Классный журнал

КОГДА тебе говорят, что все можно, ты немедленно оказываешься в тупике. Что, правда все? Ну то есть вообще про все, что хочешь, можно говорить? Точно? Тупик. Это еще хуже, чем выбор. Это же СОВСЕМ свобода.
 
Продышавшись и успокоившись, решила говорить о том, что люблю, что знаю изнутри, что изучаю и открываю каждый день заново. То самое пронзительное «что-то», до которого все время хочется дотянуться. То «что-то», которое все время старается ускользнуть и не поддаться, жестоко заставляя тебя жить «на цыпочках». Разгаданное великими, но так и не сделавшее их счастливыми. Профессия актера.
 
Свободная тема предполагает не только свободное содержание, но и свободную форму, жадно подумала я. Поэтому хватаюсь за этот редкий шанс и высказываюсь по вопросу в прозе. Долой четырехстишье без рифмы, даешь сложносочиненные предложения! Ну хоть на разочек. Ну пожалуйста, я же журфак МГУ окончила… Спасибо!
 
Сначала ты задыхаешься от восторга. Ты мечтаешь о том, как станешь актером. Ты еще не очень знаешь, что это значит, но уже видел во сне полосатые киношные хлопушки, и без тебя не обходится ни один школьный концерт.

И вот ваш класс организованно ведут в какой-нибудь театр, и обязательно на Островского. И все твои нормальные одноклассники ржут, когда целуются главные герои. Комментируют все происходящее на сцене с максимальным остроумием, доступным человеку с пубертатными прыщами. И ближе к финалу, в самый драматичный момент, у кого-то из них обязательно зазвонит телефон… И вот тут ты понимаешь, что попался. Тебе не хочется шутить. Они тебя ужасно раздражают. Ты уже не с ними. Ты вместе с теми, другими, которые на сцене.
 
В твоем носу запах пыльных кулис, от которого слегка кружится голова. В твоей голове отдается каждое слово, которое говорят со сцены полубоги в дурацких костюмах. В твоем животе щекотно, в глазах щиплет… Во всем тебе целиком прочно поселяется мысль: «Я хочу так же. Ну хоть когда-нибудь. Господи, пожалуйста!»…
 
Потом ты задыхаешься от страха. Задыхаешься и стоишь в толпе таких же ненормальных, как ты сам, повторяя давно уже зазубренные наизусть басню, прозу и это чертово стихотворение. Стихотворение почему-то непременно Цветаевой. Крутишь головой направо и налево. И в ужасе понимаешь, что все эти восхитительные люди вокруг, которые уже «второй год поступаю, слетел с конкурса», гораздо лучше, талантливее и смелее тебя. И они, разумеется, заслуживают счастья прочитать свою фамилию в списке прошедших на второй тур гораздо больше, чем ты. Ты задыхаешься от страха. Следующие четыре года ты не задыхаешься. Тебе просто вообще некогда дышать. Показы, этюды, слезы, пакеты с реквизитом в метро в 8 часов утра, первые межкурсовые любови, непонятные книжки Станиславского, Чехова и Горчакова, которые стыдно не понимать. А ты правда ну совсем не понимаешь! Сцендвижение, мастерство, вокал, снова слезы, снова очередная «любовь навсегда». Победы. Поражения. Разочарования. Победы. Упоение. Дипломный спектакль. Темнота.
 
И вот ты снова начинаешь задыхаться. От обиды. От несогласия с новым страшным, несправедливым и абсолютно очевидным фактом: ты никому больше не нужен. «Вы очень хороши, но наш театр не резиновый!» «Вы, несомненно, героиня, но у вас же такие уши…», «Я могу вас взять. Есть под вас роль. Сложная, интересная… Что вы делаете сегодня вечером?»…
 
В тебе нет нужды. У твоих педагогов новые «дети». Новые глупые дети, заполнившие коридоры ТВОЕГО института счастливым чириканьем. Они же еще не знают главного и дышат. А ты задыхаешься. Ты так и будешь задыхаться всю жизнь. Если повезет — то от бешеного графика съемок и спектаклей, нехватки времени на ребенка и завистливого шепота менее удачливых коллег за спиной. Если не повезет — то от невостребованности, алкоголя, нищеты, зависти к более удачливым однокурсникам и мечты сыграть Офелию, которая так никогда и не сбудется…Но если бы тебе дали сертификат «Проживи жизнь заново!»… Ты медленно покрутил бы его в руках, хорошенько бы все взвесил и рассчитал, посоветовался бы с семьей, гороскопом, своим отражением в зеркале… и повторил бы все сначала. В точности так, как уже сделал. Без малейшего сомнения и отступления от этого лоскутного сценария своей актерской жизни. Потому что нет ничего лучше. Потому что только тот, кто задыхался, умеет дышать. Ты умеешь. Может быть, для этого ты и нужен.
 
Ну и, жадно вдыхая пьяный воздух свободы, окончательно пустившись вразнос, добавлю:
 
Болит спина, скрипят колени,
Зарплата ниже, чем ковер,
Играю зайцев и оленей:
Моя профессия — актер.
Хотел я стать ветеринаром —
Сказали: «Не губи зверей!»;
Судьей, банкиром, кулинаром
И покорителем морей…
Но как-то никуда не взяли,
Я не пилот и не юрист,
А, как всегда хотела мама,
Держу в руках диплом «артист».
Я для искусства, не для денег.
Когда за деньги, то не то.
Но вот долги и алименты,
И маме ж надо на пальто…
В метро бесплатно не пускают,
И хлеб бесплатно не дают…
Ну и пускай. Зато потомки
Мои таланты воспоют…
Ну а вообще, я всем доволен,
На сердце руку положа.
Пойду искать зерно для роли.
Сегодня ж мне играть ежа…