Классный журнал

Орудие твоей огранки

26 сентября 2016 09:45

Когда красивая женщина рассуждает о мести, поневоле замедлишь бег, прислушаешься, дабы не пропустить ни слова. И пока тележурналист Майя Тавхелидзе трактует, как бороться с пагубным состоянием души, подсознательно ждешь хеппи-энда. И он, слава богу, неизбежен.

В природе все очень четко, нет погрешностей и отклонений, обману и миражу здесь не место. Есть правила, и, главное, все их хорошо знают. Другое дело мир людской…

Если пчела жалит, то жить ей осталось совсем недолго. Вместе с жалом в человеческой коже остается и часть органов, затем ранка в брюшке нарывает, пчела мужественно терпит, но все же скоро, очень скоро она погибает…

Сама месть — это что-то настолько губительное и разрушающее, что по силе разрушения она несравнимо больше того, чем она, собственно, вызвана. Ведь в первоначальном недопонимании ли, стычке ли, агрессии ли, злобе, коварстве и множестве подобного, как ни крути, есть элемент спонтанности и непроизвольности. И какой бы ни была щемящей и нестерпимой твоя боль, особенно если ты прекрасно понимаешь, что и как предпринято против тебя, все равно, ей непременно предшествуют определенные обстоятельства, переплетение интересов, защитная реакция, импульсивность, в конце концов! Да, люди часто ранят друг друга, мягко говоря, а иногда даже хотят откусить друг другу головы, совсем не в переносном смысле, неистовствуют в яростном приливе задетого самолюбия. Все оно так, но!

Месть — это нечто совсем другое! Она другая по своей консистенции, более густая и тягучая, с наваристыми выбросами желчи. Она долго варится на медленном огне, томится в предвкушении и имеет невероятно соблазнительный запах. И если, конечно, поднять крышку, то каждый разглядит серовато-зеленый налет плесени, но зачем же ее поднимать, ведь такой аромат! Это сложно, казалось бы, и вообразить, но подурневшая голова уже и не мыслит того, чтобы не разделить яд с тем, для кого он и предназначен. Это зелье слишком уж долго варилось, и нетерпеливое вожделение испить его вместе с адресатом совершенно нелогично, а в сущности, закономерно и бесповоротно. Но в отличие от того, другого, ты погибаешь на месте, потому как, дожидаясь гостя, впитал в себя все испарения и надышался вдоволь, а поглотивший напиток стал лишь последней каплей.

Это величайший обман и мираж, месть не сладка, она приторна и ядовита. И никому еще, кто успел ею насладиться, она не принесла ни капли радости. Злорадства — может быть, но не радости, ни в коем случае. А где же справедливость, сказали мне, ты слабая, слабачка, оказывается, неглупая вроде, но, видимо, не понимаешь. Это право, которым мы можем воспользоваться, священное право отомстить за себя, и пренебрегать им — высшая степень слабохарактерности и безволия.

И ты готов согласиться, уже почти бесповоротно принять все сказанное, сделать своим и обрести новую цель. Наказать за боль, несправедливо нанесенную, такую досадную и оскорбительную. Подумать только, ты подбит, разбит и опустошен, а виновный — вот он, так близко, рукой подать. И все вокруг шепчут, или, по крайней мере, тебе так кажется, ты слышишь призыв и нерешительно отводишь глаза, потому что не принял до конца решения. Потому что где-то глубоко что-то отвратительно тебе, оно не твое, и это не выход. Тебя подталкивают и пинают, а ты, пряча голову, улыбаешься и готов согласиться, но нет в тебе этой нужной ярости и жажды крови, нет ее, и все тут. Хорошо ли, плохо ли, ты еще не понимаешь, но, робея, на самом деле принимаешь куда более мужественное решение — оставить, отпустить, отстраниться, отойти мягко, с достоинством, без гнева и злобы. Потому что выше справедливости может быть только милосердие, всепоглощающее и обладающее невероятной силой, обволакивающее все нарывы и язвины, растворяющее желчь и убивающее ярость в ее зачатке.

И если уж ты выбрал идти этим путем, не оглядывайся, иначе превратишься в соляной столб, не сомневайся, иначе будешь растерзан злорадствующими, будь стоек, и однажды придет самое важное понимание в твоей жизни: всякая боль обжигает бесформенную твою сущность и превращает в нечто изящное и одновременно прочное, а те, руками которых это делается, лишь орудие для твоей огранки. Поэтому желание отомстить им не что иное, как обманчивая надежда заглушить свою боль за счет вдребезги разбитой наковальни с грудой переломанных молотов.

Но вряд ли ты сможешь возразить тем, кто считает, что око за око: говорящий подобное настроен решительно, и твои призывы к миру будут восприняты с недоумением и жалостью к тебе же. И есть только один способ это показать — поступить так, как считаешь, а все, что будет происходить дальше, будет лишь немым подтверждением того, о чем ты так некультяписто мычал, оппонируя.

А дальше, а что дальше… А дальше, если ты все-таки проявишь мужество бесстрастного смирения и только тебе будет известно, чего оно на самом деле тебе стоило. И поверьте, никакая месть и рядом не стоит по сравнению с теми усилиями, ломками и муками перерождения, на которых ты будешь дрейфовать, как щепка в океане, не видя ни берега, ни шлюпки в темной ночи, дожидаясь рассвета. И думая, что хотя бы, когда взойдет солнце, тебе уже не будет так страшно. Ты будешь по-прежнему один, с ошметком деревяшки в руках, но хотя бы в лучах солнца водная рябь не будет казаться такой зловещей, а морской воздух потеребит твои волосы, и тебе станет от этого немного веселее.

И вот после всего этого, что само по себе куда серьезней, чем ограниченная и банальная месть, тебя закружит небывалым образом. Жизнь откроет новые горизонты, наградит полетом и легкостью, откроет то, для чего ты раньше не был готов, сведет с теми, кто дышит с тобой в унисон. С теми, кого совсем не удивляет твой размах и не пугает твоя энергия. С теми, с кем ты на одной волне, и тебе больше не надо извиняться за то, что ты фонтанируешь бесконечными идеями и мыслишь в не совсем привычных категориях. С теми, с кем ты будешь собой и никем больше!

Господь пошлет именно то, что тебе нужно, без всяких отходных и запасных вариантов, ведь Он точно знает, на что ты способен, в отличие от тебя, пугающегося и робкого. Но все это только после, после того, как ты сам сделаешь выбор — оставаться в мелочной трясине мстительной желчи, упиваясь варевом и бесконечно разбираясь с призраками прошлого, или с замиранием сердца сделать шаг в никуда, может, робко, но все же сделать, со слабым человеческим намерением, но все же сделать его — вот что главное!

Колонка Майи Тавхелидзе опубликована в журнале "Русский пионер" №66. Все точки распространения в разделе "Журнальный киоск".

Все статьи автора Читать все

Майя Тавхелидзе, месть, Россия 24

Рекомендую

1 2421

Спионерить!

Оставить комментарий

Комментарии (1)

26.09.2016 12:06 Владимир Цивин
Между добротой и злобой

Люблю сей Божий гнев! Люблю сие, незримо
Во всем разлитое, таинственное Зло –
В цветах, в источнике прозрачном, как стекло,
И в радужных лучах, и в самом небе Рима.
Ф.И. Тютчев

Что путь-дорожка, стелясь ковром, уж как повезло,
одних по жизни ведет добро, других, увы, зло,-
да у рая врат, с младенчества играя,
ведь отчего-то, счастливчик времен,-
что прожил, своим порокам потакая,
со всеми почестями, в ад водворен.

Как часто следствие вдруг путают с причиной,
не разглядев в самих себе ее, увы, средь прочих сфер,-
как часто зло, здесь мечут зло на величины,
самими же раздутые, до неузнаваемых химер,-
да, чем бы ум же ни морочил, много ль возможно иного,
не так ли печали полночи, ждут лишь условного слова?

Есть сила странная в словах,-
пусть лишь в пространстве и во времени,
но, главное, чтобы в мирах, подобно было слово семени,-
так прочность определяет порода, так молнии ловит мгла,
увы, без чувства запретного плода,-
любовь к удовольствиям зла.

Как молнию высокие, влекут к себе предметы,
так зло всегда высокое, стремится сжить со света,-
но не перейти бы вдруг порога, и пороку без меры,
ненароком играя роль рока, коль в трагедии веры,-
не так ли, к выси льнут всегда сперва,
исполненные светлости слова?

Не в горах орлом, чей приют скала,
меж добром и злом, коль парит судьба,-
на многие вдруг заманят разлуки,
оставив счастье, уж навсегда за углом,-
всего немного музыки и муки,
в очарованье печальном, розовым злом.

Да подстерегает не зря, в пылу упований,
ведь, увы, нередко горечь разочарований,-
коль, губительное пусть для любого,
раз уж власть над душою надолго взяло,-
всё же зло необходимо, что молот,
ибо без него не выковать же добро.

Созреть, чтобы во времени, и в мире спелым стать плодом,
добро во всяком семени, проходит испытанье злом,-
словно методичными волнами, голыши,
с каждым мигом лучше всё, грешные обтачивая души,-
время, как и Бог, ведь никогда же не спешит,
сокрушительною ласкою, обрушиваясь на суши.

Да что бы ни изображало, не оно возносит чело,
не зря раз, что пчелу жало, злодея губит его же зло,-
не посылами зла, добрые же ведь созревают здесь всходы,
в мире благость жива, воздаяньем за страданья и невзгоды,-
всевышней силою естества, бежать коль не дано Божества,
ни весною, ни летом ничуть, не чурается природа туч.

Не избежит добродетель, не откупится грех,
ведь беды не деньги, их хватает на всех,-
да пусть не став осторожнее, что из пустого в порожнее,
раз же и день перетечь в ночь, росчерком вечера не прочь,-
от испарины и до озноба, пробирая нас здесь,
всё что между добротой и злобой, собственно, жизнь и есть.