Классный журнал

Андрей
Макаревич

Где-то в Микронезии

Мне кажется, когда мы говорим «отношение человека к деньгам», мы ставим вопрос однобоко. Вернее было бы говорить об отношениях человека и денег, так как отношения эти, безусловно, двусторонние. Добавлю еще — малоизученные и не подчиняющиеся общепринятой логике. Иногда мне кажется, они сами решают, у кого быть, — не зря говорят про кого-то: «Его деньги любят». Любят они его, как правило, непонятно за что, ибо когда есть за что, это уже не любовь. И не связано это с его прижимистостью или расчетливостью — он бывает расточителен и непрактичен. Он порывается заплатить за всех в ресторане, совершенно не думая о том, сколько у него останется. И вот ничего не осталось, а он весел и спокоен: завтра они снова появятся непонятно откуда. Я знал таких людей. Это были очень симпатичные люди.

Другой жмется и мелочится, проверяет чеки в магазине, отказывает себе во всем, постоянно пересчитывает все, что накопил, — и ничего не выходит, не копится. А вроде зарабатывает.

При этом я ни разу не видел человека, который не любит денег. То есть он может, конечно, про себя такое говорить. Но возникает это, скорее, как результат неразделенной любви — трудно долго любить на расстоянии. Даже деньги.

Один бизнесмен сказал мне, что в бизнесе понимание денег вообще другое. Деньги — это то, с чем ты ходишь в магазин. Остальные — это фишки для игры. Цель — выиграть все фишки в мире. Задача практически невыполнимая, но достойная.

Никогда бы не смог стать бизнесменом. Меня мутит от цифр.

В годы нашей советской юности понятие денег и кончалось на вот этом «сходить в магазин». Даже если мы возьмем тончайшую прослойку академиков, приправительственных деятелей искусства и расхитителей социалистической собственности — их богатства покажутся нам сегодня смешными. Мечты упирались в триптих «квартира-дача-машина». Часто заканчивались судом. Из трех этих чудес у нашей семьи была только квартира. Нет, мы не бедно жили. Общее полунищее равенство было залогом добрых отношений — ты занимал на работе пятерку до зарплаты, и давали: завтра займут у тебя. Жили, не жаловались.

В девяностые годы я испытал некоторое потрясение: я был убежден, что для того, чтобы стать успешным бизнесменом, необходимо обладать исключительными умственными способностями. Ан нет — недоучившие-ся студенты, вчерашние братки вдруг стали бизнесменами: создавали кооперативы, продавали какие-то трубы, варили джинсы в стиральной машине с добавлением керамзита. Покупали малиновые пиджаки и иномарки десятилетней давности. Не унижаясь поисками архитектора, строили загородные дома — причудливые гибриды кремлевских палат и Бутырской тюрьмы. Большинство из них не производило впечатление людей, отягощенных интеллектом. Вот те и раз. (Правда, не сильно умные не сильно далеко и пошли. Но это уже потом.)

Что касается моих отношений с деньгами, я в большой степени фаталист: я верю, что они ко мне нормально относятся. В моем к ним отношении есть, правда, маленькая странность: я могу удавиться за сто рублей, торгуясь на рынке, и при этом легко пережить потерю большой суммы где-то на счету — отношу это к парадоксам психологии. Достаток в моем понимании — это когда, совершая бытовые траты, ты не должен считать, сколько у тебя останется. Однажды прикинул из интереса, много ли уходит на жизнь в месяц — немного. Трачусь на путешествия и иногда на хорошие гитары — это святое. Ни самолет, ни яхту никогда не хотелось. Поэтому, наверно, и не хватит. И слава богу.

По поводу путешествий — вот вам две истории о незамутненном отношении к деньгам.

Одна — с острова Трук. Это маленький островок в Микронезии. У его берегов в 1943 году американцы затопили целый японский флот — отомстили за Перл-Харбор. Сейчас это вполне туристическое место, а двадцать пять лет назад, когда мы приехали туда, оно было совершенно диким. Две условные гостиницы, местное население — сплошь туземцы, доброжелательные и застенчивые. На нас смотрели как на марсиан. На третий день мы сидели на берегу, ожидая, когда нам забьют акваланги, и я очень хотел пить. Инфраструктура, позволяющая купить бутылку воды, отсутствовала напрочь. Над нами на пальмах висели заманчивые кокосы, но стряхнуть их не было никакой возможности. Мимо проходил местный парень. Я уже видел, как ловко они взбираются на пальмы, и попросил его достать мне орех. Он моментально связал себе ноги веревкой, взлетел на вершину, сбросил оттуда несколько орехов, спустился, выбрал самый крупный, двумя движениями мачете отрубил ему попку и протянул мне с поклоном, полным достоинства. Я достал из кармана один доллар. Парень отступил на шаг, спрятал руки за спину и с жаром произнес: «Сэр, это не моя пальма. Я не сажал ее. Я не могу взять с вас деньги!» Провожая его взглядом, я с тоской подумал, что пройдет лет десять, сюда повалят туристы, и дело наладится.

Вторая история случилась в Эфиопии. Моя жена периодически водит путешественников по самым диким местам этой страны. В племени хаммеров совсем юный мальчик взялся провести им экскурсию — за это ему было обещано два быра (это около семи центов, если что). Мальчик честно отработал — показал школу, хижины, работающих женщин. Двух быров у жены не нашлось, и она с благодарностью протянула ему бумажку в десять быров. Вопреки ожиданиям, мальчик разрыдался. После разбирательства с участием старейшин недоразумение было улажено. Оказывается, мальчик ожидал, что ему дадут две денежки, а дали одну.

А вообще, много забавного случается с деньгами. Если не относиться к ним слишком серьезно.  


Колонка Андрея Макаревича опубликована  в журнале "Русский пионер" №106. Все точки распространения в разделе "Журнальный киоск".