Классный журнал

Вообразите себе

12 октября 2016 10:00

Новозеландский режиссер Питер Джексон, снявший культовые «Властелин колец» и «Хоббит», вспоминает про свою первую камеру. С которой и начался его долгий и триумфальный путь к хоббитам.

Я уверен, что все выросли на историях, которые нам читали в детстве. Мы представляли себе эти картинки, рисовали в воображении вещи, которые на самом деле не существовали. И я не исключение. Для тех, кто не знает: я родился в Новой Зеландии в 1961 году и был единственным ребенком в семье. Конечно, хотелось бы, чтобы у меня были братья или сестры, а у моих детей сейчас дяди-тети, но так не случилось. Я рос один. У меня было много игрушек, я создавал свои собственные истории, придумывал разные приключения и развивал воображение. В детском возрасте это очень важно.

Но сегодня меня беспокоит такая вещь: для детей создано огромное медиапространство, они могут что угодно смотреть — день и ночь себя так «развлекать». Но они не могут теперь ничего сами фантазировать. Может быть, я рассуждаю несовременно, но их мозги уже настроены по-другому и работают не как наши. Та культура, которая существует сегодня, не заставляет молодых людей копать глубже, что-то делать и как-то вообще работать. Все поменялось в этом плане.

Где-то в 9 лет я увидел интересный фильм по телевидению и понял, что хочу делать кино. Мне купили камеру, и я начал снимать. Сначала, конечно, снимал о себе (о ком же еще), о семейном отпуске и так далее. Потом начал использовать различные модели — это были всякие пластиковые штуки. Я держал одной рукой камеру, другой свою модель, но так, чтобы пальцы в кадр не попадали. И делал ею вверх-вниз, вверх-вниз, пускал туда дым. Получался самолет. Вот такой у меня был собственный фильм. Анимация меня всегда очень интересовала, потому что ты мог сам все придумать, нарисовать и заставить двигаться.

Я рос в 60-х годах, тогда в Новой Зеландии еще не было реально работающей индустрии кино. Я это понимал, поэтому хотел как можно быстрее окончить школу и начать работать, купить лучшее оборудование, камеру лучше той, что у меня была. Хотел продвигаться и зарабатывать этим, поэтому в 16 лет я уже работал в газете — делал для нее фотографии. А все деньги вкладывал в свое развитие.

Я стал режиссером, потому что любил смотреть кино в детстве и мечтал быть его частью. Помню, какое сильное впечатление произвел на меня «Кинг-Конг» — его изначальная версия. Это был фантастический фильм, совершенно за гранью воображения. Еще очень нравился сериал «Монти Пайтон», его показывали в Новой Зеландии в 1969 году. Он, кстати, очень повлиял на мое чувство юмора: когда ты молод и действительно чем-то проникаешься, твои увлечения могут сильно тебя изменить. Так же на меня подействовал, например, и Бастер Китон. Потом, конечно, я уже начал смотреть фильмы с точки зрения того, насколько они меня вдохновляют и могу ли я сделать лучше.

Когда мы задумывали «Властелина колец», по произведению, захватившему весь мир, на студии нас убеждали, что фэнтези уже не очень популярный жанр. Так почему-то в 90-х годах считалось, а мне казалось по-другому. Все фантастические истории, как правило, сводятся к одному: герой захвачен в темноту, должен принимать решения и каким-то образом это зло побороть. По ходу пьесы он приобретает друзей, и все остальное у него тоже получается. Мне всегда это было интересно.

Но кроме этого есть еще кое-что: примерно в одно время с «Властелином колец» случилось 11 сентября. Тогда я вдруг почувствовал, что как раз настало то самое время, когда люди в мире стали нуждаться в героях, выходящих на первый план. Ведь депрессивные фильмы хорошо смотрятся, когда в мире все спокойно. Тогда начинает привлекать мистика и все такое. Потому что фильмы напрямую связаны с социальной и экономической ситуацией.

Вот Толкин. Он написал, в общем-то, две книжки — «Хоббит» и «Властелин колец». «Хоббит» был издан еще в 1937 году, и это была недетская история. Не то, что нужно детям читать, скажем, на ночь. Толкин был профессором Оксфордского университета и хорошо знаком с мифологией. Ему нравились мифы Скандинавии и Древней Греции, русские былины. Он понимал, что Англия — это страна, в которой практически не было таких историй. Поэтому, наверное, и попытался создать их. Его история стала успешной, и издатели захотели продолжения. За то время, что Толкин писал его, случилась Вторая мировая война, и в итоге получилась более емкая, более серьезная книга, а «Хоббит» действительно стал для детей. Чувствуется, что мир Толкина сильно поменялся между «Хоббитом» и «Властелином колец».

Поэтому, мне кажется, я понимаю, что люди чувствуют. Посмотрите: сегодня все вокруг обозлены. Такое ощущение, что несется поезд, который вот-вот слетит с рельсов, и ничего с этим нельзя сделать. Оттого и фильмы сейчас популярны про супергероев — людей, наделенных способностями, которых у нас нет. Они могут победить плохих парней, все у них получается. Просто мы, видимо, хотим, чтобы у нас была такая сила и такие способности. Но когда в мире наступит определенная стабильность, тогда все, может, и захотят уже смотреть другое кино.

Помимо голливудских супергероев, конечно, есть много другого интересного. Я вообще не очень люблю такого рода фильмы. Хотя Джеймс Бонд классный, да. Я начал его смотреть, когда мне было 13, и там девушки такие были… Сейчас много интересных драм, созданных талантливыми режиссерами, но, к сожалению, они чаще на кабельном телевидении встречаются. Я, например, смотрю «Breaking Bad» — «Во все тяжкие».

Вообще, я считаю, что нужно всегда конкурировать с собой. Мои фильмы не кажутся мне идеальными. Да, они могут быть успешными, но нужно стараться избегать повторов. Иначе получается конвейер, а это не совсем приятно. Сейчас мне нравится создавать так называемую дополненную реальность. На данный момент для меня это даже более интересно, чем кинопроизводство. Я не люблю виртуальную реальность — вот эти очки на лице. Есть другие технологии. Например, добавляются цифровые штуки в реальный мир. Мы сидим, а рядом с нами в кресле сидит Петр I. Он даже может задавать вопросы, а мы будем на них отвечать. Выглядит очень реалистично. Это можно назвать следующим шагом в развитии. Но не думайте, что технологии заменят театры и кино. Ведь появилось телевидение, появился интернет, можешь двадцать четыре часа в сутки, триста шестьдесят пять дней в году сидеть в YouTube, смотреть бесплатно видео, а люди все равно ходят в кино, и другие люди на этом много зарабатывают. Это как поход на стадион: можно чемпионат мира по футболу посмотреть по телевизору, но трибуны при этом тоже всегда полные. Потому что мы хотим выходить из дома и общаться. Кто вообще хочет сидеть всю неделю дома, месяц за месяцем? Кино — это то, что мы делаем для того, чтобы люди выходили из дома и имели какой-то социальный опыт.

Поэтому в кино часто приходится работать семь дней в неделю, двадцать четыре часа в сутки. Не всегда, конечно, так: несколько дней в году требуется тридцать шесть часов в сутки. Это тяжело. Со студиями как происходит — если они финансируют какой-то фильм, они говорят: «Мы дадим тебе вот эти деньги, чтобы ты снял фильм. Релиз у нас будет по всему миру 27 июня 2018 года». То есть даже прежде, чем вы начнете что-то делать, они вам скажут дату выхода фильма, которую нельзя изменить. Потому что в Голливуде уже начинается производство сувениров, рекламы. Вы не можете просто сказать: «Давайте на три-четыре месяца все отложим», потому что там очень много компаний завязано на этой дате. Нужно просто во все это погружаться, и останавливаться нельзя.

Поэтому я сейчас стараюсь отделять кино от жизни. У меня есть хобби, у меня двое детей, им обоим за двадцать, мы вместе иногда отдыхаем. Мне хочется думать, что я не так уж сильно изменился. Я остаюсь тем ребенком, который живет в Новой Зеландии, ему 8 лет, и он старается что-то придумать со своей новой камерой.

Колонка Питера Джексона опубликована в журнале "Русский пионер" №67. Все точки распространения в разделе "Журнальный киоск".

Все статьи автора Читать все

17.09.2016
"У меня ощущение потери иллюзий" 3

Питер Джексон, Властелин колец

Рекомендую

1 2015

Спионерить!

Оставить комментарий

Комментарии (1)

12.10.2016 11:38 Владимир Цивин
Не хочет дать ни в чем и ничему

И выпал снег,
И не прогнать
Мне зимних чар…
И не вернуть тех нег,
И странно вспоминать,
Что был пожар.
А.А. Блок

Пусть настоящее всему основа, а будущее всем повелевает,-
да всё же в мире времени и слова,
ведь более былого не бывает,-
не так ли, осени слово ловя, что слетает златоустой листвой,
не зря же, словно пред летом земля,-
вдруг расцветает пред злою зимой?

Да знают ли утра, легко как во вчера, исчезнут вечера,-
когда в море закатной лазури, зреют зримо сумерки и мрак,
на рассвет пока вы ни взглянули, этой дури не понять никак,-
но пускай от злата и до злата, всякое мгновенье здесь утрата,
то ли легче уснуть, то ли проснуться труднее,-
в чем-то вечера суть, всегда же утра мудрее.

Не так ли, и средь исчезающего без возврата,
ведь всё же нет прекраснее спокойствия заката,-
может, потому, что грезим им,
ускользающим из рук, как дым,-
мы по-особому же здесь дорожим,
теплом, оплаченным морозами зим.

Так же как, словно шелком знамен,-
пору под кровом теплых времен,
осень окрасит вдруг кровью крон,-
безгрешно, как в снега крошево,
весенним расцветом земного,-
мы верим душой в хорошее, пока ни познали плохого.

Да ведь и в цветенье, оно непреклонно,
есть время сирени, и время пионов,-
когда мы будущим судьбы еще богаты,
что знаем мы о боли точек невозврата,-
о подлой роли непостижного разврата,
о том, какая тут за простоту расплата?

Увы, как тесны и превратны рая врата,
что знали мы на здешних берегах когда-то,-
но так и будет уж тянуть нас тоска,
где бы ни довелось скитаться нам,-
всё к озеру грустного тростника,
к незабвенным березовым берегам.

Находит родину, с простором споря,
как каждый год же грачиный грай,-
для всех нас дорог, что берег в море,
неповторимый родимый край,-
ведь и при всем упоенье, от ветра игры,
все ж обаяньем забвенья, милы нам миры.

Не избежать раз и в отчизне, жестокого торжища жизни,-
мы иначе красоту, воспринимаем же, вдруг чуть печально,
чувств усталых чистоту, леча отечества очарованьем,-
словно молитвою единоверца, к одному и тому же кумиру,
только здесь ведь, так заденется сердце,-
вкрадчивым очарованием мира.

Меж ними лишь малость, как звуку до речи,
раз детство и старость, что утро да вечер,-
мы ищем в этом мире совершенства,
находим же лишь приближение к нему,-
коль уж природа вечного блаженства,
увы, не хочет дать ни в чем и ничему.