Классный журнал

Незаказанные обвинения

07 ноября 2018 08:09

Писатель Александр Кабаков в свойственной ему литературной манере рассказывает про кулисы писательской жизни. Жизнь эта оказывается не хороша и не плоха, а такова, какова есть. И про то, какова есть, Александр Кабаков рассказывает исчерпывающе. Да, колонка принята к написанию по заказу редакции. А написана по заказу все-таки сердца.

Пока не требует…
…поэта
К священной жертве Аполлон,
В заботах суетного света
Он малодушно погружен;
Молчит его святая лира;
Душа вкушает хладный сон,
И меж детей ничтожных мира,
Быть может, всех ничтожней он.

Этот отрывок из стихотворения А.С. Пушкина «Поэт» известен, пожалуй, не меньше, чем «Буря мглою…», что не мешает делать ошибки при цитировании (см. выше) и в наиболее тяжелых случаях приписывать авторство Лермонтову. Нечто утешительное содержится в гениальных формулировках, нечто остро необходимое читателю. А чтобы не обидеть и писателя, можно тут же припомнить (совсем вольное цитирование), что художник если и гадок, то не так, как обыватель, а по-другому, как-то более симпатично гадок, что ли.
Началось же все с того, что из дружественного журнала «Русский пионер» пришла мне электронная депеша с предложением написать колонку про непубличную сторону писательской жизни. Объем семь тысяч знаков, считая с пробелами, срок сдачи в редакцию через две недели.

Тут отвлечемся от сюжета ради некоторых дефиниций.

Писатели по возникновению идеи создания литературного произведения (роман, рассказ, заметка, афоризм) делятся на две почти не пересекающиеся категории. Одни пишут по собственной неудержимой инициативе и, подталкиваемые ею же, отправляют текст в электронном, распечатанном и чуть ли не рукописном виде. Наиболее распространенный вариант в наши высокотехнологичные времена — флешка с приложенной распечаткой. С флешки текст в благоприятном случае легко переносится, если — тьфу-тьфу! — редакцией будет принят, а распечатка прилагается для удобства чтения редактором… Относящиеся к другой, более почтенной категории посылают текст электронной почтой, иногда даже без сопроводительных слов. Потому что тексты эти ЗАКАЗАНЫ редакцией.

Первая категория называется «самотек», «с улицы» и еще полудюжиной равно пренебрежительных названий. Вторая не без почтения называется «авторы».

Переход из первой во вторую категорию возможен, но маловероятен.

Вообще, литературная среда так же строго соблюдает иерархию, как военная. Майор вполне естественным полагает существование полковников, внеочередные звания присваиваются редко. А права литгенералов на все, что чинам пониже не положено, неоспоримы.

Так как я начал заметку с того, что мне ее заказали, следует думать, что я отношусь ко второй, как бы уважаемой категории. Да и к какой же категории мне относиться, если мой литературный стаж (считая от первой публикации) на нынешний пасмурный день составляет 53 (пятьдесят три) года!

А я вам говорю: и столько, и не столько живут. Могу предъявить тот, первый рассказ на пожелтевшей и рассыпающейся газетной странице.

Теперь, конечно, вместо бумаги ноутбук.

Только по сути ничего не меняется.

Вечернее оживление, лживое ощущение полной обдуманности всего сочинения с начала до конца, только начало надо придумать полностью, и заход, ну и еще развязку, перехватывающую дыхание последнюю фразу… Забыто все — что пишешь не стихи, а самую что ни есть прозу, и вообще даже не прозу, а заказанный текст, актуальный такой текстик, старик, но чтобы чувствовалась писательская рука…

Самое глупое — искать в написанном писателем «писательскую руку». Так же глупо, как искать в «писательской внешности писательскую внешность». Перстни, суковатые трости, «вратарская» кепка несколько набекрень… Все это не столько настоящие писатели, сколько образы «настоящих писателей». Как говорил один из них, то есть один из нас, все мы «члены союза членов Союза писателей». Постоянные обитатели «нижнего» буфета ЦДЛ, полные замыслов мастера художественного слова и партийной мысли, наследники Чехова и Горького — по линии художественности Чехова, по линии партийности Горького… Жители Переделкина, пробавляющиеся домом творчества в промежутке между женами. Постоянные участники декад культуры в республиках с курортным климатом… Посланцы доброй воли и выездной комиссии… Сельской местностью и дикой природой считающие Коктебель…

Светлый образ советского (да и антисоветского) писателя надолго застрял в воображении мирных соотечественников. Тут и разрешенное ношение бород, и дома творчества, и «Волги» без очереди, и барские, но казенные дачи, и делегации в страны народной демократии, и курение трубок, и гонорары за третье переиздание избранных романов о жизни рабочей семьи…

Между тем нет уж ни советского, ни антисоветского, и писатель не похож на писателя, а похож на неопределенного постмодернистского тусовщика, и джинсы, как на пацане, а не властителе дум, и никаких переизданий… Разве что свозят на заграничную книжную ярмарку вместо декады российской культуры в союзной республике или позовут в какое-нибудь жюри.

Словом, не тот писатель пошел, и не та жизнь пошла у писателя. Жизнь эта скучная, тяжелая, полная однообразных хлопот. И не в последнюю очередь хлопоты эти имеют материальные причины. Во все времена писатель был озабочен добыванием денег, но до сравнительно недавнего времени эти деньги традиционно назывались «гонорар». В последние десятилетия понятие «гонорар» вытеснено «отчислением» — словно речь идет о бизнесе, таком же бизнесе, как любой другой, — скудном и рискованном. И вообще, когда нынешние музы говорят, художники молчат. Им некогда болтать о всякой ерунде — смысле жизни, предназначении искусства и своем месте в изящной словесности. Они не могут позволить себе ночное сидение на кухне посреди пустых бутылок и консервных банок, наполненных окурками, в откровенной беседе о тайнах мастерства: надо выспаться, завтра с утра работа, ежедневная норма не слишком велика, но обязательна. Кто этот парень в штанах с аккуратными дырами и пиджачке на два-три размера теснее, чем следовало бы? Риелтор или системный администратор, консультант по инвестициям или маркетолог? И куда он несется на велосипеде, самокате, одном колесе? И сколько ему лет, и неужели в его библиографии пять-шесть романов и седьмой уже готов процентов на сорок, работа идет в графике. Сюжет разработан на основе анализа наиболее популярных в текущем сезоне. В таком темпе он поработает еще лет десять, потом в издатели. Вы видите где-то здесь место для нравственных мук, поисков точного слова, сомнений? И может ли этот вечно молодой работник литературного производства стать мудрецом, мыслителем, виртуозом метафоры и диалога?

…А в буфете Дома литераторов все еще сидят те, кто никак не расстанется с обликом и психологией инженеров человеческих душ и властителей дум, авторы великих неоконченных романов, мастера замыслов — есть ли смысл заканчивать, если аванса не дают, а роялти, процент с продаж, взять негде, поскольку нет никаких продаж, а есть Сеть и все в Сети, что угодно…

Семь тысяч, две недели? Берусь. Приятно, что вспомнили. Гонорар? Сколько дадут — и на том спасибо.

В общем, взялся.

И, как видите, сделал.

Колонка Александра Кабакова опубликована в журнале "Русский пионер" №86. Все точки распространения в разделе "Журнальный киоск".

Все статьи автора Читать все