Блог ведет Елена Заславская

*

Эта история не про любовь, хотя есть в ней и  любовь, и не про войну, хотя есть и война, и не про расставание,  хотя и этого предостаточно. Всё-таки эта история о том, что объединяет людей, несмотря на расстояния,  время, границы,  войны, конфликты, страхи – она о счастье творить и видеть красоту. Это очень личная история про мою дорогую Настю.

 *

В сентябре 2014 года я вернулась в Луганск. Как только появилась первая возможность приехать. Дом мой был изуродован после артналёта. В квартире валялись осколки  снарядов  и стёкла разбитых окон. И хотя город отстояли, со дня на день ожидался новый штурм.  Целые районы ещё долго оставались без электричества и воды. Предприятия не работали. Еду выдавали по талонам. 

Я приехала сама.  Папа мой был на фронте. Мама осталась в Лисичанске вместе со старшим сыном. Дочка моя была со своим отцом и его новой семьёй. 

Осень. Одиночество. Война. Но несмотря ни на что, я осталась в этом городе.

Настя, приезжай!

Дорогая Настя,
Если бы ты только приехала в этот город и увидела его!
Он как птица с перебитыми крыльями.
Он как самолёт в крутом пике.
Он как человек с распахнутой снарядом грудью.
И в горле становится ком,
И мысли путаются,
И в глазах солёное море.
Но я всё равно тебе пишу,
Чтобы ты хоть на миг увидела его лицо,
Постаревшее за одно лето войны
На много лет.
Дороги изрыты воронками.
Провода висят, как оборванные струны.
В стенах домов пробоины.
Открытые раны –
Пространственно-временные проломы
В прошлое, в мирное время.
Во время, когда
Мы были счастливы,
Мы были вместе,
Мы были…
Помнишь, как мы катались на велике,
Обгоняли маршрутки,
А люди махали нам из окон?
Помнишь, как мы писали картины,
И писали стихи,
И писали признания?
Ты написала на моей двери:
Дай сердцу волю –
Заведёт в неволю.
Моё сердце блуждало.
Моё сердце блудило.
Моё сердце заблудилось.
И никак не вернётся домой.
В моём доме без стёкол холодно,
Зато звёзды заглядывают прямо в квартиру,
Попить чайку со сгущёнкой.
Кошки возле домов сбились в стаи,
Вороны в парках кричат так,
Что слышно за километр.
Собаки-бродяги
Не боятся людей,
А как и люди боятся обстрелов.
Свечки и спички стоят дорого.
Мясо стоит дорого.
Молоко стоит дорого.
Но есть вещи совсем бесценные.
Люди говорят друг другу: «Здравствуйте!»
И это приветствие обретает старый смысл,
Давно утерянный и затёртый.
Я знаю, что если я сегодня не отправлю тебе письмо,
Завтра может не быть света,
А может и меня не быть,
Но засыпаю я всё равно счастливой.
И только по утрам мне все ещё хочется плакать.
Настя, приезжай!

*

Это стихотворение опубликовано в моем поэтическом сборнике «Год войны». Команда из Брянска, Вика Волкова и музыкант Алексей Космический, положили это стихотворение на музыку. Вика читает его, а Алексей играет на тональном лепестковом барабане со смешным названием глюкофон. Получилось красиво. Вот только  финал стихотворения музыканты заменили  на противоположный: «Настя, не приезжай»!

А она и правда так и не приехала.

Листопад, звездопад и ветер

В городе, который любила,
33 дубочка-сыночка
И калинку-дочку
Настенька  посадила.
Не дождём, а огнём
Умываясь,
Запылал светлый город её,
Будто свечечка восковая.
Под страшным обстрелом
От огненных жал свинца
Сгорели, сгорели, сгорели
Настенькины деревца.
Голоса, соловьи и травы,
Листопад, звездопад и ветер —
Снятся настенькиным деревьям,
Если, конечно, верить,
Что мёртвые видят сны.
А Насте снится её дубрава,
Листопад, звездопад и ветер,
Голоса, соловьи и травы,
И снова травы и соловьи.

*

В то военное лето, когда было написано это стихотворение, мы попрощались с Настей. Война разлучила нас,  развела, оставила по разные стороны от линии фронта. Лето 2014-го стало для нас летом расставания, а сблизились  мы год назад, тоже летом, в Симеизе.

Звездопад и ветер. Голоса, соловьи и травы. Август. Крым.

Мои друзья из  луганской арт-тусовки ездили туда ежегодно. Останавливались в горах, в местах, запечатлённых в фильме Сергея Лобана «Шапито-шоу» (этот фильм был очень популярен в наших кругах). Обычно я игнорировала эти поездки, но каждый раз, слушая восторженные рассказы «как классно было в Симеизе», обещала себе: «Всё. Следующим летом поеду! Обязательно!».

В 2013-м мне удалось вырваться на три дня. Крым поразил меня своей красотой: море, горы, кипарисы. Настя рисовала, я писала стихи. Это были дни, полные света и счастья.

Свет моря

 ***

Звёзды падали в полуночное море,
Мы нагими купались под звездопадом,
Млечный путь стекал прямо в воду,
И мы пили его мокрыми губами.
Тело твоё, молочно-белое,
Светилось, излучая сияние,
Мне захотелось написать поэму,
О тебе, о несбывшихся желаниях.

***

После купания
Мы грелись о камень,
Прислоняясь к нему телами.
Он был молчаливым и тёплым,
С бороздами морщин,
Он знал о жизни всё,
Но ничего нам не говорил.
И мы пытались понять
Тайну, скрытую за безмолвием,
Выпадая из матрицы бытия,
Где всё объясняется словом.

***

Мы живём на склоне горы Кошки.
Ночью она мурлычет.

***

Наши два гамака
Как две колыбели,
Висящие параллельно.
Мы с тобой молочные сёстры,
Вскормленные вдохновением.
Мне казалось, – нас разделяет пропасть:
Пространство и время,
Опыт и возраст,
Но ты говоришь, что детство
Никуда не уходит,
И протягиваешь ладонь мне.

***

Твои руки  – в краске,
Твои этюды  – прекрасны.
На холстах, сделанных из рубашки,
Теперь картины, написанные маслом.
Твои пальцы в пятнах,
Зелёных, красных,
Я оттирала их, но напрасно,
И ты становишься частью пейзажа
На холсте моей памяти.

***

Моё сердце прячется в раковину,
Раковина прячется в море,
Я разучилась плакать,
Плотно закрыты створки,
И нет ни одной причины,
Кроме
«Быть тебе нужной»,
Чтобы на миг раскрыться,
Поймать тобою оброненную песчинку
И растить жемчужину.

***

Перуанский инструмент кахон
Похож на скворечник,
В нём живёт птица.
Барабанщик Дима,
С пальцами тонкими
И длинными,
Её приручил.
Ночью птица пела,
Спать не давала,
Крыльями била,
А ты хохотала.

***

Замри, ради Бога,
На одно мгновение,
У меня есть машина времени –
Мой полароид!
Как проступит изображение,
Можно будет совершить перелёт,
В день, когда тебе 18,
И ты на вершине горы,
Жизнь – бесконечно прекрасна.
Билет в этот мир,
Исчезающий безвозвратно
В потоке лет, –
Маленькая фотокарточка. На ней ты сияешь.
Опять пересвет.

***

На сколько хватает взора – море,
Сегодня спокойное
И синее-синее.
Здесь, в Симеизе,
Кажется, нет ни боли,
Ни горя,
Истина
Принимает форму
Линии горизонта –
Видима,
Но недостижима.

***

Крылом, заточенным острее финки,
Чайка рассекает море точно на две половины.

***

Мы смотрели кино под звёздами,
В летнем кинотеатре,
На карематах,
Попивая коньяк «5 звёзд»,
И хотелось сделать «стоп-кадр»,
Но время неумолимо,
Время летит вперёд.
Я видела этот фильм.
Главная героиня
В нём всё равно умрёт.

***

Я знаю,
Как шепчутся кипарисы,
Передавая имя твоё,
Растворённое в воздухе ночи,
В поэме о Симеизе,
В неловких, растрёпанных строчках,
Во всхлипах прибоя.
Когда оно растворится,
Обветрится, без вести канет,
Его суровые скалы
Примут в свои объятия.

***

Я уезжаю. Ты провожаешь.
На душном автовокзале
Мы неловко прощались.
–  Ты будешь мне сниться.
Зажмурясь, смотрю сквозь ресницы.
В глазах зарождается море,
Солонее, чем здесь, в Симеизе.

*

В последний день моего пребывания в Симеизе Настя выставляла крымские этюды. У меня сохранилась одна её  работа того периода. Все остальные она сожгла, когда началась война.

Бывают такие дни, когда прошлое встречается с будущим, чудеса становятся реальностью, а время и расстояние условностью. Люди, события, наблюдения нанизались, как слова на строку, на моё путешествие из Луганска в Берлин и обратно.

Собственно, о целях поездки.  Зимой  я получила приглашение принять участие в поэтических чтениях «Lyrik im Аusland» в Берлине. Я решила отправиться в Германию через Киев,  где у меня были семейные дела. После участия в харьковских дебатах, инцидента с правосеками, полученных угроз,  занесения в картотеку «Миротворца» с железным обоснованием, что мои стихи угрожают национальной безопасности Украины и всего человечества,   мне было немного неуютно отправляться на Украину, но всё-таки я решилась. 

Отдалённым эхом аукнулись мне в Берлине наши крымские каникулы. Тогда на плато возле горы Кошка мы устроили импровизированный поэтический вечер. Я читала Сонеты о Деве, один из которых был  посвящён скандальному перформансу  панк-группы «Пусси-Райот» «Панк-молебен».

Сонеты о Деве. Сонет четвёртый

Столетья три тому старик Вольтер
Придумал замечательную шутку,
Что Жанна спрятала под юбку
Ключи от Орлеана. «Ля Пусель»

И я читала, думая про пусек,
Кощунниц и беспутных, диких стерв,
Что превратили ххс в бордель –
Там задирали ноги, чтобы Путин

Ушёл. Быть может, параллель
Немного неуместна, но немного.
Не важно дева, иль не дева – за свободу
Идёшь на битву и на панк молебн,

Но всё сведут к тому что между ног
Писаки и охотники на ведьм.

*

В Берлине участница панк-группы «Пусси-Райот» Надежда Толоконникова презентовала свою книгу «Инструкция к революции». Я не могла не пойти на презентацию.  Книга  стоила 19 евро. Издана она  была только на немецком языке с расчётом на европейскую аудиторию.  В основном Толокно говорила о том, как хорошо  проснуться в Голливуде и вспомнить степи Мордовии, и о своей группе «Х.. в очко», название которой  переводчица перевела «Х.. в очках». Трудности перевода. Мне хотелось плакать. Дерзость,  протест, страдание – всё было конвертировано в евро и  дешёвый популизм. 

***

– Наденька, а как же революция?
– Это только бренд. 10 принципов на обложке VOGUE.
– Наденька, а как же тюрьма?
– После тюрьмы секс приносит мне больше удовольствия.
– Наденька, а как же борьба?
– Я осуждаю насилие.

И где-то далеко, в замке со звездой на крыше
Путин потирает руки.
А Богородица Наденьку уже давно
Не слушает и не слышит.

*

Был ещё один сонет, который теперь мне кажется в чём-то пророческим.

Сонеты о Деве. Сонет восьмой.

Столетия как облака неслись
И на земле сменялся род за родом,
Кровавый меч не раз кроил Европу,
И пламя разгоралось вновь из искр,

И люди находили смысл
В том, чтоб не быть истории поп-кормом,
Чтобы прославить нежный fleur de lys,
А в случае моём так молот с горном*,     *герб Луганска содержит изображения герба и молота

И новые герои родились
И вышли в мир, светлы и непокорны,
Хоть в Орлеане, хоть в Камброде,
Я им хочу сказать, noblesse oblige,

Есть лишь одна расплата за свободу –
И это жизнь!

*

Удалось ли мне прославить «молот с горном» – это вопрос. Очень хочется так думать.  Доменная печь с червлёным пламенем, справа и слева два чёрных молота  изображены на гербе Луганска. Раньше это был герб литейнопушечного завода, из которого и вырос город, ставший мне родным. Город, родившийся в угоду войне и закалённый в войнах минувшего времени. 

Пророческие получились стихи. Нынешняя война все расставила по своим места. Она породила новых героев – Гиви и Моторолу, Дрёмова и Мозгового. Война показала, что такое настоящая борьба. Под её увеличительным стеклом легко можно было разглядеть кто человек, а кто сволочь, кто свой, а кто чужой, что есть  правда, а что ложь. И что такое свобода, за которую идут на битву, мне показала война. Мой взгляд на Панк-молебен, и пусек  она  тоже изменила.  

Кстати, другая участница группы «Пусси-Райот» Мария Алёхина в разгар военных действий приезжала в Луганск. Останавливалась у нацболов в квартире, в которой базировались интер-бригады.  На встречу я не пошла, хотя такая возможность и была.  

О своей поездке Алёхина рассказала в интервью изданию «Медуза»: «Мне было стыдно. Мне было стыдно за то, что мы ничего не сделали. Мы не сделали ни одного высказывания про войну. Последнее высказывание было в Сочи. Дальше мы ездили в колонии, а дальше случилась аннексия Крыма, и мы ничего не сделали. Мы строили «Медиазону», но это не отменяет того, что мы ничего не сделали. И я решила, что, по крайней мере, я должна увидеть это своими глазами. Я не имею права высказываться о событиях, хотя бы немного не посмотрев на них. Для меня было важно увидеть, почувствовать, хотя бы попробовать это сделать.» На вопрос корреспондента, изменила  ли она свое  отношение к этой истории после поездки в Луганск, она ответила: «Да, изменила. Это вот две России, ты знаешь? Надя шила флаг на Болотной площади. А я сидела в Луганске».  Алёхина рассказала, что посетила крестины в подвале церкви, фасад которой был полностью разрушен  украинскими «Градами». Но несмотря на это подчеркнула: «Я не мыслю эту ситуацию как полярность, в которой нужно непременно занимать либо позицию Украины, либо противоположную. Что я делала? Я говорила с людьми. Просто садилась и говорила. Везде. С продавцами кофе, с прохожими, с теми, у кого я жила, с теми, кто туда приезжает. Почему они туда приезжают?» 

И правда, почему сюда приезжают люди?

В Житие старца-диакона Филиппа Луганского, особенно почитаемого здесь написано: «13 июня 1905 года явилась Царица Небесная старцу Филиппу и сказала: “…И день сей явления моего граду Луганскому помни, и учи всех чтить его, о граде же сем скажу, что к концу мира наречется он – Святоград Луганский. И многие люди будут съезжаться сюда в преддверии этих грозных дней, сами не зная зачем.”»

А Настя так не приехала!

Из Берлина в Луганск, я снова отправлялась через Киев, ведь луганский и донецкий аэропорты были разрушены  войной. Железнодорожного сообщения тоже не было. Луганск стал городом, в который не летают самолёты и не ездят поезда. Я попросила Настю не провожать меня. На прощанье  она  подарила мне свой автопортрет. На нём она написала: «Я смотрю на тебя с любовью».

Мне предстоял долгий путь домой.

***
На моей сумке револьвер и патроны.
В ней вполне могли бы быть револьвер и патроны,
Но в ней цветы. Репродукция Сезанна.
Ты мне её подарила. А  я тебе не сказала,
Вне пространства и времени
Не мы, а  наши картины и стихотворения!
Помнишь,  как у  Превера:
«Et nous ne savons pas ce que c’est que la vie».
Мы ничего не знаем наверняка,
А  можем только
Любить и верить.
Верить и любить.

*

Все мои поездки в Киев были связаны с семейными делами. Там теперь жил мой бывший муж, отец моей дочери. Мы расстались весной 2014 года в самый разгар судьбоносных для Донбасса событий. Страна разламывалась на части, и моя семья тоже не выдержала проверку на крепость. Настя была в числе тех людей, которые помогли мне пережить разрыв и двигаться дальше. Но я не препятствовала общению дочери и бывшего мужа. Поэтому иногда, на каникулы, я привозила дочь на Украину. Каждая такая поездка дарила мне встречи с Настей.

***

После его свадьбы
Мы не виделись.
Встретились
В Прощёное воскресенье.
–  Прости, –  говорит он.
Я молчу.
–  Хотя мне не за что
Просить прощения, –  говорит он.
Я молчу.
–  Чувство вины –
Плохое чувство, – говорит он.
Я молчу.
И глядя  ему вслед,
Хочу только одного:
Выстрелить ему в затылок…
Своим непростительным поцелуем.

***
– Любить и обладать
Не одно и то же,  –  говорю я ей,
И чувствую, как сердце её бьется
Совсем близко.
– Здесь в Киеве очень много луганских мест,  –  говорит она,
И  признаётся, что приезжала,
К нам, к террористам,
В непризнанную республику.
– Я боялась тебя увидеть.
Мне пришлось бы остаться.

И правильно.
У нас война.
А она
Мечтает создать коммуну,
Где будет только Мир и Любовь,
Любовь и Мир.

*

Это погружение в «Любовь и Мир» после того как у меня были только  «Боль и Война» воспринималось очень остро. Наверное,  благодаря этому и появились эти стихи, написанные по мотивам наших встреч  в период с 2016 по 2018 год.

Луганский тростник

***

Буря над Киевом.
Тучи, будто дельфины,
Бьют хвостами,
Пускают фонтаны
Холодными ливнями.
Мы на крыше,
Промокшие злые счастливые,
Посредине страны,
Что когда-то казалась единою.
Так закончилось детство.
Впереди неизвестность,
Но вместе мы
Ловим бурю сердцами,
Как два буревестника.

***

По мокрым улицам Киева
Босиком.
Ты была такая красивая
Под дождём.
Ты была такая счастливая.
Мы вдвоём,
И вода повсюду.
Если бы замерло время
Мы бы стали акварельным этюдом.

***

Жёлтая лодка плывёт
Среди жёлтых кувшинок.
Зыбкие блики танцуют,
И водная гладь
Манит смыть золотые песчинки,
Прилипшие к телу,
И в объятьях реки
Провести этот тёплый закат.

***

Луганский тростник,
Превращённый в перо.
Он полый внутри
Ты его наделяешь душой,
И строгая графика линий
Обретает черты мои
В чёткой и резкой картине.
И ты создаёшь меня снова и снова
Из чернил, тростника и любви.

***

Настя ныряет.
Белые ягодицы.
Как половинки луны.

***

Старый сатир
Похотливой рукой
Разгоняет мурашки
На влажной спине,
Все ниже и ниже…
Но нимфа смеясь упорхнула.
Настя, рисуй,
И возьми бледно-розовый цвет,
Глядя на бёдра мои, повторяй по-французски:
«Cuisse de  nymphe effrayee».

***

Сад белых улиток:
Они как овальные камни.
Ножки должны быть
Маленькими-маленькими,
Чтобы ступать по тропинке
Не раня.
Так и сердце моё
При встрече с тобой
Робко показывается из раковины.

***

Мы ели чернику,
Лаваш и мёд,
Руки были в чернилах
И синий рот.
Вертлявая рифма,
Воробушком поцелуй.
Счастье неуловимо,
И всё-таки нарисуй!
2016

Хранители осени

***

Знаешь,
Здесь в настоящем,
Мне каждый листок опавший
Напомнит
О прошлом,
Как падали жёлтые письма клена
В двор наш,
Будто в почтовый ящик. 
Вот они –
Под ногами,
Возле той самой скамейки, 
Где мы с листопадом играли,
Смеялись,
Купались в листьях,
Подбрасывали их ввысь и
Запихивали под куртки
И кофты,
Наплевав на простуду, 
Чтобы внести этот ворох в комнату 
И вчитываться в любимый почерк,
В прожилки, тонкие жилки,
Разбирая средь недомолвок,
Многоточий,
Прочерков
И ошибок
Щебеты птиц и рыдания ливней, 
Несбывшиеся  обещанья,
Слова любви 
И слова прощанье. 

***

Последний листок – золотая рыбка,
Сделай так, чтобы её улыбка 
Не гасла,
Сияла ясно,
Чтобы легко прощаясь 
Могли не плакать, 
Пошли ей счастье, 
Мне, так и быть, только эхо счастья 
И свет из мрака. 

***

Когда-нибудь 
Ты вылепишь из глины 
Лицо моё,
И шрам, и родинку, и каждую морщину, 
Свидетельницу болей и тревог,
Ты влажными и тёплыми руками
Коснёшься острых скул, 
Быть может, Бог
Вот так лепил Адама 
И жизнь в него вдохнул.  
Твори меня – средь смерти и войны,
Жизнь на любви замешанная глина,
Ведь чтобы выжить, нам нужна причина,
И чтобы умереть – нужна причина, 
А для любви причины не нужны. 

***

На кремовой поверхности коржа
Пишу пером: «Любовь пребудет вечно»,
Но буквы расплывутся дрожа 
И скоро мы съедим его беспечно.
И будет пир! 
Мы преломляем торт!
Мир в двадцать лет прекрасен, светел, ясен. 
И ты не веришь в то, что все пройдёт. 
И в этом есть трагедия и счастье. 
2017

Ласточка весны

***

Иногда тайна
Проступает слишком явно
На снегу, на окне, на стене,
Складывается как мозаика
Из кусочков смальты,
Как Песнь Песен
Звучит во мне.
Мы играем с реальностью в кошки-мышки,
Мы прячем слёзы и прячем смех.
Назови моё имя и я услышу.
И я узнаю тебя из всех.

***

Сквозь синие-синие-синие сны,
Дожить до весны
И спросить у весны,
Холодные губы,
А пальцы нежны,
Что будет? Что будет?
Не ведаем мы….
Стихи и этюды
И чувство вины.

***

Есть альфа и омега.
Мы встретились где-то на середине.
Два зелёных побега,
Озимые,
Пробиваются сквозь снег,
Чтобы стать хлебом.
На столе.
Так и душа прорастает
Сквозь холод и боль.
Солнце в радость.
Дождь в радость.
Радость быть с тобой.

***

Когда-то
Здание Академии было храмом.
В самом сердце его,
В Алтарной,
Теперь стоит старое фортепиано.
Ты знаешь,
Когда ты играешь,
Это кажется невозможным,
Но я слышу,
Как звенят колокола
В звуках клавиш.
Там в прошлом
И здесь в настоящем.

***

Как ласточка
Легка и быстрокрыла
Душа, чтоб поднялась,
Чтоб ввысь надо миром воспарила
Ей вниз
Необходимо пасть.
Казалось, нет предела тёмных бездн,
Средь бурь и бед скитаясь, где б ты ни был,
Ты смотришь вверх, там звёзд не перечесть
И крылья жаждут неба.

***

Кафе «Вагончик».
На нас фуражки.
Куда мы мчимся,
Давно не важно.
Ты знаешь адрес
Из старой книжки,
Из старой сказки:
Есть город призрак
Зовут Луганском.
Есть город счастья,
Есть город детства,
Своё распятье
Там примет сердце.
Мы машинисты,
И нам не выйти.
Вагончик жизни
Куда летишь ты?!

***

Не стремись к совершенству,
Давай совершать ошибки,
Бежать, набивая шишки,
Рассветам навстречу.
Когда же мы станем большими
И мудрыми тоже станем,
Наши шрамы, наши морщины,
Будто стихи на память,
Будто твои картины,
Грядущим от нас ушедших,
Дань новому символизму
На пути к совершенству.

***

На Петровке,
На барахолке,
Волшебник какой-то
Продавал очки с розовыми стёклами.
– Мне бы такие!
Я бы стала профессором любви!
Пока мы мечтали и хохотали
Их купили.
Видать, до профессорства мы не доросли.
2018

*

В один из моих приездов Настя сказала: «Ты открываешь для меня Киев. Я полюбила его так же,  как и Луганск».  Мы много гуляли и разговаривали про жизнь и живопись, про её идею с коммуной, которая неожиданно приняла форму «пожить в скиту».

Однажды мы залезли на крышу десятиэтажки. Настя  стала на край и сделала вид, что сейчас прыгнет. Моё сердце на миг  остановилось.

Оказалось –  внизу была  плоская крыша балкона.  Это была шутка.

*

Последнее время, я всё чаще езжу в Москву и всё реже в Киев. Впервые в Москву я ездила с Настей. Мы жили в мастерской художника Игоря Дудинского, гуляли по городу, по разным галерейкам и выставкам.  

В одну из поездок, я написала ей, что снова влюблена, а она прислала мне свои работы: «Эти картинки с крестовыми птицами называются эстампы, потому что сделаны отпечатком с оригинала, вырезанного на линолеуме резцами. Я как-то рисовала мелом вместе с детьми, это было на Пасху, я стала рисовать кресты, а потом поняла, что это каркас птиц, а птицы везде  рождаются на земле, летают по воздуху и плавают на воде, вездесущи как Святой Дух, поэтому и голубь есть птица мира. На этих картинках часть из этой серии.

Лена, Любви чуть-чуть не бывает, она только и стремится, что умножиться! Будь внимательна, летая на крыльях над Москвой.

Целую и обнимаю тебя крепко-крепко».

Я выслала ей новые стихи.

Так и быть!

Как будто я летела долго-долго,
Пересекая линии границ, фронтов,
Дорог,
И росчерком крыла,
И росчерком пера
Перечеркнув всё то
Что так любила,
Остановилась,
Чтоб понять,
Как ты мне дорог,
И ощутить,
Как песня хлынет горлом,
И чтобы ты почувствовал меня,
Почувствовал во мне необходимость,
И небосвода красоту и неделимость,
И невозможность этот мир объять,
И как он станет мал
И даже тесен,
Когда в моих объятиях уснёшь
И отзовется нежной Песней песен,
А может, просто колыбельной дождь.
И если будет боль.
Пусть будет боль,
Как плата
За возможность быть,
Быть друг у друга,
И если впереди огонь
И злая пуля
Грозится укусить,
И если впереди молва и стыд,
И Божий суд,
Что ж, так и быть!
Тяжёлая горячая ладонь
Прикрыла сердце, как пугливую пичугу.

*

В ответ она мне написала: «Моя прекрасная Лена, ты сотворила горячие стихи! Я думала раньше, что когда любишь, то не важно расстояние, но теперь понимаю, что любовь притягивает. Стремление быть с любимым человеком рядом самое настоящее и не обусловлено слабостью, а напротив  – силою и готовностью признаться, что ты уже не можешь быть собою без человека, которого любишь!

Думаю, что самое сильное нужно вырезать в камне, и это не только про слова, но и объёмные формы тоже. Как, на первый взгляд мёртвый и немой камень заговорит и покажет жизнь. Для меня это соединение неба и земли, когда человек оживляет камень, оживляет прах!

Ничего не бойся! Думаю, что мир, когда видит любовь, вопиет и бурлит, но это иллюзия по сравнению с силой, которая есть в Любви! Если хочешь говорить и петь, то вперёд. Нужно выявлять правду, но при этом не делать её показательной и нарочитой, а говорить, как есть. Я знаю, что ты так умеешь и чувствуешь так».

 Слово и Свет

– Я приняла послушание.
Тёмные пряди
Обрамляют лицо её,
Как на иконе.
И между нами
Живопись светом,
Живопись света,
И Он.

Будучи рядом,
Она далеко.

– Плакать не надо, –
она говорит мне.
– Ты ведь сама утверждала,
Что нет расстояний,
И времени нет.
Есть только
Слово
И
Свет!

*

А я  всё думаю, может быть, она пошутила, как тогда, на крыше десятиэтажного дома. И мне по-прежнему все ещё хочется ей сказать: «Настя, приезжай!».

ВМЕСТО ПОСЛЕСЛОВИЯ

*

Мы собирались издать эту книгу вместе с Настей. Я писала стихи, а
Настя рисовала иллюстрации. Готовую рукопись я показала ей. Она написала мне письмо, которое я решила включить в книгу. 

Раскрывать красоту. Письмо Насти Лелюк. 

О чём эта книга? Мы говорим в поэзии и живописи о том, что вечно и не заканчивается, а только усиливается и нарастает под градом испытаний, которые сыпятся на голову.

Что если мы делаем маленькую книжку, которая содержит в себе тот стержень, вокруг которого жизнь и накручивается? И если мы усомнимся в этом, то слегка пошатнёмся и нас может подхватить буря, так что нужно стоять, несмотря на непогоду вокруг – тревоги пройдут, а мы останемся!

Для меня важен вопрос о личном и общем, и я не могу разделять эти две части, но только совмещать, а вот каким образом? По-моему, вообще не должно быть разделения, но я не уверена в том, что мир таков. И ещё нужно быть готовыми и сильными и растерять, и беречь своё!

Главное, что мне нравится, что эта книга как жертва: мы выносим в мир то, чем живём, без претензий, это потому, что любовь можно только умножать!

И всё-таки эта книга получилась как личная вещь, как любовная записка в школе, что можно краснеть и смущаться. И у меня сразу возник вопрос о том, нужно ли так выражать и показывать, а ответ моего сердца был, что нужно, потому что люди берегут и прячут важное и сокровенное, а этим нужно делиться. Не бояться, а раскрывать красоту!

 ***

Оставь сомнения для уходящих дней,
свой страх из кожи вынимай
и по ветру развей.
Для уходящего заката неизвестно утро,
но ты хранишь прохладу
ранних солнечных лучей.
И все живёт внутри в едино время,
только вокруг кружит, сбивая с толку.
Зачем боишься, что подделка,
и думаешь,
что с настоящим шутить можно.
Ты всех сомнений больше и сильней,
когда не забываешь о высоком.
Мы уже вместе столько дней,
что расставание покажется далёким
и невозможным,
только если веришь,
что верю я тебе ещё сильней.

Настя Лелюк