница-инженер, страстно собиравший всю жизнь недорогие публичные открытки с картинами великий художников, видя с какой детской бережностью и любопытством смотрю, любуюсь, листаю его коллекцию умещающуюся в трех картотеках, неожиданно подарил мне - подростку альбом с несколькими уникальными трофейными фотографиями с видами довоенной архитектуры Берлина.
Жили мы в панельном девятиэтажном доме на пятом этаже в обычной квартире. Мама работала в торге экономистом, а папа в милиции милиционером.
И несмотря на всю ныне мне очевиднейшую скромность, любви в то время были моря. А у моих выходит бабушек и дедушек прошедших войну вообще запредельные океаны. То есть такие, что не доплыть во веки вечные до берегов бабушкиной и дедушкиной любви ни одному вражескому кораблю угрожающему Семье.
Так вот в те, ныне далёкие девяностые,  отвела меня мама к знакомой своей подруги, которая охраняла архивы коллекций. И меня, как будущее нашей страны, ещё совсем юного художника  колледжа провели в подвалы, где за столом украшенным подлинной флорентийской мозаикой шестнадцатого века мирно пили чай две в меру пожилые, но невероятно добрые тётушки, которые посмотрев на меня, через немодные линзы круглых очков принесли из закромов рисуночек чёрным перышком на бумажке, чуть больше моей ладошки, и бережно положив его на мою  же ладошку спросили.
Скажи, как тебе этот рисунок Микеланджело Буонарроти, датированный ещё в восемнадцатом веке, как редчайший пейзаж вышедший из рук мастера?
Но я хоть и был мал и дороже папиной милицейской шинели ничего в ручках то и не держал, очень бережно покрутил ладошку с рисунком титана Возрождения и ответит тётушкам. Ошиблись в восемнадцатом веке. Кверху ногами смотрели на деревья и кустики. Вовсе это не странный пейзаж; а очень ловко изображённая голова Геракла в шкуре немейского льва. Тётушки мои седенькие но светлые, ещё немножко попили из наитончайшего фарфора по три глоточка чая и, поставив пустые, слоновьей тонкости прозрачные на свет, чашечки на столь же хрупчайшие блюдечки, с какой то невероятной фарфоровой  вышивкой по краям, что сама Золушка побоялась бы туда слезинку свою капнуть, дабы не разбить; на каменный мозаичный столик сработанный флорентийским мастером с таким видом таящих в дымке Апеннинских гор и ближе дворцов, и рядом обнявшихся влюблённых, укрытых под сенью кроны цветущей яблони, на листьях которых песни пели птицы и летали бабочки с перламутровыми крылышками, что и сейчас  человек способный создать подобную вещь удивителен, и сказали мне милые тётеньки, что это могла бы быть и докторской по искусствоведению, но жаль, что я так мал!
А на следующий день я тайком отнёс им подаренный моим дедушкой трофейный альбом и помня, как невесомая чашечка касалась без вреда легчайшего блюдечка, сказал, что только они и смогут это от врагов уберечь. Они неожиданно заплакали, не хотели брать, но я настоял, что домой не понесу, и пусть альбом любимого моего дедушки станет частью большого музея нашей страны.
Может, где то и лежит в запасниках Пушкинского музея, но и таких сыскарей то уж и нет, подобную мелочь сыскать среди даров и богатств музея, куда сейчас мне и моему ребёнку, и другим мальчишкам уже не играющим во дворах в банку можно, купив билет, сходить и увидеть невероятнейшее искусство красоты, боли и радости нашего мира, сохранённое через многие поколения самой силой жизни и надеждой что взрослые, когда-нибудь вернутся с видимой и невидимой войны.
Впрочем, я пока не пропал и не сгинул, а значит время жить.