Классный журнал

ЭЙФОРИЯ — это, конечно, психиатрический термин, перекочевавший, как и многие другие психиатрические термины, в быт. Вот определение этого симптома из учебника по психиатрии: «Эйфория — повышенное настроение, иногда с оттенком сентиментальности, с беспечностью и безмятежностью; речевое возбуждение отсутствует или выражено слабо; уровень суждения, критическое отношение к себе и окружающему снижены».
 
На этом я как психиатр, пусть и бывший, профессиональную часть текста закончу.
 
Надо сказать, что я никогда не испытывал эйфории. И довольно редко наблюдал это состояние в стенах психиатрической больницы. А вот как раз за ее стенами, то бишь в жизни, наблюдал. Наблюдаю и сегодня. Причем эйфорию массовую.
 
Вернитесь к профессиональному определению: «…уровень суждения, критическое отношение к себе и окружающему снижены».
 
Оставим, впрочем, это занудство. Грустная тема для меня. А ведь речь идет об эйфории. Когда внутри хорошо, весело, легко и беспечно. Хоть и выглядит тот, у кого эйфория, со стороны как полный идиот, способный, однако, частенько вызвать чувство зависти у окружающих.
 
Это было накануне Международного женского дня 8 марта. Самое начало 90-х. Снег в Москве убирали плохо. Так же плохо, как в Санкт-Петербурге во времена сосуль. Солнце хоть и деликатно, но уже брало свое и несколько часов в день грело спины и обнаженные головы москвичей и гостей столицы, несущих свои головные уборы в руках и подставляющих лучам солнца свои бледные лица. Весна. Настроение у всех приподнятое. Легкая эйфория.
 
Солнце подтапливало грязные сугробы, образуя лужи. В некоторых местах лужи были огромных размеров. Не лужи — пруды. Моя жена родилась в городе Каргополе Архангельской губернии. Лужи в этих местах называли «ляги». На местном русско-северном диалекте. Так вот, в городе Каргополе времен детства моей жены была лужа, которая никогда не высыхала. Не успевала. Она была огромная. Больше других ляг. И называлась эта лужа «веселяга».
 
Вот такая огромная лужа-пруд, или веселяга, образовалась аккурат рядом с цветочным киоском. Таких киосков тогда в Москве было мало. Да и ассортимент цветов в них был довольно скудным. Мимоза, шарики которой были как просо, а не пушистые, размером с вишню, как я потом увидел в Италии. Умирающие тюльпаны и дистрофичные нарциссы. Дефицитарные цветы.
 
По этой-то причине, причине дефицита, огибая лужищу, к киоску тянулась длинная очередь мрачных, без намека на эйфорию, мужчин. Они стояли в серых и черных пальто, некоторые были в появившихся только что пуховиках, похожих на ватники, с торчащим из швов пухом, и в неизменных мохеровых шарфах. Мужчины стояли молча. Курили. В эту очередь встал и я. На скользкий ледяной берег лужи.
 
Обычный городской фоновый шум разорвал хохот. Мрачная мужская очередь как по команде повернулась в ту сторону, откуда он, хохот, доносился.
 
К противоположному берегу лужи приближалась пара хохочущих лиц без определенного места жительства, которые только начали появляться в Москве. Он и она. Они были пьяны, отечны, но беспечны, безмятежны, веселы. И, что важно, сентиментальны (см. определение эйфории выше). Радость их не знала границ.
 
Кстати, наблюдая за подобными лицами, которых стало уже очень много в крупных городах, я ловлю себя на мысли, что именно этой категории людей свойственна эйфория. Даже когда они трезвы.
 
И вот эта пара подошла к скользкому противоположному ледяному берегу лужи, которую невозможно было обойти. Их хохот на несколько секунд прервался. Это был короткий период работы неповоротливой и скрипучей мысли. Надо было делать выбор.
 
Выбор — это всегда непросто. Для многих. Вспомнился довольно старый известный еврейский анекдот.
 
Еврейская мама подарила сыну на его день рождения два галстука. Прошло время, и он пришел на день рождения своей мамы. «А что, тот, второй, галстук тебе таки не понравился?»
 
Но вернемся к нашей паре. Мы оставили ее только на время раздумья.
 
Yes! Он сделал свой выбор! Он принял решение! Смелое и единственно верное!
 
Резким движением он взял на руки свою беззубую, отечную, с фингалом под глазом любимую и в ботинках медленно стал входить в лужу.
 
Никто из наблюдавших эту трогательную картину не догадывался, что лужа так глубока. Сначала исчезла часть его стоптанных ботинок, потом сами ботинки, а потом уровень воды поднялся выше щиколоток. Хохот вновь возник сразу, как только любовники вошли в лужу, а уж когда они достигли ее середины, казалось, хохот накрыл всю столицу нашей необъятной, еще не потерявшей свои куски родины.
 
Очередь мужчин с любопытством и, думаю, не без зависти наблюдала за этой парой.
 
Именно на середине лужи кавалер стал терять равновесие. Причин тому было несколько: ледяное скользкое дно лужи, нетрезвость нашего героя и, конечно же, совместный хохот, от которого их тела вибрировали, но, к сожалению, не в такт друг другу.
 
Супермен вдруг стал выделывать какие-то невероятные па, пытаясь удержаться на ногах. Он вел себя как истинный джентльмен, не выпуская до последнего свою даму, которая держалась за его шею, продолжая безудержно хохотать.
 
Но… Законы физики сильнее простого человеческого желания и человеческой воли.
 
В лужу они оба рухнули одновременно, окатив брызгами не успевшую отпрянуть в сторону завороженную зрелищем и остолбеневшую мужскую очередь.
 
А дальше… Дальше, продолжая хохотать, Ромео и Джульетта стали в этой луже плескаться. Они наслаждались первыми лучами весеннего солнца, игравшими в брызгах грязной воды, этой водой и друг другом, не обращая внимания на окружающих, загруженных своими проблемами. Они брызгали друг в друга водой, как это делают дети, купающиеся в море, и продолжали хохотать.
 
И лужа им казалась морем. А может быть, океаном.
 
Вот такая получилась веселяга.
 
Будьте здоровы и держите себя в руках.