Классный журнал

Помните Диканыча, Олега Диканева? Ну, мы с ним еще создали в свое время Отряд сопротивления внешней орбитальной угрозе. Я рассказывал.
 

Удачный был проект, да и сейчас приносит прибыль — Ленка Иманова там успешно руководит. Таких орлов и орлиц формируют на радость частным охранным конторам. Правда, они все-таки хотят по профилю людей пристраивать — в Роскосмос или в НАСА. Но слишком большая конкуренция и некоторое недопонимание. Недопонимание в Роскосмосе, а конкуренция в НАСА. Но все равно, молодец, Ленка! Диканыч, небось, локти кусает: такой перспективный бизнес просадил, не поверил в конструктивную идею, использовал только как ширму и дымовую завесу своих финансовых мероприятий и махинаций.

 

Так я думал.

 

Вообще, должен сказать, что я сам иногда удивляюсь своей косности и недоверчивости. Больше всего на свете не люблю клише, штампы и слепое следование традициям, а сам время от времени прокалываюсь на этом. Так и в этот раз. Главное, с кем — с Диканычем! Уж кого-кого, а Олега в зашоренности трудно обвинить. Тем не менее иногда, разговаривая с Имановой, напоминал ей, что главный инвестор просчитался небось, локти кусает на своей Кубе или где он там сейчас. Ленка чего-то помалкивала во время этих эскапад: может, женское сердце чуяло, что дела обстоят как-нибудь иначе, а может, по старой дружбе летала к Олегу на выходные — позагорать. Бизнесвумен, они такие, скрытные.

 

Так или иначе, звонок Олега застал меня врасплох. Я стоял в очереди за хот-догом в перерыве футбольного матча. Даже не хочу говорить, кто играл. Точнее, играло с одной стороны «Динамо», а с другой какая-то команда. Мозг отказывался запоминать имена новых соперников: после вылета в ФНЛ в памяти оставался только счет матча, всякие там «Нефтехимики» и «Волгари» стирались сразу — не понадобится, настойчиво твердило подсознание.

 

Ну вот, звонок, вайбер-аут, Диканев.

 

— Старик, как ты там, как твое «Динамо»? Оклемался? Представляю, какой это шок для тебя, дружище.

 

С одной стороны, я понимал, что всякий крупный бизнесмен должен быть уверенным визионером. С другой — не надо быть провидцем, чтобы тронуть заведомо известные струны души и наступить на самое больное.

 

Только для чего? Известно для чего — ради наживы.

 

— Я это, завтра в Москве, — не выслушав ответа, продолжил Диканыч. — Тема есть охренеть какая супер. Глобальная, если хочешь знать. Отвлечет тебя от бессмысленного русского футбола лет на десять. Давай на Даниловском рынке, в семь.

 

— Завтра понедельник, санитарный день.

 

— Я договорился, нам не помешают.

 

Действительно, вечером на рынке торговцев и посетителей не было, но зато строители сверлили с удвоенной силой. И как раз мешали.

 

— Ладно, едем в «Бирюсинку», что-то не рассчитал.

 

Мы пешком дошли до Павла Андреева, зашли в секретный бар, который уже год работал только для своих. Точнее, для тех, кто знал, что закрытый кабак работает. Вообще, история этого заведения уникальная, я ее, так уж получилось, знал очень хорошо. Потому что «Бирюсинка» была в доме, где я родился.

 

Хозяйка заведения Анна Алексеевна — женщина разнонаправленных свойств и качеств. Добрая, но вероломная, честная, но может спокойно взять то, что плохо лежит. Концепция «Бирюсинки» не отличалась новизной: как дома. Вообще все как дома: поесть, как дома, надраться, как у себя, с девушкой отдохнуть, как на даче, — существовали наскоро отремонтированные апартаменты. Официально кабак проработал полтора года, а потом Алексевна громогласно объявила о его закрытии — и по документам провела. Но кому надо, знали: все работает. В основном отставные бандиты, интеллектуалы, бывшие местные — около сорока-пятидесяти. Менты ее прикрывали — из любви к искусству крышевания, ностальгического момента и из-за девчонок, как бы мы сказали, «с Зацепы», местных. Девчонки эти всегда слыли бедовыми, славились на всю Москву — парочка паслась у Анны Алексеевны.

 

Мы были в числе избранных.

 

Сели у стены. Олег знал, что я люблю этот столик: комната, где я провел первые дни жизни, была именно за этой неровной стеной. Я понял: разговор будет серьезный, Диканычу от меня что-то нужно.

 

— Ну как ты в целом-то? Справляешься? Не завял тут, в болоте этом, в подвалах отеческих?

 

— Да нет, сейчас туризм внутренний в моде, есть у меня одна идейка…

 

— Внутренний туризм — это как внутренняя эмиграция? — Олег оживился. — Типа эзотерика? Тантрический имеется в виду туризм?

 

— Да нет, зачем. Байкал имеется в виду, Камчатка, Тува… Шаманы, например.

 

— Какие на фиг шаманы, Колян, ты чего? Я знал, что вы тут доходите, но до такой степени… А чего с доходами, биткойнов накопил? Или только покемонов коллекционируешь?

 

Хотя Олег и рассмеялся, я видел, что он очень волнуется. Если бы я не знал, что завязал мой давний приятель с разными ускорителями уже давно, грешным делом заподозрил бы химию какую, допинг.

 

— Алексевна, а вот скажи, почему у тебя бар называется «Бирюсинка»? — Внезапно Диканыч переключился на хозяйку, которая мирно решала вопросы с начальником ОВД «Замоскворечье».

 

Может, все-таки развязал?

 

— Олег Валентинович, мне это слово с детства нравилось. Можно сказать, мечта сбылась. — Анна Алексеевна мило улыбнулась, а полковник, наоборот, весь как-то сжался, напрягся.

 

— Так вы же тут родились, в Москве, в центре самом. А бирюсинка — это жительница иркутского города Бирюсинск, который от реки, наверное, — Бирюса.

 

Анна Алексеевна покачала головой, а собеседник вдруг расправил плечи, лицо его приняло вдруг осмысленное выражение, и он строго и даже агрессивно посмотрел на Олега.

 

— А ты говоришь, внутренний туризм — люди в топонимах путаются. Наверняка Анька думала, что бирюсинка — это какая-то ягода, как клюковка. Или цветочек лесной — сто пудов. Короче, фигня все это. Смешно, конечно, что приходится тебе тут это рассказывать, в подвале, хоть и твоего родного дома. Есть, конечно, диссонанс…

 

— Я, разумеется, не знаю, о чем ты будешь говорить, но ты уверен, что Даниловский рынок статуснее «Бирюсинка»?

 

— Скажи, я хоть раз тебя обманывал, кидал?

 

— Нет, Олег, никогда.

 

— Вот. Мы, особенно ты, сейчас на пороге огромного, глобального дела. Даже не знаю, с чем сравнить наш разговор.

 

— Может, со встречей Станиславского и Немировича-Данченко — они тоже в ресторане МХТ придумали.

 

— Нет. — Олег был все-таки странно серьезен. — У нас дело поболе будет. Я придумал, как спасти мир.

 

— Господи.

 

— Всех нюансов раскрыть не могу, но в двух словах дело обстоит так. Международная обстановка сложная. Кругом агрессия и насилие. Нет взаимопонимания между странами. Опять на повестке вопрос о гонке вооружений. И полный политический тупик. И тут появляемся мы с офигительным стартапом. Мы создаем рейтинговое агентство нового типа. Все алгоритмы я уже набросал, сейчас с ними эксперты работают: тюнингуют, перепроверяют. Но там все ровно. В общем, агентство наше объявляет что-то типа экономических Олимпийских игр. Грубо говоря, берется отрезок времени, те же четыре года, подводятся итоги развития стран по определенным критериям и с помощью уникальных математических расчетов. По этим итогам отраслям, секторам экономики, отдельным бизнесам и даже персонально разным чувакам выдаются денежные призы — размеры сопоставимы с частью бюджета… ну, Германии, скажем. Там, процентов десять или двадцать. Огромные деньги, короче. Которые повлияют на экономическую ситуацию страны, отрасли уж точно. Это будет глобальное экономическое состязание. Станет невыгодно торговать наркотиками и оружием, вообще, воевать станет невыгодно. За любые военные действия, грубо говоря, снимаются очки. Ну, в общем, голову себе не забивай, все уже придумано, осталось, говорю же, доточить, дошлифовать. Представляешь, вместо гонки вооружений — экономическая гонка, жесткая конкуренция между целыми странами. Призы с каждым разом будут увеличиваться, вплоть до планет.

 

— Извини?..

 

— Ну, планеты, космические тела знаешь? Луна, Марс, Юпитер.

 

— Они же не могут никому принадлежать.

 

— Наверное, не могут, но мы будем раздавать концессии на добычу полезных ископаемых — на Луне, например. Или квоты на терраформирование Марса. Не важно, это все равно не сразу, лет через пятнадцать только.

 

— Ну да, не сразу…

 

— В общем, сейчас нюансы утрясаются, до конца года будет создано юрлицо — и вперед. Как тебе?

 

— Звучит заманчиво. Но немного фантастично. Например, откуда у твоей организации такие деньги?

 

— Денег не будет, будут биткойны. Это первое. А второе — блокчейн, новая система финансовых расчетов… И не только финансовых. Короче говоря, мне удалось договорится с критической массой участников этого рынка: продвижение блокчейна будет координироваться нашей группой, той самой, о которой веду речь. Подразумевается, с одной стороны, создание параллельной финансовой системы, а с другой — стимулирование этой альтернативной системой реального сектора. Это так, грубо говоря и в двух словах. Так как блокчейн — это финансовые операции без посредников, вся шантрапа, вся эта Уолл-стрит, банки, министерства финансов исчезают. В течение двух-трех лет. Сами, просто не выдерживают конкуренции. Высвобождаются умопомрачительные финансовые ресурсы. Этими ресурсами мы и будем поощрять победителей игр. Знаешь, как я назвал компанию и вообще все движение? ГДНХ — гонка достижений народного хозяйства, понял, круто?

 

Я кивнул.

 

— По-английски скучнее, но короче — EAR, economic achievements race. Слово тоже многозначное, но «ухо» по первому плану — тоже круто. В общем, план такой: запускаем ГДНХ — прекращаются войны, невиданный экономический рывок и научно-технический прорыв и синергия, внедрение блокчейна в политическую жизнь. Любые «политические» решения будут приниматься в созданной глобальной нейросети не большинством, а с учетом каждого жителя государства или даже всей Земли. То есть эти решения честные, оптимальные, никакой коррупции…

 

— Вас сразу убьют.

 

Диканыч радостно закивал головой.

 

— Вот именно! Поэтому мне нужен человек, который смог бы на первых порах обеспечить безопасность ключевых фигур.

 

— Ну, судя по задачам, надо создавать отдельную армию, гвардию, так сказать. И мы сразу окажемся в порочном круге. Насилие породит насилие. Хотя, думаю, до порочного круга не дойдет — всех убьют намного раньше. Ты ведь у бандитов отнимаешь хлеб, у бандитов и политиков.

 

Краем глаза я заметил, что к нашей беседе прислушивается собеседник Анны Алексеевны. Он старательно делал вид, что ест оливье, но я видел: он весь в нашем разговоре. А ведь ключевые слова — «бандиты и политики» — уже произнесены.

 

Анна Алексеевна вдруг молча встала со своего места и вышла из помещения. Я понял, что левой рукой полковник набирает эсэмэска.

 

Диканыч продолжал жарко и громко рассказывать о перспективах, я остановил его жестом. На салфетке написал вопрос, который был сейчас важнее всего. И попросил ответ тоже написать.

 

«Ну, пара граммов травки, я джетлег только так переношу».

 

«Ты сейчас громко спрашиваешь у меня, где тут сортир, и спокойно выходишь на улицу. Слева — дверь в старый Дом культуры. Там сейчас кружок восточных танцев. Иди туда, на второй этаж. И жди меня. Объясню потом».

 

Олег так и сделал. Полковник насторожился. Набрал на айфоне номер, прижал трубку к уху.

 

— Извините, а вы не знаете, Анна Алексеевна здесь, не ушла? — Он вздрогнул, когда я дотронулся до его плеча. Отрицательно помахал головой.

 

— У нее соус есть обалденный, под шашлык вообще идеально. Не пробовали?

 

Полковник опять затряс головой. В трубке уже кто-то ждал приказа.

 

— Аня! Анна Алексеевна! — Я медленно нырнул под занавеску, за которой начиналась кухня, а потом — две изолированные комнаты с зацепскими девчатами. Маленький коридорчик упирается в сортир с душем. А перед сортиром — черный ход, неприметная, облезлая дверь.

Я выскочил во двор и по пожарной лестнице проник на второй этаж клуба, где меня должен был ждать Олег. Я знал, что менты будут через минуту, они точно пойдут со двора, двумя машинами перекроют отход по Серпуховке и Павла Андреева. План был только один.

 

Олег меня уже ждал. Он был немного растерян.

 

— Тебя кто-нибудь видел?

 

— Да тут пустота, вообще никого.

 

— Отлично. Давай по этой лестнице вниз, на первый этаж, потом под сцену. Там есть люк в коллектор, менты о нем не знают — а я знаю, мы через него сюда в кино пролезали сорок лет назад. Там коммуникации нерабочие, пройдем с комфортом. Выйдем через квартал, почти у Пионерской.

 

— Да чего стряслось-то, Коля?

 

— Я приступил к своим обязанностям, спасаю ключевые фигуры ГДНХ. На первых порах. Давай без разговоров.

 

Когда мы спускались, на улице взвизгнули шины, раздался грубый голос руководителя группы захвата. Как я и предположил, одна бригада перекрыла черный ход, другая зашла с парадного, третья ворвалась в ДК. У сцены будут через пятнадцать секунд. Я откинул ковер, открыл люк, затолкал туда перепуганного, как Ассанж, Диканыча, прыгнул сам и аккуратно задвинул крышку — вместе с ковром. Мы затихли. Двигаться пока нельзя. Служивые включили свет, быстро пробежались по периметру.

 

— Пусто. Давай на чердак и к пожарному выходу — наверху есть дверь. Они могли из нее на лестницу, а потом во дворы.

 

Когда затих топот, мы, чуть пригнувшись, начали свой почти двухкиломет­ровый путь на волю.

 

Я знал, что выход не заасфальтирован: я регулярно проверяю его, раз в месяц, на всякий случай. Мы вынырнули у новенькой спортивной площадки. Дети разных национальностей играли в футбол. Я понял, что спалил портал, но совершенно не расстроился. Главное теперь было добраться до метро.

 

У входа на «Павелецкую» попросил Диканыча выбросить в урну пакетик с травой.

 

Мы ехали по Кольцевой на «Киевскую».

 

— Тебе надо валить. Сразу в аэропорт — твой «джет» ведь во Внукове?

 

— Ну да. Так чего случилось-то?

 

— Мент решил, что ты под кайфом, — он нас слушал, ты довольно громко рассказывал про ГДНХ. Сначала вызвал наряд, чтобы найти у тебя вещество. У них нюх на это, в прямом и переносном. А когда ты про правительство и коррупцию заговорил, он уже группу захвата подтягивал. Тебя бы обыскали, нашли траву, закрыли бы. Не откупился бы — в Замоскворецком отделе биткойны не берут. В общем, мне идея Гонки достижений нравится, но тебе надо или получше все продумать, или сразу делать офис на Марсе. Тут порвут. Тут — я имею в виду на Земле.

 

Всю дорогу в аэроэкспрессе Диканыч молчал. Перед самым выходом он наконец задал правильный вопрос:

— Нас же Анька знает. Я-то сейчас в Гонконг, а ты ведь тут останешься. Сдаст.

 

— Не сдаст.

 

Я не стал вдаваться в подробности и рассказывать, что в детстве я, рис­куя, можно сказать, всем, чем можно, стащил из бабушкиного буфета шоколадку «Конек-Горбунок» и подарил ей в этом самом ДК Завода им. Владимира Ильича. Она мне кое-что обещала за это, но, получив товар, просто сбежала. Она была зацепская, бедовая. Так что осталась должна — и, уверен, не упустит случая избавиться от этого долга.

 

Повторим урок