Классный журнал

Диана Арбенина Диана
Арбенина

Чип безумия

21 апреля 2016 11:20
Что делать, если вдруг обнаружишь в себе чип безумия? Как с ним жить, и можно ли выжить, и надо ли выживать? Немыслимый текст поэта и музыканта Дианы Арбениной.
ну наконец-то мы дошли до сути.
 
безумие! вот он — мой самый сладкий и сочный диагноз!
 
точный и пригвождающий к земле гвоздиком за шкирку.
 
во мне чип безумия. 
 
весной и осенью он активируется. сам по себе. я не понимаю, как это происходит. просто вдруг чувствую, что мне по-олный трындец. крыша съезжает к полу, и потолок валится на голову. я закрываюсь в своей берлоге, и только наша маша имеет разрешение режимно открывать дверь и бросать в дверной проем моей солнечной системы дюжину батареек а2, дюжину банок пива и чертову дюжину сигарет. я так сильно люблю тебя… до сих пор… после всех этих ср…ных лет люблю тебя так же сильно… когда ты умирала, я плакал, а ты смотрела на меня осуждая… траншеи тех слез окаменели на моих щеках, превратившись в морщины.
 
вот он я — безумный старикан. я ненавижу отвисшие коленки своих мятых штанов и запах изо рта. свой, черт возьми, свой собственный запах изо рта. и знаете, пожалуй, только его невозможно прое…ть. любовь, здоровье, горизонт, талант, деньги, мечты, музыку, детей — все можно прое…ть, кроме запаха изо рта. это п…ц. он отвратителен, но ты его почему-то любила. помнишь будапешт? ратушу, где ты разбила прозу генри и, написав на стене «fuck u henry miller», сказала мне, что любишь мои стихи, мои ср…ные стихи, и я гений, и поцеловала меня.
 
мы подрались той ночью. после ратуши. сначала я выпил 5 литров пива, потом был чивас, и мы трахались в сортире бара под канонаду желающих отлить. а потом я докопался до твоей юбки. типа короткая, а ты — точно-точно-точно-точно — ты — шлю-ю-ю-ю-юха!!!! ты врезала мне по роже, я моментально ответил, и твои каблуки спиралью взмыли к стойке бара. я разбил тебе губу, и щека повисла флюсом.
 
что такое стыд? что такое мужчина, ударивший женщину? насмерть любимую.
 
мне было пох… я находил волну. в ней плавал брамс. я нырял в его голову и забывал о ратуше, о том, как полз за тобой до отеля и умолял простить, и ты простила, но рано — мы любили друг друга в обочине дороги, не сумев дождаться постельной койки в конуре отеля.
 
я жил по-разному. я не всегда пил. не всегда дрался. бывало, годами не трахался. бывало, годами не пил. бывало, не пил вообще и ходил драться в ринг. бывало, жил в «ритце» месяцами и обедал у юнга. столовался у карла юнга и, надкусывая кончик сигары, находил жизнь великолепной. девочки стоили годовую аренду гаража, в котором стоял «кадиллак» 73-го и печатная машинка валялась в чемодане между облаками презервативов, которые неуклонно, но без спешки таяли.
 
потом умер отец, и я стал маленьким мальчиком, ждущим наказания за выбитое стекло и получившим вместо него анонимное вечное прощение. я ненавижу анонимное. я ненавижу, когда шлют открытки-шаблоны. я ненавижу цветы по доставке. какой смысл в цветах от тебя, когда их приносит чужой человек??
 
после смерти отца я стал бояться холода. попадая в исландию, я постоянно думал: если мне сейчас та-ак холодно, каково тогда отцу лежать под землей?
 
впрочем, отец умел терпеть.
 
потом появилась ты. и я окончательно сошел с ума. ты появилась в марте. и был снег. и черные петли шоссе. и твои губы. и в ту ночь я понял, что меня ждет.
 
безумие! страх потерять тебя! страх увидеть тебя под другим! страх от мысли, от одной только мысли, что ты ходишь по нью-йорку и улицы целуют подошвы твоих туфель-кроссовок-ботинок-ступней, и тебе жарко, и ему жарко, и ты оставляешь следы. и я сдох. я сдох той весной. меня буквально парализовало. я сидел с тобой в музеях, в ресторанах, на лавочках в парке и постоянно крепко сжимал твою руку. я ходил за тобой в женский туалет и томился под дверью, обливаемый, как г…, презрением дам, снующих по вонючему периметру стен сортира. зверь, ждущий во мне, зверь, во мне живущий, зверь страждущий, зверь, жаждущий любви, понял — он ее нашел.
 
ты тоже была разная. нежная. заботливая. но чаще всего невыносимая. ты ревновала меня ко всему живому и предметам. я ненавижу лимон с тех пор, как ты выковыривала его из моих коренных, заподозрив записку от студентки.
 
я читал в бостоне. университет принимал восторженно, и после были вопросы. и много записок. одну из них я поднял и зачем-то сунул в карман. ты следила за мной весь вечер. в финале мы хорошо набрались, ты села мне на колени прямо в ресторане, где ужинала наша компания, мы пили коньяк и закусывали цитрусом.
 
— милый, открой рот, — сладко сказала ты.
 
— зачем? — не понял я.
 
— открой рот, — повторила ты, и я увидел, как оцепенели твои щеки.
 
— на х…? — я тоже отвердел.
 
компания стихла.
 
— кобель ср…ный, открой свое х…о, б…, живо, б…-б…-б…, ненавижу, сука, тебя, падла, ср…ный кобелина, ненавижу!!
 
— ты ох…ла! — заорал я. — ты че делаешь, а?????
 
и внезапно для самого себя я открыл рот.
 
ты деловито заснула в него свои намазанные пурпуром ногти и стала выковыривать шкурку лимона.
 
я люблю тебя, а ты мертва.
 
нет, не так! мало того, что ты мертва!!
 
ты больше не девочка. не женщина. ты не имя. не движение. не прилагательное. не температура. не кусочек воды или разговора.
ты мертвое тело. холодное пустое инерционное содержимое.
 
и я все это понимаю.
 
но я безумен. вселенски безумен. во мне чип.
 
не вытаскивайте.
 
оставьте. он мой.
 
на нем написано: «чарльз буковски, я люблю тебя. твоя девочка. лучшая женщина в городе».
 
и больше ни черта не надо.
 
 
«…рисовать для меня — свобода и радость.
рисовать для меня — уничтожение страха быть непонятой неумехой.
рисовать для меня — полет на грани.
когда я рисую — слетают все запреты подсознания и вываливают за флажки.
и все это — филигранность смысла и такта.
рисовать для меня — признаваться в любви и быть счастливой, даже когда она не взаимна и это не мне…»
 
 
ОТ РЕДАКЦИИ: приходите в Центральный Дом художника на первую персональную выставку Дианы Арбениной с 20 апреля по 9 мая.

Колонка Дианы Арбениной опубликована в журнале "Русский пионер" №63. Все точки распространения в разделе "Журнальный киоск".
 
Все статьи автора Читать все
       
Диана Арбенина, безумие
Рекомендую
1 7349
Спионерить!
Оставить комментарий
 
Вам нужно войти, чтобы оставлять комментарии



Комментарии (1)

  • Владимир Цивин
    21.04.2016 13:02 Владимир Цивин
    Что плод и семя

    Когда в кругу убийственных забот
    Нам всё мерзит – и жизнь, как камней груда,
    Лежит на нас – вдруг, знает Бог откуда,
    Нам на душу отрадное дохнет,
    Минувшим нас обвеет и обнимет
    И страшный груз минутно приподнимет.
    Ф.И. Тютчев

    Ах, как трепещат, как трепещат, остатки листвы за окном,
    где ветер хлеще всё да хлеще, со снегом еще да дождем,-
    но, ставши черным, так зловеще,
    всё ярко-белым же, станет днем,-
    не так ли в мире, и все вещи,
    вдруг в свой, превращаются фантом?

    Пусть делают детали, казалось бы, любой предмет,
    да что бы ведь ни взяли, деталей без предмета нет,-
    так, сожалеет ли о чем-то, в прошлой жизни желтизна
    вспоминает ли она, о полднях жарких,-
    и знает ли, что означает, здесь для душ бела зима,
    что очерчена пока, лишь в красках ярких?

    Пускай заклание, да ярок, дар увядания, подарок,
    но, в листья трепетно одета, о, где ты, где ты, прелесть лета,-
    ведь, коль вдруг хладные недвижны воды,
    обрамленные багряной драмой,-
    и желтые кружатся хороводы, лета золото транжиря даром,
    уж силы доброты немолоды, злобы обагренные пожаром.

    Но, впуская осень вдруг со всех сторон,
    пусть пустеет постепенно лета трон,-
    да, когда спадает, одеянье с крон,
    так красиво скверам, нанося урон,-
    ведь с теплом там вместе, только тронь,
    сверху тихо сыплет, искрами огонь.

    Не так ли, к выси льнут всегда сперва,
    исполненные светлости слова,-
    так кроток рока рокот, так краток прока срок,
    травинки трепет, тронет что-то, в душе, уставшей от тревог,-
    но крон предзимних, робкий ропот,
    вернет азарт и дрожь дорог.

    И значит, желтости да холода жди,
    когда идут уже, без нужды дожди,-
    того, что всё же есть, всегда здесь где-то,
    ведь рано иль поздно, станут следы видны,-
    как в ранней осени, есть уксус лета,
    так в поздней осени, привкус есть уж зимы.

    Так тления огонь, есть в таянье снегов,-
    как времени закон, касаясь так легко,
    бестрепетно ладонь, вдруг трогает его,-
    да там, где холодной акварелью, застыла синева,
    и уже вдруг прожелтью пастельной, тронута листва,-
    клонится, похоже, ведь к похмелью, лета голова.

    Но, что ж, что золото листвы,
    проступило вдруг на зелени деревьев,-
    но, что ж, что поседели вы,
    коль приобретений, нет здесь без потерей,-
    без прекрасной розы, разве бы шипов резон вдруг познать,
    без презренной прозы, разве бы поэзии процветать?

    Так, на рассвете, днем ли, на закате,-
    ведь золото лучей, что осень тратит,
    всегда на золоте листвы, вдруг кстати,-
    что плод и семя, где соединены конец да начало,
    одного противоречия, всегда ведь природе мало,-
    надо же ей, чтобы однажды, единством оно вдруг стало.
63 «Русский пионер» №63
(Апрель ‘2016 — Апрель 2016)
Тема: Безумие
Другие номера и подписка
Честное пионерское
Самое интересное
  • По популярности
  • По комментариям
 
Новое