Классный журнал

Сергей Петров Сергей
Петров

Месть на посмешище

28 сентября 2016 10:36
Бывший следователь Сергей Петров не скрывает: он отомстил. За все, что пришлось испытать и через что пришлось пройти. За любовь, нелюбовь, за собственные ошибки, всем и самому себе. Не пощадил никого — написал книгу. И теперь она продается в магазинах. Очень жесткий оказался человек, мстительный.
Мы разучились мстить красиво. Да и умели ли? Сомневаюсь. Нелепо как-то мстим, тускло.
 
Например, мой товарищ Евгений. Он ненавидит женщин. Носит очки и, возможно, поэтому убежден, что видит их насквозь. Года два назад Евгений влюбился. Возлюбленной стала балерина в прошлом и риелторша в настоящем. Назовем ее Кира. Один раз он показал мне ее в метро. Милое личико, блондинка, волосы рисуют волны от ветра уносящихся поездов, ноги вместе, ступни врозь. Не очень, кстати, длинные ноги. В мечтах своих, подумал я тогда, Кира по-прежнему балерина.
 
Такое бывало часто. Он шел с работы, она его встречала. Его, парня из серьезной организации, серьезного, женатого парня. Ждет, целует при встрече, берет за руку и увлекает в вагон метро. Смот­рит восторженно, завороженно слушает, но… не дает. Беда так беда, поймут его мужчины.
 
— Гуляем часто, — жаловался мне Евгений, — в кино даже водил…
 
— И?
 
— Не дает!
 
Товарищ был всерьез озабочен этой вопиющей несправедливостью.
 
— Говорит, она красивая, на красоту надо тратить, — докладывал он. — Шубу за тридцать тысяч рублей ей купил… Не дает…
 
Мне нечем было его утешить. Я намекал, что нормальная шуба стоит, скорее всего, не тридцать тысяч, а сто тридцать (или, не дай бог, двести), даже в Китае за тридцать нормальную шубу не купишь. Но Евгений был неугомонен. Он купил еще одну, за тридцать или двадцать пять, и торжественно вручил экс-балерине.
 
Получив подарок, Кира пропала. Угрюмым волком блуждал Евгений вечерами вокруг ее дома, пытаясь выследить. Один вечер, второй, третий — мне неизвестно их точное количество.
 
И вот однажды свет фар чуть не ослепил Евгения. К подъезду подкатил автомобиль. Нелепый автомобиль, над которым в Москве потешаются даже дети, а восхититься им могут разве что в глухом афганском кишлаке.
 
Возлюбленная сидела на переднем пассажирском сиденье, пребывая в объятиях лица не то кавказской, не то молдавской национальности, и хохотала. Со скрипом опустилось стекло дверцы. Кира увидела Евгения и торжественно объявила:
— У нас скоро свадьба!
 
Евгений вспылил. Вышвырнув из-за руля разлучника, он подверг возлюбленную резкой критике. Ведь это вдвойне обидно, когда тебе изменяют не из-за денег, с чуваком, который социально ниже тебя. Ладно бы олигарх, но этот-то даже на хозяина ларька не тянул. И она, «Арина-балерина», гадина такая, выбирает именно его, смуглого и несуразного чужестранца, а с ним, серьезным семьянином из серь­езной организации, получается — так, на всякий случай?
 
— Моя месть будет жестокой! — пообещал ей Евгений.
 
Через некоторое время он дозвонился до нее и потребовал вернуть шубы обратно.
 
— Зима не за горами. Замерзни!
 
…Да, мы разучились мстить красиво. Мы мстим и выставляем себя на посмешище. Даже самая коварная, изощренная и внешне красивая месть оборачивается насмешкой над мстителем, и насмешка отзывается эхом в пропасти времени.
 
Говорили, что Владимир Ульянов совершил революцию, отомстив за брата. Предположим, это правда. Красивая получилась месть? Пожалуй. Красочно-кровавая получилась, громкая. Но в кого превратился великий мститель Ильич? В персонажа многочисленных анекдотов, «человека-гриба» (слава великому мистификатору Курёхину), в квартиранта Мавзолея, которому постоянно угрожают выселением.
 
Где же ты, красивая и неспешная?
 
В горах? Вряд ли. Бритвой по горлу, взрывчатку под капот, грузовик с тротилом… Страшно, но некрасиво. Вот если бы Сербия и Черногория пырнули ножичками в брюхо блок НАТО, и тот — кубарем под откос, в низины, под залихватские запилы «No smoking orchestra» Эмира Кустурицы… Но не будет такого. Не будет никогда.
 
Почему так происходит? Я думаю, потому, что всем мстящим мстит Судьба. Мстит, похохатывает, и все это — безнаказанно.
 
Это она посмеялась над Лениным и отомстившим Сталину Хрущевым, над Борисом Березовским и Усамой бен Ладеном. Это она посмеялась над непутевым мной.
 
Уехавший из Москвы от одной женщины к другой (месть), покинувший другую, чтобы вернуться (еще какая месть!), я огреб по полной программе.
 
Серьезная организация, могущественная и грозная, которой я отдал четыре года, в которую я верил, заключила меня в свои объятия. Выслушала, погладила по голове, посочувствовала. А потом указала на дверь. По-моему, это называется «деловой этикет».
 
Влиятельная газета, многодетная мать, потерявшая счет своим отпрыскам-журналам, тоже встретила меня как родного. Напоив теплым чаем, мне предложили написать разоблачительную статью о двух таинственных богачах, завсегдатаях списка «Форбс».
 
— Ведь вы же бывший следователь, Сергей, — сказали мне, — раскопайте!
 
И я начал копать. Информация в интернете о проделках таинственной парочки, конечно, присутствовала. Но она была какой-то скудной и одинаковой информацией. И все же я ухватил какие-то зацепки. Я вышел на людей, пострадавших от шалостей этих самых богачей, поговорил с ними, получил какие-то данные, а также предостережения из разряда «ваш телефон уже слушают», «за вами следят», «вас могут грохнуть». Редактор, которому я отправлял отчеты о своих журналистских достижениях, аплодировал мне. Статья росла, как тесто на дрожжах. Убив две недели, я написал ее и отправил редактору по электронной почте.
 
На этом все и закончилось, собственно. Ответа редактора не последовало. Редактор исчез с моих горизонтов. По-моему, это называют «этикой работодателя».
 
Судьба смеялась надо мной в полный голос. Лишенный заветной «ксивы», никому не страшен, никому не нужен, я сидел у окна, курил сигареты и подолгу смотрел на улицу. Там часто ходили женщины. Как правило, это были женщины с колясками. Или таджики. Они мели тротуары.
 
Судьба измотала и разозлила меня вконец. И мне ничего не оставалось, как отомстить ей.
 
Я собрался с силами и начал писать книгу. По утрам и вечерам. На кухне, поедая время кусками, как яблоко. Ни таджики, ни женщины меня уже не интересовали. Меня интересовала только Судьба. И моя месть.
 
Книга была написана быстро, месяца за три. Веселая и грустная, высмеивающая женщин, мужчин и их же глупость. Книгу выпустило самое крупное издательство страны. Неожиданно для меня, для моих недоброжелателей, для друзей, говоривших: «Ну какой же ты писатель?» Выпустило и поставило на прилавки книжных магазинов. Да и с работой как-то само собой наладилось.
 
Моя месть состоялась. Смеется тот, кто смеется последним. Она этого явно не ожидала. И я готов к «ответочке».

Колонка Сергея Петрова опубликована в журнале "Русский пионер" №66. Все точки распространения в разделе "Журнальный киоск".
 
Все статьи автора Читать все
       
Сергей Петров, месть
Рекомендую
1 2614
Спионерить!
Оставить комментарий
 
Вам нужно войти, чтобы оставлять комментарии



Комментарии (1)

  • Владимир Цивин
    28.09.2016 20:23 Владимир Цивин
    Прощаясь ли, или прощая

    Кто без тоски внимал из нас,
    Среди всемирного молчанья,
    Глухие времени стенанья,
    Пророчески прощальный глас?
    Ф.И. Тютчев

    Листвы и солнечности смесь, с желтизною утлых уж чувств,
    в начале осени все ж есть, что-то от улыбчивых уст,-
    наружу осторожной рукой, лист за листом выуживая,
    так похоже пока на покой, осени желтое кружево,-
    как и всё почти, скоротечно, не всё пусть прекрасное вечно,
    но, нетленное не напрасно, всё вечное всегда прекрасно!

    В аллее желто-алых кленов, слежу усталое Светило,-
    что в ликах листьев раскаленных,
    пожаром счастья отразилось,-
    полн светлою блеклостью полдня, холодный усталый настой,
    очередного лета Господня, начертан последний покой,-
    в цветенье запустенья сегодня, печальной литой красотой.

    Желтушной серостью туманятся, увы,
    уже небес сырых задумчивые своды,-
    увы, дни теплые и светлые, не вы,
    не вы, в запасе остаетесь у природы,-
    не заметить нельзя, и нельзя изменить,
    как всё истончается, здесь времени нить.

    Но пусть был воздух и зыбок, и глух,
    в лишь чуть заметном пока ажиотаже,-
    и что-то вдруг исчезало, как звук,
    в заляпанном пятнами лета пейзаже,-
    да столько же подвержено уничтоженью,
    всё в этом мире, сколько же и возрожденью.

    Несмотря на участь воскреснуть,
    и извечной предначертанности печать,-
    тонко пусть в неизвестность, пела терпкой полынью печаль,
    но, словно истин близких, зыбкий блеск,-
    в синеве осеннего замеса, звучала с очарованных небес,
    беспечальной чистотою месса.

    Так становится августом май, так стремленья сменяются стай,
    так подкрадывается робко край, так откроется праведнику рай,-
    одной медали Бог и Бес, раз неразделимые две части,
    то, где ж, созвучий чутких без, в этом мире нам искать участья,-
    подобно строгому строю, врастания природы в зиму,
    коль и в любви же порою, вдруг холода неотразимы.

    Опять чтобы восстать, слезами ли, стихами,
    как всякой страсти пасть, листами ли, снегами,-
    пускай сползал запоздало, позолотой закат,
    навсегда в озерную грусть,-
    да только сердцу казалось, что дано вдруг назад,
    его снова завтра вернуть.

    Воздух ли, так ласково плещется,
    размывая событий незыблемость,-
    только снова счастье мерещится,
    позабыть заставляя действительность,-
    на свете же ведь счастлив тот, кто в жизненной эмпирике,
    сумел и посреди невзгод, найти вдруг место лирике.

    И вовсе не разбуженность желаний,
    под всполохи и срывы страсти,-
    лишь исполнение воспоминаний, рождает чувство счастья,
    прощаясь ли, или прощая, не за упокой и не во здравие,-
    лишь бы жизнь не превращали мы,
    в ярмарку корысти и тщеславия!
66 «Русский пионер» №66
(Сентябрь ‘2016 — Сентябрь 2016)
Тема: МЕСТЬ
Другие номера и подписка
Честное пионерское
Самое интересное
  • По популярности
  • По комментариям
 
Новое