Классный журнал

Момент, когда пора

08 октября 2018 10:16

Балерина Мария Александрова так подробно и с такой болью описывает балеринские проблемы, связанные с возрастом, описывает все минусы и удивительные плюсы, все правила и исключения из них, подтверждающие и ее собственный талант, что остается только благодарить ее за искренность и сопереживать: в конце концов, не о себе беспокоится. Обо всем балете.

Вопрос о пенсии — это часть нашей профессии. С самого детства, едва мы поступаем в 10 лет в хореографическое училище, нам говорят: балерина уходит на пенсию очень рано. И дальше на протяжении всей карьеры — в любом интервью, в любом разговоре со зрителями — вопрос «что же вы будете делать потом, как будете существовать?» идет вторым по популярности, сразу после вопроса «чем питается балерина?».

Конечно же, для 10-летнего ребенка эта цифра — пенсия в 38–40 лет — полная абстракция. Это слишком далеко и слишком непонятно. Но по мере приближения к ней, вообще по мере большего узнавания мира балета ты задумываешься об этом все больше и больше. И каждая балерина стремится к тому, чтобы продлить свой век. И не потому, что ты цепляешься зубами за сцену или за театр, лишь бы быть «пристроенной», нет. Это вопрос твоего призвания, существования, дыхания. Ты выходишь на сцену — и ты жив.

Вообще-то выход на пенсию и завершение карьеры — это совсем не одно и то же! Формально пенсия после 20 лет стажа касается артистов кордебалета, потому что это вопрос ставок, штатного расписания и прочей бюрократии. Любая танцовщица, вышедшая в ранг балерины, ставшая именем в мире балета, как правило, заведомо имеет неординарные способности. Она уже может многое и наверняка имеет потенциал, который позволит ей развиваться, сделать на сцене еще больше.

Так или иначе, и тело, и ум — все работает на то, чтобы оставаться «вечно молодым». Как ни смешно, но в этом смысле сейчас балерины явно преуспели. Потому что если человечество стареет — балерины как-то научились продлевать молодость.

Мне кажется, всех административных работников в культуре напугал сам феномен Майи Михайловны Плисецкой. Я даже думаю, они до сих пор молятся своим административным богам, чтобы такое никогда больше не повторилось! Почти два с половиной срока балетного артиста она только отслужила в театре! А дальше еще были работы, еще много лет славной истории.

Именно такие личности раздвигают рамки, которые до какого-то момента казались незыблемыми. И раз это сделал один — значит, со временем могут быть и другие.

В августе я выступала на 15-м Всемирном балетном фестивале в Токио — это уникальное событие, которое проводится с 1976 года каждые три года и собирает «звезд» со всего мира. Достаточно сказать, что на первом фестивале танцевали Марго Фонтейн, Алисия Алонсо и Майя Плисецкая. Так вот, я листала буклет, в котором приведены подробные программы всех фестивалей, и увидела: выдающаяся итальянская балерина, прима-ассолюта Алессандра Ферри, вместе с которой мы танцевали в этот раз, впервые была в Токио 33 года назад! Некоторые артис-ты, с которыми мы делили сцену, еще даже не родились. А Ферри сейчас, в свои 55 лет, в такой фантастической форме и ей столько есть что сказать зрителю! Вот пример счастливой судьбы.

Я ушла из Большого театра полтора года назад, ушла «по собственному желанию». Были на то свои причины. Для кадрового отдела сам момент ухода стал неожиданностью. Они считали так и так — но мне не хватало пары лет до выработки полного лет стажа. Так что я даже не представляю, какая пенсия мне бы полагалась.

Вообще, как выяснилось, у нас, балетных артистов, эти вопросы не до конца отрегулированы. Хотя по закону я могу оформить пенсию спустя 15 лет сольной деятельности, театр этим заниматься не обязан. А я как «фрилансер» вообще отвечаю за себя сама, и Пенсионный фонд легко может меня развернуть, сказать, мол, вы не отработали еще какой-то срок. И ты вообще остаешься между небом и землей. Сказать, что я этого как-то пугаюсь или расстраиваюсь, — конечно, нет. Ну как представить, что я вдруг возьму и где-то предъявлю пенсионное удостоверение?.. Люди подумают, что я какая-то бесстыжая блатная девица, которая хочет каких-то льгот и вообще не думает своей башкой о тех, кто действительно живет на пенсию!

Сейчас все говорят о реформе, об увеличении пенсионного возраста. А в театрах не могут понять: это как-то касается балетных артистов?

Мы же знаем, как административный культурный аппарат относится к сотрудникам, которые подошли к пенсионному возрасту. В корректной или некорректной форме, но постараются проводить. Взрослые артисты оказываются лишними — именно артисты, пришедшие к определенному опыту. И никто не задумывается, что нужны механизмы, позволяющие этот опыт использовать, передавать. Педагогических ставок на всех не хватит — а что делать, если артист еще и на сцене «на своем месте»?

Так что определенная непрозрачность — не только правовая, но и с точки зрения культурной политики — однозначно существует.

Наверное, есть разные способы, как решать эти проблемы. Я знаю, как это сделано в Парижской опере. Там точно обозначен срок ухода со сцены — 42 года для этуалей, то есть танцовщиков высшего ранга. Но этуаль — это пожизненное звание. Театр от тебя никогда не отвернется, и ты навсегда остаешься его частичкой. В том числе и творческая пенсия, на которую они могут себе позволить жить! У нас-то тебя просто могут перестать замечать.

Мне, как любому балетному человеку, живущему с мыслями о пенсии с детства, кажется, что смысл, суть, преимущества или недостатки реформы по увеличению пенсионного возраста совершенно не донесены до людей в той форме, в какой должны быть донесены. Они излагаются как будто на другом языке. Люди не понимают и инстинктивно не верят.
Тем более что увеличение пенсионного возраста — это ведь происходит не только в России. Это глобальное явление. Человечество стало жить дольше, оно стареет — так что это логично. Но как-то нарушена связь в общении, нарушена коммуникация.

Мне-то как раз все доносили в очень правильном ключе с самого начала. Мне всю жизнь везло с педагогами. Во-первых, это Софья Николаевна Головкина, наш легендарный директор Московского хореографического училища, у которой я выпускалась. Она ушла со сцены в возрасте 45 лет, и это было ее сознательное решение. Она стала чувствовать, что пора, молодежь поджимает. Она мне говорила: ты сама поймешь этот момент — когда пора.

Потом, в театре, я попала на класс к Марине Тимофеевне Семеновой. Она все время говорила: готовьте себя к пенсии. Имелось в виду все вместе — ментально, морально, физически. Надо быть готовым к тому, что в один момент все может закончиться, и ты должен крепко стоять на ногах. Нужно продолжать образование, нужно расширять свой кругозор, потому что жизнь непредсказуема.

Главное, что я усвоила: ни в коем случае нельзя подходить к этому моменту как к моменту жертвы. Жизнь продолжается. И когда это говорят люди, которые прошли 37-й год, прошли войну, — ты понимаешь, что по-другому просто быть не может.

Колонка Марии Александровой опубликована в журнале "Русский пионер" №85. Все точки распространения в разделе "Журнальный киоск".

Мария Александрова, балет, балетная пенсия, льготная пенсия