Классный журнал
Петров
За кадром
— …А Мажора вы все-таки помиловали, Сергей… Пощадили…
Когда вспоминаешь о крупном писателе, первое, что приходит на ум, — его слова. Для обычного читателя они интересны и целебны. Для начинающего писателя — дóроги. Они как уникальные отмычки, которые случайно выронил старый медвежатник и украдкой подобрал молодой. Когда же эти слова обращены к начинающему писателю, к этому литературному медвежатнику лично, не имеет смысла задумываться об их дороговизне. Они — бесценны. И достаются не всякому.
К пониманию творчества Лимонова я пришел поздно. Я не из тех авторов, что глубокомысленно заявляют: «Еще в детстве меня перепахал его первый роман “Это я — Эдичка”… Я сразу понял, как нужно писать». Правда? А почему не в младенчестве? Добрая половина таких писателей, разумеется, врет.
Нет, меня этот роман в детстве не перепахал. Книжный шкаф в тамбовской квартире, поздний вечер, тусклый свет, начало девяностых, мне пятнадцать или шестнадцать, я открываю дверцы, достаю книгу в мягком переплете. Каким образом она попала к моим родителям, кстати? Я не знаю, нужно спросить. Читаю стоя. Ощущение? Ты точно несешься с ледяной горки, не хочется останавливаться. Ветер в лицо, колкие снежинки, звездное небо, смех вокруг. Но вот очередной вираж, и тебя выбрасывает с ледяной дорожки, ты ударяешься всем телом о застывший сугроб, искры из глаз. Все. Ты приехал. Ты лежишь в снегу, нестись дальше не хочется… Я закрываю книгу и ставлю на место. Наверно, вы догадываетесь, в какой прозаический «сугроб» угодив мне пришлось ее закрыть. Надолго.
Стыдно признаться, но даже когда я заинтересовался современной литературой, то восхищаясь книгами популярных авторов, то укрепляясь в мысли «я могу не хуже», фигура писателя Лимонова все еще маячила за горизонтами моих читательских пристрастий. Один приятель-литератор спросил меня: «Ты читал Лимонова?» Услышав ответ: «Так, кое-что», приятель взглянул на меня, мягко выражаясь, удивленно.
Очередную лимоновскую книгу я открыл осторожно, как будто там была бомба. Для меня она там и была, собственно. Меня потрясло в ней все: стиль, сюжет, авторский напор, искренность, прозорливость. Книга называлась «Иностранец в смутное время». За ней последовала вся Харьковская трилогия, после — «История его слуги», затем «Укрощение тигра в Париже», снова «Эдичка», нет смысла дальше перечислять. Стало понятно: все мы живем в одно время с современным классиком, Лимонов — Писатель № 1. Дело вкуса, скажете, но для меня это было и есть так: на определенном и очень длительном историческом отрезке он — самый лучший писатель. Одновременно с этим я пришел и к другому выводу. Выяснилось, что с нашим литературным процессом что-то не то. Да, у Лимонова выходят новые книги, но о них фактически не пишут! Подавляющее число обозревателей хвалят сомнительные продукты больших издательств, надувая их, как воздушные шары, выискивая какие-то новые литературные «тренды» (что очень похоже на «тендеры»), а книг Лимонова словно не существует.
Самого Э.В. это, скорее, не волновало. Он, думаю, был безразличен к премиальной толкотне. Стоял крутым холмом посреди пустынной литературной степи и не обращал на происходящее в ней внимания. У него была партия, актуальный ЖЖ, еженедельная программа на радио «Русская служба новостей», он вел колонки в разных СМИ и так далее.
Факт гробового молчания со стороны литературного истеблишмента возмущал меня (!), я решил попытаться это молчание прервать. Понятное дело, мой голос вряд ли был услышан и литературными делягами, и им самим, но я так решил, и все тут.
Тогда, в 2014-м, у Лимонова вышел роман «Дед». В числе прочего он очень много написал в «Деде» о полиции, поэтому книга меня заинтересовала особенно. Я написал что-то вроде рецензии и отправил в литературный журнал «Урал». Рецензию опубликовали. Со временем она стала гулять по интернету.
Да, я не надеялся, что писатель прочитает мой отзыв, и уж тем более не рассчитывал на то, что судьба когда-нибудь сведет меня с ним. Но все произошло иначе. Судьба двумя-тремя годами позднее проявила ко мне милость, и не одну. Целую серию.
В 2016 году появилась наконец у меня первая книга. Оставив в покое прокурорско-следственное прошлое, я стал радиоведущим, начал вести авторскую программу. Как-то раз в эфир ко мне пришел адвокат и писатель Сергей Беляк. Подзащитных у него было много, Жириновский и Лимонов — самые известные из них. С Лимоновым Сергей крепко дружил. Мы тоже подружились, и Сергей наше знакомство с Э.В. «подстроил».
Ранним сентябрьским утром Беляк, Лимонов, его охранники и я встретились в вестибюле киноцентра «Соловей». Не подумайте только, что встреча состоялась «как бы случайно». Лимонов обо мне уже знал, все было «согласовано». Мы просто встретились, обменялись заранее подписанными книгами и пошли на первый утренний киносеанс.
— Вы же следователем работали, Сергей, — сказал Лимонов, когда мы подходили к залу. — Подследственных бить приходилось?
— Нет, — ответил я.
— Зря…
Лимонов сам тогда смахивал на следователя. Взгляд у него был цепкий.
Сели мы с ним рядом, зал погрузился во тьму, после рекламы началось кино. Беляк купил себе кофе, какие-то чипсы и меня угостил тем же. Сел он позади нас, и стал доноситься с его стороны спокойный, уверенный хруст. Я хрустеть не решался. Засунув в рот первую чипсину, я тут же понял, что хрустеть в непосредственной близости от Лимонова не смогу, это будет неправильно. Он весь был погружен в экран, в действие. Меня поразила его концентрация.
…Ожидал ли я, что Лимонов прочтет мою книгу? Видимо, я надеялся на это. Хотя и не очень. Мало кто из современных писателей читает книги других современных писателей. Если и читает, то так, «по касательной». Но снова все оказалось иначе. Он прочитал ее и прислал мне свой отзыв. И это была не просто отписка, не набор штампов: «динамично», «увлекательно», «смешно о страшном», нет. Лимонов выделил наиболее понравившиеся ему рассказы, порассуждал о сюжетах и героях, из чего явствовало — читал он внимательно, не «по касательной».
— Повесть ваша меня не зацепила, — признался он мне по телефону, — но «Менты и люди» понравились. Я не ожидал, что у милиционеров могут быть такие мысли, такие характеры, такие бури внутри… А Мажора вы зря помиловали…
Слова о милости к Мажору он повторил несколько раз. Речь шла о моем рассказе «Последнее дело». В нем мент Старый, честный, правильный и старый, охотился за ментом Мажором — молодым, подлым, у которого не было ничего святого: взятки, торговля наркотиками, ради денег этот тип был готов на все. Поймать Мажора — дело чести для Старого, он видит в нем весь ужас, в который превратилась дорогая сердцу милиция. И он его берет. Но посадить не получается, Мажор выкручивается. В самом конце я сделал этот рассказ рассказом-перевертышем, показав, что у отрицательного героя есть маленький сын, лежачий больной, нужны деньги на дорогую операцию.
— Ну и что — сын? — недоумевал Лимонов. — У многих дети! Ради детей нужно идти на предательство, на подлость, становиться такими Мажорами? Вы его помиловали, Сергей. Вызвали у читателя сочувствие к подонку. Напрасно.
Именно тогда, в процессе этого разговора, вселилась в меня окончательная уверенность в том, что я имею полное право назвать себя писателем. И что бы ни писали обо мне, как бы ни пытались замолчать, это уже совершенно не важно. Тебя похвалил, покритиковал, проанализировал Лимонов! Это сродни благословению.
…Были у нас и другие встречи, другие разговоры, но самая продолжительная беседа состоялась в радийном эфире. Произошло это в конце 2017 года. Лимонов был бодр, ернически шутил, приглаживал слегка взъерошенные седые волосы, когда эфир уже пошел, недоумевал:
— В чем дело? Вчера же мыл голову!
Нельзя сказать, что эфир изобиловал иными неформатными эпизодами, и все же они были. Один из них — я спросил у Э.В., как бы тот отнесся к установке ему прижизненного памятника.
— Сказал бы своим парням: возьмите отбойные молотки и снесите его на хер! — грянул в микрофон Лимонов.
Но не это для меня было в нашем разговоре главным. Главное осталось за кадром.
Когда речь зашла о книгах, проигнорировав заготовленные вопросы, я вспомнил неожиданно о романе «Дед» и сказал, что мне, как человеку из органов, было приятно читать его. Что там интересная классификация полицейских: участковые и опера — трудяги, представители Центра Э и ОМОН — жандармерия и т.д.
— Ну да, ну да, — кивнул Эдуард Вениаминович, — помню даже, не помню кто, правда, но сказал кто-то… или написал: «На месте министра внутренних дел я бы дал Лимонову за такую книгу премию».
Произнеся это, он на мгновение задумался и пристально взглянул на меня. Как тогда, в кинотеатре. Ева Авеева, моя соведущая, задала следующий вопрос.
…Много позже я, пересматривая эфир, наткнулся вдруг на этот кусок и задумался. Ведь эти слова про «дал Лимонову премию» мне тоже были знакомы. Но где я мог услышать или прочитать их? Ходил по квартире и думал. Думал и ходил. Спустя полчаса лишь, если не больше, память моя милостиво дала ответ: эти слова я написал сам, в 2014 году, в первом своем отзыве на того самого «Деда».
Знал ли об этом Лимонов? Пожалуй, уже и не важно.
Колонка Сергея Петрова опубликована в журнале "Русский пионер" №107. Все точки распространения в разделе "Журнальный киоск".
- Все статьи автора Читать все
-
-
03.03.2024Кто матери истории ценен 1
-
14.03.2023Долгое литературное плавание 2
-
23.01.2023Слоновье счастье 1
-
13.10.2022Тайна кирзовых сапог 0
-
13.05.2022Мент родился 0
-
23.11.2021Мистика хрустальной мечты 1
-
28.09.2021Рулетка смирения 1
-
27.08.2021На роман не тянет 1
-
30.04.2021Нормозатворничество 0
-
09.03.2021Бревно в глазу 1
-
06.01.2021Внутренняя анархия, и никаких! 0
-
23.12.2020Она — пароль и отзыв 0
-
Комментарии (0)
-
Пока никто не написал
- Самое интересное
-
- По популярности
- По комментариям