Классный журнал

Николай
Фохт

Письмо внутрь ребенка

Сейчас время такое — прогулочное. В широком смысле. Идешь, куда глаза зовут, можно даже без музыки в ушах, — и так все мелькает в быстром монтаже несчастного мозга. Да, понятно, потихоньку отклеиваемся, сползаем на окраину. Иной раз окажешься в эпицентре — сам не рад: такое все новое, другое, не расшифрованное, по-настоящему опасное. То есть мир в принципе отторгает. И это тебе не девяностые, не наезды с разборками. Это хуже намного. Целый космос против тебя. Подросшие дети несут ахинею, родители слушают их, но не сдаются. Некоторые из неродителей повторяют детскую ахинею, чтобы сделать вид, что они молоды, но ничего не получается. И, разумеется, дело не в том, кто прав, кто виноват и внаше-времябылолучше. Некогда выяснять — жизнь заходит на очередную спираль, и скоро уже неизбежная жесткая посадка. Хочется найти еще разок свое место, не вмешиваясь, отгородиться, достойно встретить грядущее.

И для этого не только мужество нужно. Нужно хотя бы приблизительно представлять себе, что делать и куда бежать.

Ну хорошо, я записался на полет к Луне. Понимаю, что не пройду отбор, но хотя бы смогу сказать: сделал, что мог. Отреставрировал настольную лампу — на месяц оказался в мире мас-теровых людей, хотя прошлое не вернулось ни на секунду: лампа блестит и светит по-новому, иначе, не как в детстве. Наточил ножи — это вообще занятие экзистенциальное, но слишком короткое. День прожил без интернета и телевизора — читал, ел, спал, точил ножи. Ну так… Я чувствовал, что где-то совсем рядом притаился хороший, грамотный способ — отгородиться, но и не выключиться навсегда. Был такой способ, есть.

Однажды я шел вдоль моря, по берегу. Рядом со мной Саломе, прекрасная грузинская женщина. Совсем короткое дело: пришлось найти ее отца, который в конце века сбежал в Латвию. Там он сменил имя (как выяснилось, стал греком), наладил новый бизнес. А дома остались жена и дочь и два миллиона долга. И что сделали две грузинские женщины, которых бросил этот мужчина? Они, не простив, начали потихоньку отдавать долги. Сами вызвались: кредиторы, среди которых были и жесткие, объявили, что претензии только к мужчине. Но у Саломе и Нино была своя стратегия. Его не трогайте, не ищите, мы все вернем. И сами с ним разберемся. Они открыли бизнес, такой женский клуб, где и гадания, и салон красоты, и психотерапевтические сеансы. Мама, Нино, еще микроресторан открыла и кейтеринг — для офисов, с одной стороны, и для пожилых одиноких людей. Домашняя кухня, недорого, вино почти автоматически входит в заказ. Саломе как раз психолог — она и гадала, но и занималась психотерапией. Все, кому должен был муж и отец, вписаны были в соучредители. Паче чаяния, дело пошло. Скромное предприятие превратилось в маленькую сеть. Потом Нино переключилась на торговлю недвижимостью. Она стала одним из самых первых и самых рискованных инвесторов в большую батумскую стройку. Заработаны были миллионы, частью погасили долг, а оставшиеся деньги вложили в сеть постоялых дворов вдоль Военно-Грузинской дороги. Две состоятельные и уважаемые женщины теперь. И вот, когда рассчитались, Нино и говорит Саломе: ну, дочка, пора. Давай, ищи отца, ему можно возвращаться домой. Саломе через друзей нашла мою компанию и сделала щедрый заказ на поиск человека. Она не хотела это делать с грузинскими агентствами. Нужно было соблюсти анонимность, а потом, нынешние партнеры Нино и Саломе не очень-то и простили их мужа и отца. И не в деньгах дело: как он мог оставить женщин с таким долгом?

Мы нашли его, довольно быстро. Саломе попросила меня сопровождать ее в Ригу и присутствовать на встрече. Описывать это в целом душераздирающее путешествие не стану, скажу, что все обошлось. Они договорились, что отец вернется в Тбилиси, повидается и объяснится с мамой, заберет вещи, которые Нино хранила двадцать лет, и потом идет на все четыре стороны.

План был в том, чтобы восстановить порядок вещей, действий; чтобы заделать эту огромную дыру в сердце двух женщин. И может быть, и в сердце их непутевого, сломавшегося мужчины.

Да, конечно, Саломе, я и один из ключевых кредиторов (по скайпу), все подтвердили, что ничего отцу и мужу в Грузии не грозит. Ну, кроме презрения.

Так вот, перед отлетом мы прогуливались по октябрьской Юрмале и пытались говорить не о деле, которое только что, можно сказать, было закрыто. Вот тогда-то я и рассказал Саломе о своих наблюдениях за жизнью и сомнениях, что из всего этого есть выход.

— Это ты сейчас не как взрослый, а как ребенок рассуждаешь. Внутренний ребенок — у каждого такой есть. Вся твоя проблема в том, что в детстве что-то тебе недодали, там, в те годы, какая-то травма случилась. Там корень.

— Саломе, но у меня в детстве все было более-менее. Не без травм, конечно. Но в основном такие, спортивные. Извини уж за каламбур.

— Нет-нет, там все. Он, внутренний ребенок, все помнит, он тоньше, чем ты думаешь. Это ведь целая система терапии. Не думай, что грузинская гадалка тебе голову морочит.

Да я и не думал, я слышал об этом ребенке. К себе никогда не примеривал.

— Ну хорошо, а как это работает? Что мне, к примеру, дает знание, что у меня есть внутренний ребенок, как это меня может спасти?

— Вот опять как маленький. — Саломе улыбнулась. В руках у нее сосновый побег. Она время от времени подносит его к носу, отнимает, поворачивается к морю и делает глубокий вдох. — Это долгая тема, но там есть упражнение одно, оно такое, универсальное. Хочешь скажу?

Разумеется, я хотел. Упражнение — это то, что надо, я за тренировки во всем.

— Надо написать письмо тому мальчику, каким ты себя помнишь.

— О чем письмо?

— Да о чем хочешь. Расскажи о себе, не знаю, подскажи, как ему жить. Какие-то сложные ситуации ведь были тогда — вот и объясни, как их обойти. Если была несчастная любовь, тоже с высоты своих лет помоги ему. Если, конечно, знаешь, что сказать.

Она улыбнулась.

Мне идея не очень понравилась. Ну какая-то мелодрама, письмо из прошлого. Пошлый, сентиментальный рассказ, а то и песенка. Но я не мог заснуть в номере маленького отеля в Лиелупе. Я пытался вспомнить себя, вспомнить свои переживания, свои слова, свои прикосновения — к руке мамы, к бетонной ограде школьного двора, к холодному черенку красной клюшки ЭФСИ; удар головой прямо в кривой ниппель футбольного мяча; липовый дух в серпуховском дворике; радость, а может быть, счастье, когда под горку на велике. Вспоминал я, вспоминал и понял вдруг, что помощь тому парню действительно не помешала бы. Ну хотя бы несколько дельных советов, пара инструкций.

Я встал, открыл ноут и начал это странное письмо.

Привет, как дела? У нас тут в целом неплохо. Много хорошего, ради чего стоит учиться и становиться взрослым. Давай сразу к делу.

1. Даже не вздумай вписываться в занятия на пианино. Это потеря времени. Слуха у тебя нет, поверь, поэтому давай сэкономим семейный бюджет и кучу времени. Мама будет настаивать, но кооперируйся с отцом, он на твоей стороне, у него тоже со слухом проблемы.

2. Так, девочка Катя. Что могу тебе сказать… Действительно не все так просто. Советую подождать, когда она выйдет из школы одна, без подружек, и просто догнать, сказать «привет», познакомиться. Ну да, это очень сложно, но это надо будет сделать. Не факт, что она прям обрадуется, они, девочки, тоже дикие еще. Но как бы там ни вышло, хоть что-то сделаешь. И точно, лет через пять уже спокойно подойдешь на улице, поздороваешься, посмеетесь, и, мне кажется, все пойдет как по маслу. Да, и запомни: от поцелуя не беременеют.

3. Про ту драку с Котом и Андрюней. Просто дерись, бей их, обоих. Харэ с ними разговаривать. Пропустишь несколько — не страшно. Зато не будет мерзкого ощущения всю жизнь, что вроде испугался их.

4. Да, самое главное. То, что мы все сделали тогда с Мариной, как мы ее дразнили и унижали потом всей толпой, — это ты гад просто. Я тебе советую, во-первых, не участвовать, во-вторых, когда они ее окружат, не бояться и просто сказать: не надо. И ничего, что сами девочки это затеяли и что среди них будет одна, которая тебе нравится. Просто скажи, что не дашь издеваться над человеком. Будет драка с друзьями — отлично. Зато не будет этой подлости, за которую стыдно всю жизнь.

5. Значит, смотри. В том матче, где ты играл с мужиками (сколько им, по восемнадцать-двадцать было?) и когда один на один вышел… Ну, короче говоря, когда это произойдет, не убирай мяч под себя, попроще сыграй — вправо, оббеги вратаря и спокойно в пус-тые. Это важный момент, там на кромке тренер из «Динамо» стоять будет. Ты сыграешь неплохо, и высокая вероятность, что он подойдет к тебе и пригласит в секцию. В пятом классе нормально начинать, хотя тоже поздновато.

6. Если не подойдет и ты опять самбистом станешь, надо сделать несколько вещей. Не отрабатывай бросок через голову и через бедро. Не твое. Заднюю подножку оставь только для комбинаций. Возьми через плечо с колен, зацепы все, что есть. Ну и бросок под плечо с падением — эта коряга для тебя. На соревнованиях перед схваткой вообще не думай, как выиграть. Плевать, что тренер хочет. Вышел, попробовал сделать, что тренировал: получилось — хорошо, нет — тоже хорошо. И да, сходи пару раз на спарринги с десятиклассниками. Вообще, борись на тренировках с большим весом и со старшими. И уберешь их всех. Выиграешь все, что захочешь.

7. Я бы на твоем месте в университете не пил. Точнее, так бы не пил. Чуть притормози. Этого достаточно будет.

Там много еще пунктов было. Я вспоминал свои провалы, обиды, страхи, малодушные свои поступки. Я писал ему про родителей, чтобы был готов к плохому исходу, и что это не важно, они взрослые, сами разберутся. Просто любить каждого, не обязательно только вместе. Ну и так, по мелочи советы. И даже представил, как он получит письмо, почувствовал, что будет твориться у него в душе.

И подумал: а нужны ли мне все эти советы, все соломки эти подстеленные, знание это наперед? Честно — я бы не отказался.

Написал письмо, создал новый почтовый аккаунт с рэндомным паролем, который сразу же забыл. И послал туда письмо. Дойдет.

P.S. 

Нино и Саломе поступили правильно, не дали слабину в последний момент — они его не простили.   

Колонка Николая Фохта опубликована в журнале "Русский пионер" №102. Все точки распространения в разделе "Журнальный киоск".