Классный журнал

 

Нет ничего более неприятного для жаворонка, чем полуночная побудка.

 

Сначала пиликал мессенджер, потом скайп, далее вотсап, ну и всё остальное по списку. Ну почему, почему я не отключила звук телефона? Пришлось встать и посмотреть, что там происходит. Звонил друг из Нью-Йорка. Даже не друг, знакомый просто. Я тут, говорит, прочитал, что ты в Петербург на днях едешь. Сделай, говорит, доброе дело, отвези ценный пакет. Он маленький, ничего не весит почти, но очень важный. Только его в Шереметьево забрать нужно, но тебе заплатят за неудобство, ты не сомневайся. Пли-и-из. Сонный мозг вяло искал способ отказаться. С чего ты взял, спрашиваю, что я куда-то еду? Друган хохочет: следят за нами, дорогая. Фейсбук донес. Странно, думаю. Я там последнюю запись в мае делала. Ты не делала, а другие делали, вразумил меня Лёнчик. Я анонс Питерфотофеста прочитал, там пишут, что ты председатель жюри. Значит, точно поедешь. Ну, запишешь номер рейса?

 

В Шереметьево человек с научным безумием в глазах раскрыл чемодан прямо под ногами выходящих пассажиров, порылся в одной половине, закрыл чемодан, хотел звонить по телефону, потом опять открыл чемодан, порылся в другой половине, опять закрыл, позвонил некой Хани, опять открыл чемодан и из кармана в подкладке достал пакет. И правда маленький. Потом снял галстук, засунул в карман, одновременно достал бумажник и вытащил очень мятые сто долларов. На этом наше общение закончилось.
 

Эта ситуация раздражала меня все больше и больше. Мозг включил программу гиперответственности. Я все время контролировала пакет: следила за сумкой, дверью машины, реальность превратилась в бессюжетный то ли детектив, то ли боевик. На досмотре у «Сапсана» я осознала, что понятия не имею, что в пакете. Мало ли, что там высветится.

 

Нервно, а тут еще китайские туристы. Пришлось мироздание попросить: и так, говорю, нервяк какой-то, пожалуйста, избавь меня от китайских турис­тов. Сжалилось мироздание. Отправило в вагон с итальянской группировкой. Причем одну, без соотечественников. Проводник только наш. Мама миа папа римский! Все представляют себе итальянских туристов? А еще фестиваль билет выдал за столиком. Они, наверное, думали, что я в поезд погружусь, ноутбук достану и ну давай над докладом своим работать. Или есть. А я не ем и не работаю. Я спать хотела. Еще и место мое у окна заняли. И все полки для багажа. Пыталась подвигать сумки наверху и воткнуть свою — ее ведь контролировать нужно, в ней же ценный пакет. Не получилось. Потом пояснения синьоре о распределении мест согласно купленным билетам. Итальянцы к английскому большой приязни не испытывают, пришлось мозгу напрячься и вытащить итальянские запасы. Синьора обиженно поджала губки, но удалось прорваться к окну. Моя сумка внизу всем явно мешала, синьора знаками предложила поставить ее под стол. Я так и сделала, повредив ногу другой синьоры. Все итальянцы смот­рели на меня с осуждением. Ну, мне так казалось. Но тут им принесли сухой паек в голубых пластиковых пакетах, и они стали увлеченно обсуждать еду и с опаской ее есть. Больше всего их пугали треугольники плавленого сыра и булки, которые они трогали пальцем и называли «панини». После еды из другого конца вагона пришел высокий итальянец, снял сумку с полки над моей головой и молча ее унес. Синьора знаками пояснила мне, что место свободно и можно загружать туда свою. Ноги поместились под стол, мозгу стало свободнее, и он пытался осмыслить ситуацию. Например, почему этот человек убрал свою сумку только через пятнадцать минут пути, как становятся перевозчиками, почему вокруг только итальянцы и где вагон-ресторан. Последняя мысль проскакивала все чаще, и пришлось опять побеспокоить синьору. В проходе между вагонами застряла тележка. Высокий итальянец, мой условный спаситель, неожиданно завел светскую беседу на очень даже английском языке. Все еще чувствуя неловкость, я сообщила ему о невероятной важности содержимого сумки и необходимости держать ее в поле зрения. Итальянец с пониманием кивал и рассказал мне свою историю: год назад он вез из Америки в Италию прах своего дедушки, и авиакомпания потеряла багаж. Доставили только через три недели. Его трогательная история произвела странный эффект: мне захотелось вскрыть пакет и посмотреть, что же внутри. Теоретически на прах не похоже. Но кто знает, как он выглядит практически? Тележка отъехала, а мы с высоким итальянцем уже были лучшими друзьями. Содержимое бара нам не понравилось, мы вернулись в вагон «присматривать за сумкой», итальянец усадил меня рядом с собой, а своего соседа отправил на мое место и достал из своей сумки фляжечку. На вопрос «что там?» ответил кратко: не волнуйся. А я волновалась. Во-первых, я не ела панини, во-вторых, напиток явно содержал сахар, а это я плохо переношу, в-третьих, я все время пыталась выяснить у итальянца, как выглядел прах его дедушки, а главное — сколько он весил. Я то успокаи­валась, то нервничала еще больше. По весу получалось, что в пакете что-то другое, но философские ремарки типа «можно и не весь везти, ведь это всего лишь формальность» опять возвращали в паническое состояние. Лучиано нравилось меня пугать. Когда он видел, что я успокаиваюсь, тут же выискивал новую деталь и внимательно следил за реакцией. Увидел, что я успокоилась на моменте оформления документов на перевозку, — тут же стал рассказывать, что зря потратился, можно было дедушку и без документов везти. Увидел, что история перевозки в банке от кофе совсем не страшная, — тут же перешел на версию с бумажным пакетом. Когда информация не была похожа на мою историю — я отказывалась пить сладкую гадкую лимончеллу, когда снова пугалась — конечно же, прихлебывала. Особенно он напирал на сто баксов. Говорил, что просто так сто баксов не платят. Даже попросил их показать. Смотрел на них подозрительно, а я уже превратилась в трепетную лань к тому моменту и всего боялась, а тут еще звонок, и человек, который встречает пакет, дико извиняется, не успевает к поезду, а я ждать не могу — меня представитель Питерфотофеста встречает и сразу везет в Коробицыно, это Карелия почти, далеко. Ну пусть он у вас там поживет, потом в Петербург привезете. Кто поживет??? Ну как кто, пакет… Лучиано пришлось взять у соседа еще одну такую же флягу.

 

На фестиваль в Коробицыно меня и фотографа Гронского везла милейшая барышня-волонтер — начинающий фотограф. Перед поездкой она нас погуглила, поэтому везла старательно и аккуратно, как вазы или люстры. Ехали очень долго: пятница. В моем сознании Петербург сохранился городом без пробок, но реальность уже другая. Остро стоял вопрос покупки спиртных напитков. Любой фестиваль предполагает распитие, а фотофестиваль и подавно. Кроме того, я надеялась увидеться там с теми, кого не видела много лет. Ну и лес, свежий воздух. Но по пути спецмагазины не попадались, нужно было куда-то заезжать, а барышня так старательно хотела доставить нас вовремя. Цели у нас были явно разные. Гронский свои цели не озвучивал, он, видимо, поспать хотел на заднем сиденье, но не тут-то было, его заняла я. Ладно, думаю, на выезде из города все можно купить в супермаркете. Мысли склонялись к чистейшему крепкому напитку, а для этого специа­лизированный винный магазин не обязателен. Но на выезде было слишком много желающих затариться по пути на дачу, пришлось и с этой идеей распрощаться.
 

После заправки волонтер сообщила, что осталась только одна точка с напитками, но для этого нужно свернуть с маршрута. Но сообщила это так жалостливо, ведь уже стемнело, и дождь, ей уже много раз звонила директор фестиваля, ужин уже закончился, а ей так нужно довезти эти вазы, и зачем она в это вписалась. Она это вслух не сказала, конечно, но все это отчетливо прозвучало. И я совершила методологическую ошибку номер один — пожалела барышню, методологическую ошибку номер два — отклонилась от цели, методологическую ошибку номер три (туристическую) — приблизилась к дикой природе без спасательных средств. Барышня слегка успокоилась и продолжила аккуратное движение по мокрой темной дороге. За нами повис дачник. Он очень нервировал девушку, демонстрировал, как она мешает ему приступить к праву на отдых своей медленной ездой, но на обгон долго не шел. А когда все же пошел, у нас по курсу была яма, места для маневра не было, мы в нее влетели, машину подбросило, ну и через пару минут появился характерный звук пробитого колеса. На волонтера было страшно смотреть: ночь, ледяная рябь, машина новая, как извлекать запаску, не довезла, не справилась, тут еще эти две звезды отечественной фотографии. Но оказалось, не только две звезды, но и два колеса. Два пробитых колеса. Найти второе колесо среди участников фестиваля было сложно. Точнее, сложно было найти трезвого участника — после ужина Питерфотофест уже набирал мощь. Но кого-то к нам все же отправили. Пока возились под дождем с первым колесом, я промокла и полезла в сумку за плащом, а там пакет. И тут меня опять накрыло. Стала его прощупывать. Бесполезно. Этот американский конверт с пузырчаткой внутри не прощупывается. В кромешной тьме Гронский феерично заменил колесо в дрожащем луче айфона, а в моей голове зрела уверенность, что источником всех проблем является то, что находится в пакете. Опасения усилились, когда вторая запаска, которую все же привезли через полтора часа, оказалась без ниппеля и со свистом сдулась после установки. Обсудить с попутчиками тему пакета не представлялось никакой возможности: парни возились с ниппелем, а барышня и так была бледна. Когда мы добрались все же до горнолыжного курорта (временно фотографического), меня уже бил озноб. Скорее всего, просто промокла, а может, и нервный. Спасибо фотографу Асе, которая не стала разбираться с причиной озноба, а буквально насильно затащила меня в коттедж номер 27, где мне протянули сразу несколько рюмок с крепчайшими напитками.

 

Все же я оказалась в глупейшем положении: лес, холодно, кредитная карта, мятые наличные другой страны и отсутствие персонального спиртного. Выпить мне не хотелось, меня факт их отсутствия угнетал. Морально. Спасателем выступил петербургский фотограф Чежин. Косвенно. Мы много лет не виделись, и он, конечно же, поинтересовался, чем я занимаюсь. А я в тот момент как раз думала о том, как же написать колонку алкогольную, если оказался без алкоголя. О чем ему и сообщила. Он проникся. Восхитился даже. Факт алкогольной рубрики его потряс. И отвел он меня к другому фотографу, из Хабаровска. Фотограф из Хабаровска делает самогон. Рецептура сложная, но результаты впечатляют. Удалось продегустировать все образцы, на правах профессионала. Рейтинг самогонов от Моргулиса такой: «Дамский» на кураге сладковат для меня, с можжевельником грубоват, а вот тот третий, не помню уже с чем, — тот отличный. Зря только он это все на финальный банкет притащил. Такая опасная добавочка к уже имеющимся напиткам. Я не рискнула смешивать. Я космическое вино пила. Мне его настоящий космонавт подливал. Чуть в открытый космос не вышла. После банкета мы еще перемещались разными компаниями по разным коттеджам. Вернулась я в свой около трех утра, там тоже компания за столом, и пакет мой валяется. Чуть не протрезвела от ужаса. Пакет временно хранился в кухонном ящике: опасалась его в спальне держать. Ребята искали стаканы — нашли пакет. Так он на видном месте и лежал. Ну Гоголь в чистом виде. Или Твин Пикс? Хорошо, что к трем утра я уже храбрая была. Только загадочно им так сообщила, что пакет не простой и надо бы с ним поосторожнее.

 

Утром позвонила милая женщина — адресат. Извинилась, что внук опять не сможет встретиться со мной. Ну, я больше не могла уже пакет этот терпеть. Как только нас вернули в Петербург, пришлось похмельем пренебречь, вызвать такси и поехать к ней. Дверь открыла типичная петербургская старушка. Она равнодушно посмотрела на пакет, вздохнула: «Наверняка опять шоколад и очередной шарфик. Какая глупость. Простите, что доставили вам столько хлопот».

 

Для тех, кто поедет в Коробицыно. Ну мало ли… Координаты ямы. Она там уже несколько лет, но ее не ремонтируют. Все местные ее знают и объезжают. 41К-17, Ленинградская обл., Россия, 188831. А еще лучше — сверните с маршрута за напитками, тогда вы эту яму точно объедете.