Классный журнал

Обманщик с поворотом

26 апреля 2017 16:00

Композитор Александр Журбин предлагает читателям посмотреть правде в глаза и честно ответить на вопрос: много ли вы врали в жизни? Но прежде чем чистосердечно ответить на этот вопрос, рекомендуется прочитать колонку. Чтобы не перепутать обман и хитрость

Кого можно назвать хитрецом?

Хитрец — это обманщик. Правда, с поворотом. В свою пользу.

Просто обманщик, лгун, врун — это человек, который похваляется, например, тем, что он вчера съел 40 блинов с черной икрой.

Или был на приеме в Белом доме (в вашингтонском или московском — не важно).

Или к нему в гости по ночам приходит Софи Лорен.

Хлестакова вряд ли можно назвать хитрецом. Он врет почти все время, но делает это не ради своей пользы, а просто оттого, что ему это нравится, что врать — это его натура.

И Гоголь очень точно показывает, что вранье — неотъемлемая часть жизни любого человека. При этом Хлестаков, как говорит сам Гоголь, добрый малый, он врет, но меньше всего думает о своей выгоде.

Он не хитрец, а трепач, в нем нет ни злобы, ни коварства, он просто хочет понравиться.

«Всякий человек, хоть на минуту, хоть на несколько минут, становится Хлестаковым…»

И когда вам кто-то говорит: «Я никогда не вру», — он врет. И в эту минуту врет, и много раз в жизни. Говорить всегда правду невозможно…

Давайте посмотрим правде в глаза. Много ли вы врали в жизни?

И честно ответим: да. Мы врем с детских лет, мы врем маме и папе, мы врем в школе и в институте, мы врем женам и мужьям, мы врем детям и внукам… Мы привираем в душе, мы врем на работе, мы врем друзьям и подругам, мы врем, если даем интервью, и привираем, когда берем интервью.

И всегда думаем: эта ложь — во спасение.

Но врать и хитрить — разные вещи. Близкие, но разные.

Есть тонкая грань между враньем и хитростью.

Хитрость — это вранье в свою пользу, хитрость всегда корыстна, хотя выглядит вполне безобидно. «Обхитрить» — очень близко к слову «обдурить», «одурачить».

Пример хитрости — «Севильский цирюльник», или комедия о том, как парикмахер Фигаро перехитрил доктора Бартоло.

Ситуация: у старого доктора Бартоло живет воспитанница Розина, на которой он хочет жениться. Ему нравится не только девушка, но и ее состояние, которое доктор пока тратит на свои личные нужды.

Граф Альмавива влюбляется в Розину (каким образом — не важно) и хочет отбить ее у доктора. В этом ему помогает парикмахер Фигаро, который придумывает разные хитрости. Одна из хитростей — представиться студентом Линдором.

Сначала Фигаро рекомендует графу попеть серенады под окном у Розины. Но это не проходит: доктор Бартоло разгоняет поющую толпу.

Тогда Фигаро предлагает ему нарядиться пьяным солдатом, ввалиться в дом к Бартоло и потребовать сдать ему «жилплощадь» в аренду. Но приходит полиция и прекращает пьяный дебош.

Тогда Фигаро придумывает графу нарядиться учителем пения, а настоящего учителя пения, монаха Базилио, подкупить и временно устранить.

Тут, кажется, удается.

Граф подбирается к Розине очень близко и сообщает ей о своей любви и серьезных намерениях. Розина покорена его красотой и сладким пением. И согласна выйти замуж за Линкора.

Но тут хитрить начинает старый доктор. Он сообщает удивленной Розине, что, мол, Линдор на самом деле хочет заполучить девушку не для себя, а для некоего графа Альмавивы. Розина возмущена и уже не хочет идти за Линдора, поскольку считает его авантюристом. Но скоро все раскрывается, и Розина понимает, что граф Альмавива и Линдор — одно и то же лицо.

И все сливается в радостном финале, куда присоединяются и подкупленный Базилио, и жуликоватый Бартоло.

Хитрец Фигаро побеждает.

Подобных комедий в мире множество.

Хитрый слуга объегоривает глупого хозяина.

Вообще, в народном понимании хитрость сильнее, чем сила. Англичане говорят: «Either by might or by slight» («Не возьмешь силой — возьмешь хитростью») или еще лучше: «If the lion’s skin cannot, the fox’s shall» (то есть: «Где не пройдет шкура льва, лисья шкурка пройдет»).

Да и в русских пословицах хитрость всегда ставится выше, чем сила, доблесть, мощь.

«Враг хитер, а мы хитрее».

«Врага не поймаешь, коль не обманешь».

В русском фольклоре редко хитрец выглядит плохим, недостойным, гнусным. Схитрить — это весело, это нормально, это по-нашему.

Хотя есть и такое:

«Хитрый как лиса, труслив как заяц».

Или: «У хитрого начала скандальный конец».

Так все же: хорошо ли быть хитрецом?

Или настоящий, благородный человек не будет опускаться до хитрости?

А как насчет «El ingenioso hidalgo Don Quijote de la Mancha», которого в России принято называть «хитроумным идальго»?

Слово ingenioso, правда, не совсем «хитроумный», это неточный перевод. На самом деле это значит «изобретательный; находчивый, замысловатый, затейливый; одаренный; талантливый, умелый, искусный»…

Я бы перевел как «Забавный придумщик Дон Кихот»… коим он в самом деле и является.

А вот хитрец — это совсем не он.

Скорее, он простодушный выдумщик. Мечтатель — это да. Наш Дон совершенно не умеет хитрить, он романтик, а хитрость и романтизм никак не сочетаются.

Так все-таки: много ли вы знаете хитрецов в жизни?

Бывали ли случаи в вашей жизни, когда вам удалось кого-то перехитрить?

Или когда вас кто-то перехитрил?

Обращусь к своему опыту.

Сделал ли я что-то в жизни, чтобы выиграть какую-нибудь жизненную борьбу? Схитрил ли, чтобы получить какой-то пост? Прибавку к жалованью? Награду? Завоевать женщину? Получить квартиру? Дачу? Машину?

И вот, будете смеяться, ответ будет «нет»!

Ведь во всех подобных случаях хитрость будет равна подлости. Подлость — это следующий шаг, это развитие хитрости. Ведь человек, который хитрит и хитростью добивается для себя выгоды, — это плохой человек.

Но, может быть, и не подлец.

Подлость — это уже крайняя степень хитрости, не каждый на такое решится… Ведь так, идя от одной хитрости к другой, выбрасывая людей на обочину, идя по трупам, чтобы достичь желанного места на службе, люди могут решиться и на крайние меры и даже на устранение соперника, вплоть до физического. И это уже высшая подлость, подлость, доведенная до самого верха — до криминала.

А я уверен, что подлости никогда не совершал. И никого не подсиживал, и не вытеснял, и не сживал со свету, не бегал жаловаться к начальству, не предавал, не стучал и не был мелким сикофантом, не был ябедником, доносчиком или сутягой.

Вот так мне повезло.

Наверное, это связано с тем, что с юных лет я был свободным художником, не ходил на службу, не занимал никаких постов и не работал в «коллективе».

Формально я всегда числился в творческих союзах и сейчас числюсь в нескольких, но это довольно туманное и нечеткое «членство»: ты можешь быть активистом и «первым учеником», по выражению Евгения Шварца, но я всегда старался держаться в тени и сидеть на задней парте.

Да, если мне кто-то не нравился, я говорил это прямо, в глаза, во всеуслышание.

Но такое бывало редко. В принципе, я человек миролюбивый, спокойный, не лезущий в драку из-за пустяков. Лучше промолчать, отойти в сторону. Лучше доказать свою правоту делом, поступком, творчеством.

Конечно, если это не касается принципиальных позиций, каких-то важных, краеугольных вещей: чести, совести, доброго имени родителей, предков, близких людей.

А были ли случаи, когда меня кто-то перехитрил?

О да. Такого было много.

Расскажу пару случаев из моей собственной жизни.

Первый раз — в школе. В старших классах. Мне было примерно 16 лет.

Был один мальчик в моем классе, не буду его называть, тем более что его уже нет в живых…

Он был талантлив и умен. И хитер.

Между нами была некая дружба-вражда. То я был первым, то он. Но он здорово играл во все азартные (и неазартные) игры. Он был мастером игры в покер, прекрасно играл в шахматы, в нарды, в бильярд, а также во всякие хулиганские игры: в очко, в буру, в три листика, в секу… Наверняка вам встречался такой тип человека.

Почти все политики или бизнесмены — игроки, они знают игры и умеют ими пользоваться. Это особый склад ума.

Я — совсем другой. Я не умею хорошо играть ни в одну игру. Я медленно соображаю, плохо считаю, никогда не смогу немного поджулить, передернуть, смухлевать…

Однако играть в покер я любил. Ведь эта игра не столько математическая, сколько психологическая. И даже при плохих картах ты можешь выиграть, а при хороших — проиграть.

(Сегодняшний электронный покер — это совсем другое. Ты не видишь противника, не чувствуешь его флюидов, не ловишь его взгляда. Поэтому здесь чистое везение, игра с удачей, с Богом — как в рулетку.)

Мы играли в настоящий живой покер. Играли на деньги. Конечно, на крошечные деньги по нынешним понятиям, но для нас, шестнадцатилетних балбесов и лоботрясов, это были внушительные суммы.

Иногда играли на что-нибудь другое. На «щелбан», на кукареканье под столом, на пинки «под зад».

А однажды мы с этим моим приятелем играли на девочку из соседней школы. Мы оба имели шансы, мы оба в нее влюбились, познакомились одновременно на школьной вечеринке. То есть выигравший мог с ней «ходить» и дружить, а тот, кто проиграл, должен был отойти в сторону.

Мы сели играть. Я был из приличной семьи, мои родители были инженерами. Его семья была более бедная: отец работал на стройке, мать — домохозяйка, четверо детей. Ему были нужны деньги.

Я проиграл. Девушка была его выигрышем.

Но он сделал великодушное предложение. Он сказал, что отдает мне девушку, если я сейчас же отдам ему 100 рублей.

Деньги были большие. (Напомню, тогда зарплата инженера была 120–150 рублей в месяц.)

Но я, пухлый и озабоченный мальчик, согласился. У меня были накопленные деньги, и я отдал ему 100 рублей. (Как сейчас помню эту сероватую бумажку с Лениным в кружке с одной стороны и кремлевской башней с другой.)

Было жалко.

Но девушка была важнее.

На следующий день я пошел в соседнюю школу, нашел там «свою» девушку и сообщил ей, что я выиграл и теперь она типа «моя девушка».

Девушка была очень красивая, по национальности узбечка. Она очень удивилась и сообщила мне, что у нее есть жених, старше ее на 12 лет, и свадьба через несколько месяцев.

Я благоразумно ретировался. Мой друг очень смеялся. Он знал об этом раньше, он уже подкатывался к этой девушке…

Второй раз я был обманут на книжной почве. Была у меня такая страсть — книги. В советские времена многие болели этой болезнью, книгоманией, библиофилией, многие тратили на это весь огонь души и всю наличность, все лучшее и худшее в нас формировали книги.

Как и все, я собрал огромную библиотеку (уже третью по счету).

Как и все, я теперь не знаю, что с ней делать.

Продать невозможно, выбросить жалко. Детям и внукам эти книги, скорее всего, не понадобятся.

Как у каждого книгособирателя, вокруг меня был небольшой кружок букинистов, а вернее, неких книжных «жучков», которые доставали мне мои «дезидераты»: книги о первых русских террористах (то бишь народовольцах), книги об итальянском Ренессансе, книги Набокова и переводы античных авторов. Предметом особой страсти были книги по философии: Кьеркегор, Ницше, Фрейд, Юнг и все прочие, которых советская власть почему-то исключила из нашего и так скудного книжного «меню».

И вот один из моих «жучков» предлагает мне купить «Книгу маркизы». Причем именно «Большую книгу маркизы», с 31 эротической иллюстрацией. Причем этот самый «жучок» утверждал, что это уникальный шанс купить авторский экземпляр с оригинальными рисунками Сомова.

Для убедительности он принес один рисунок, по его словам, работы Сомова. Правда, он сразу сказал, что это была копия, сделанная на старинном ксероксе, но оригинал якобы был волшебным.

Я ничего тогда не понимал ни в Сомове, ни в «Книге художника» (это распространенный жанр, представителем которого является «Книга маркизы»).

Я служил тогда в Рабоче-крестьянской Красной армии, и денег у меня было мало, моя зарплата была 3 рубля 80 копеек в месяц.

Но книги были превыше всего.

Когда он назвал сумму, которую надо было заплатить за всю книгу с иллюстрациями, у меня волосы встали дыбом — 10 000 рублей.

Машина «Волга» стоила меньше. 9500 рублей, кажется.

(На самом деле тогда ведь не было гугла и спросить было не у кого. Сейчас, зайдя в гугл, вы легко узнаете, что «Книга маркизы» на самом деле сегодня стоит, возможно, около полутора миллионов фунтов стерлингов, так что можно было тогда одолжить денег и стать сегодня миллионером.)

Но мне негде было это узнать. И 10 000 рублей у меня не было.

Что делать?

И я спросил:

— А можно одну картинку? Отдельно? Вот эту?

Тот сказал:

— Я спрошу.

И спросил.

И сказал мне, что за 500 рублей хозяин готов продать. Рисунок Сомова. Карандашом.

И я купил.

Конечно, подпись была на месте. Как положено, латинскими буквами: «K. Somov».

Да, я купил.

Конечно, это был «фальшак». Где-то он до сих пор у меня хранится. Лист белой, но пожелтевшей бумаги, два обнаженных тела, мужское и женское, женского лица не видно, оно склонилось к волосатой мужской груди. Эротикой там и не пахнет. Сомовым тем более.

Впрочем, когда я показал, уже позже, эту картинку специалисту, он сказал: «Знаешь, это, конечно, не Сомов. Но это старая штука, дореволюционная. Возможно, даже какого-то неплохого художника. Но не Сомова».

Да, и кстати, Константин Сомов далеко не всегда подписывал свои работы. А если и подписывал, то вот так: «C. Somov».

А не «K. Somov».

А иногда по-русски, вот так: «К. Сомов».

Но откуда же мне было знать?

Третий пример — уже не о том, как обхитрили меня. А о том, как была обдурена целая толпа.

На моих глазах.

…В 1974 году, когда разнесся слух, что на гастроли приезжает «Трио Оскара Питерсона», кумира практически для всех любителей джаза, да еще и многократно прославленного по «Голосу Америки» любимым Уиллисом Конновелом, восторгу не было предела.

Ажиотаж был дикий. И не только в Москве. Поскольку было запланировано, если не ошибаюсь, два концерта — один в Таллине и один в Москве, то все джазовые «фаны» Советского Союза решили лететь в столицу. Люди из Саратова и Уфы, Челябинска и Киева покупали заранее билеты — и на концерт, и на самолет, — чтобы не пропустить великое событие.

Дальше было следующее.

Концерт в Таллине состоялся. Таллинские музыканты устроили американцам достойную встречу, после концерта был банкет и неизбежный джем-сэшн, и мой приятель, джазовый пианист Райво Таммик (увы, давно потерял его след), с удовольствием потом рассказывал, как он играл на рояле, а Питерсон — представляешь? — дергал струны контрабаса…

Однако в имперской Москве повели себя иначе. Рассказываю то, что мне известно по слухам, и за подлинность не ручаюсь. Итак, якобы Госконцерт, единственная тогда «принимающая» организация, получил известие о прибытии «Трио» из Америки. И какой-то большой чиновник позвонил какому-то чиновнику поменьше и сказал: «Слушай, Коля (Вася, Петя), тут приезжают три каких-то чернож…ых козла из Америки, ты уж это, ну, сам знаешь…» — «Понял, — сказал Коля (Вася, Петя) и позвонил куда-то на самый низ и сказал: — Слышь, Серега (Миш, Паш), там это, ну, в общем, устрой каких-то негритосов из Америки, ну понял, в общем…»

Короче, в аэропорт послали дряхлый «уазик», в котором с трудом разместились три великих джазиста, и привезли их в задрипанную гостиницу «Урал» и поселили всех троих… в один номер с удобствами в коридоре.

Американские джентльмены не стали качать права. Они просто немедленно связались с американским посольством и вызвали машину, которая отвезла их в Шереметьево, и ближайшим рейсом они улетели обратно, в «каменные джунгли» капитализма.

Повторяю, все это я знаю из «вторых уст», и, может быть, все было не совсем так. Но вот в дальнейших событиях я участвовал непосредственно.

Дело в том, что у меня был билет на этот концерт «Трио Оскара Питерсона», и я с гордостью шел в Театр эстрады, рассекая толпы ловцов лишнего билетика. Что меня несколько удивило — то, что довольно много было «продавцов». То есть уже у Большого Каменного моста на вопрос: «Есть ли билет на Питерсона?» — тут же кто-то откликался: «Есть!» — «Почем?» — «Сто рублей!» (Огромные тогда деньги.) «Давай», — говорил со вздохом фанат, только что прилетевший откуда-нибудь с Урала. И радостный, с билетом в руках шагал дальше.

Естественно, вся гордость (и моя в том числе) испарилась в тот момент, когда мы дошли до Театра эстрады и увидели висевшее на его дверях объявление: «Гастроли американского джазового трио отменяются по техническим причинам».

А хитрецы (ловкачи, кидалы, жулики, аферисты, мошенники, перeкупщики, или, как их называют в Америке, scalpers) сделали в тот вечер много денег…

Я тоже мог продать свой билет. Но не продал, а приобщил к коллекции. Пусть это продаст когда-нибудь на аукционе кто-нибудь из моих потомков…

Вывод из всех историй один: хитрить глупо.

Хитрящий выигрывает только на короткой дистанции… А на длинной побеждает тот, кого перехитрили, кого обманули, кого кинули.

Даже тот, кого оболгали, бросили в тюрьму, даже тот, кого распяли…

Вспомните Сервантеса, Джордано Бруно, Галилея, Иисуса Христа.

И не хитрите.

Колонка Александра Журбина опубликована в журнале "Русский пионер" № 72. Все точки распространения в разделе "Журнальный киоск".

Все статьи автора Читать все