Классный журнал

Радость и беда всегда приходят откуда не ждешь.
 
Вот, скажем, радость. Уже трое суток не давалась мне одна миссия в Mass Effect 2, на уровне «Безумие», правда. И так пробовал, и сяк искал возможность — погибаю в середине боя. Отчаяние — это мягко сказано. После очередной неудачи со всего размаха запускаю чайную ложку в стену — она отскакивает невероятным рикошетом от двух стен и улетает в форточку. Стресс. Полчаса размышляю: может ли чайная ложка, упавшая с четырнадцатого этажа, убить человека? Выглядываю в окно — все живы. Потому что, оказывается, на дворе давно четыре утра. Повезло. Но радость не только в этом. Как говорится, один к одному, закон парных случаев и все такое.
 
Не успел я пойти еще на один заход и уже было совсем прикончил Коллекционеров и их прихвостней, как пискнула эсэмэска: «хорошо чтонеспишь.жду щас на белорусской ухрама». Ни подписи, ни фига. Номер не определился. Но знаете что? Все эти неудачи с прохождением миссии так вымотали, что я решил: была не была. Поеду. Пусть я погибну или меня украдут инопланетяне — потому что давно пора. Работы совсем почти нет, денег мало, все знакомые женщины заняли откровенно патриотические позиции и постят кто цитаты из Евангелия, кто антиамериканские демотиваторы. Не с кем пооткровенничать, не к кому прислониться.
 
А тут, возможно, новое знакомство, практически вслепую. Хотя, скорее всего, мой корреспондент — мужик с корявыми толстыми пальцами, которые не попадают ни в одну виртуальную клавиатуру. Утренняя Москва прекрасна. За десять минут добрался до точки и расположился совершенно открыто «у храма» — на Белой площади, рядом с церковью Николы Чудотворца. Другой бы на моем месте выбрал какую-нибудь засадную позицию, местность бы обследовал. Но я рассуждал спокойно и здраво: на улице пусто, всякое мое шифровочное действие сразу будет обнаружено — а лицо в пять утра я никак не хотел терять.
 
Не прошло и трех минут, как со стороны Лесной образовалась бледно-голубая фигура, силуэт и абрис — все это совершенно определенно двигалось в мою сторону. Через минуту высокий мужчина в непростом лазоревом костюме протянул мне руку и фамильярно поздоровался:
— Привет, Колюнчик. Как сам?
 
Я взял паузу на опознание. Моего роста, хорошая стрижка, маскирующая значительное облысение светло-русой шевелюры, знакомая до боли чуть гундосая интонация — ну да, это Вадик Коршунов, Коршун соответственно. Не виделись, можно сказать, со школы. Краем уха слышал, что на дипломатической ниве Коршун очень продвинулся — но и вследствие этого был неплохо засекречен. И сейчас он стоит передо мной в пять утра в пижонском костюме, в штиблетах на босу ногу  и, кажется, подшофе.
 
— Здорово, Коршун. Давно не виделись… А как ты догадался, что я вообще приеду?
 
— Да что я, не знаю тебя, что ли… — Он сказал это даже как-то устало, будто рукой махнул. Небрежно.
 
— А может, тогда пойдешь на?..
 
— Да ладно тебе, чего в самом деле. Я с хорошим предложением. Жаль, нельзя посидеть в этот час.
 
— А нефига встречи назначать в этот час. Вот присаживайся на бортик фонтана.
 
Вадик провел двумя пальцами по каменной поверхности и внимательно изучил полученное. Садиться не стал.
 
— Обстоятельства. В общем, мне надо в одно место по очень важному делу. Но в это же время мне надо быть в Сочи, на открытии выставки одного местного пейзажиста. И то и другое важно: в одном месте — государственные задачи, в Сочи — тоже государственные, но и дружественные. Одно место, как ты понимаешь, важнее. Но и Сочи, сам понимаешь, в связи со всеми событиями я пропустить не могу. Что скажешь?
 
— Да ты и сам, Коршун, все прекрасно рассказываешь. Я еще послушаю, интересно, чем дело кончится.
 
— Мне нравится. Чувство юмора.
 
— Вадик, мне на…
 
— Ладно, ладно, не буду. Не важно. В общем, пошел на экстраординарные меры. Стал думать креативно. Вспомнил о тебе. Во-первых, ты ведь занимаешься чем-то вроде охраны, или как там у вас это называется? Пришлось ознакомиться с твоей деятельностью по социальным сетям, публикациям этим твоим. Забавно, конечно, кое-что даже улыбнуло…
 
— Чего-чего?
 
— Ну, заставило улыбнуться, чего? Во-вторых, что самое главное, твой рост — сто восемьдесят один сантиметр, размер ноги — сорок второй (ты сам все это писал, мне никого подключать не пришлось), ты седой. А это почти что блондин…
 
— Коршун, ты чего, белены объелся? Или как там у вас препараты называют?
 
— У нас?
 
— У, елки-палки, дипломатов.
 
— Дипломатов… Ну ты даешь… Где же твоя хваленая осведомленность? Не важно. Главное, у тебя очень близкие антропометрические данные.
 
— Близкие к чему?
 
— Близкие ко мне. Ты поедешь в Сочи вместо меня. Город, насколько я понял, ты знаешь неплохо — для приезжего. Тебе надо только пойти на выставку, отметиться, побыть там пять минут и свалить незаметно. А потом можешь недельку отдохнуть в каком-нибудь санатории, здоровьишко поправить. Или две недельки. Нет проблем.
 
— Спасибо, барин. Только я за еду не работаю.
 
— А… Ты всегда был амбициозен, Николай. Пойми, на кону государственные интересы. Ты же патриот?
 
— Нет.
 
— То есть пятая колонна?
 
— Да. А за пятую колонну, чувак, еще тридцать процентов сверху.
 
— От чего?
 
Я назвал сумму.
 
— Да ладно, Колян.
 
— Знаешь чего? Ты меня пригнал на «Белорусскую», когда все кафе закрыты, несешь тут какую-то околесицу, выпендриваешься, обзываешь пятой колонной — чего ты хотел? Тем более посмотри на себя — какая антропометрическая близость, ты в зале когда последний раз был? Пузо торчит из твоего кавайного костюмчика. Хочешь двойника — плати вдвойне. Не хочешь — сам разрывайся. А я поеду инопланетян кончать — чую, сейчас как раз все и получится.
 
— Кстати, о костюме: придется тебе сшить такой же, меня по нему многие знают.
 
— Тебе придется сшить.
 
— И ты совершенно правильно подметил — вес. Наберешь пару-другую килограммчиков.
 
— То есть договорились?
 
— Ладно, что с тебя взять, креакл ты ненасытный.
 
— Зато Крым ваш.
 
— Наш, Коля, наш — твой тоже.
 
В общем, билеты я тебе покупаю, с портным своим договариваюсь. Приеду с тобой в аэропорт, отдам деньги — там и разделимся окончательно.
 
Ну, поболтали еще пару минут — и по домам.
 
Я думал, что самым трудным для меня будет набор десяти (не меньше) килограммов. Оказалось, не это главное. Чтобы потолстеть, я, разумеется, не стал жрать что попало и пить пиво. Хотя не без пива. Короче говоря, все каши — на молоке, вечером, на ночь, вместо обезжиренного творога детское питание NAN, а днем — обычный полный обед, который вместо чая запивается пивными дрожжами. Ну и зал влегкую — чтобы потом полегче было сбрасывать вес. За неделю набрал шесть килограммов. Пора на примерку. И вот тут возникли непредвиденные сложности.
 
Портным оказалась дама лет пятидесяти пяти, с острым глазом, невысокая, подвижная. Раиса.
 
Что-то сразу не заладилось у нас с ней. Скептически оглядев меня, портниха покачала головой:

— Совсем не тот.
 
— В каком смысле, Раиса Ивановна?
 
— Да совершенно вы не похожи на Вадима Алексеевича. Вадим Алексеевич статный, грудь вперед, шея высокая… А у вас сутулость, батенька. Как вы приличный костюм носить будете? Только перевод дорогущей материи.

Нехотя и как-то неприятно Раиса меня обмерила.
 
— Ох, напрасно все это. У вас ведь даже мышц спереди нету. — Раиса что-то записывала в свой планшет.
 
— Это вы про пузо Коршуново? — Я попытался, с одной стороны, наладить шутливую интонацию, с другой — побороться за свое достоинство.
 
Реакция Раисы была, прямо скажем, неожиданной.
 
— Да что вы знаете про живот Вадима Алексеевича! Вы хоть видели этот живот? Это один из лучших животов, которые я знаю — а я видела, поверьте, немало. И для костюма такой живот, живот такой совершенной формы, — подарок нам, портным. А у вас что: сутулые плечи, толстые ляжки (а какие бедра у Вадима Алексеевича!), руки какие-то короткие…
 
— А у Вадика длинные руки?
 
— Да уж подлиннее ваших. В общем, я буду ходатайствовать, чтобы вас сняли с задания, — неожиданно заключила Раиса.
 
Я набрал номер Коршуна и пожаловался на Раису. Вадик очень серьезно сказал, что разрулит с Раисой.
 
— Продолжай примерки, — твердо напутствовал мой давний товарищ. Я еще несколько раз был у Раисы на Каширке. Общение было минимальным, напряжение росло с каждым днем. Наконец однажды она вынесла свое произведение: лазоревый, такой же, как у Вадика, точь-в-точь.
 
— Я выйду, можете примерить.
 
И я надел этот костюм.
 
Хотите верьте, хотите нет, костюм, этот кусок дорогой ткани совершенно безумной расцветки, был категорически против меня. Как Раиса. Тянуло в рукаве, резало в паху, все мешалось и как будто даже чесалось под чертовым костюмом. Но что характерно — взглянув в зеркало, я чуть не вскрикнул: да, на меня смотрел почти Вадик Коршунов. То есть это был, конечно, я, но пластика и мимика коршунская вдруг захватила меня с помощью чертового пиджака с брюками. Раиса вошла без стука. С нехорошей улыбкой кутюрье окинула меня взором с ног до головы и вздохнула:

— Сделала, что смогла. Вы его поносите пару дней. Только аккуратно, не заляпайте, пожалуйста.
 
А я решил и не снимать. Я решил разносить обновку, будь она неладна. Пока шел до машины, вроде почувствовал облегчение. И, скорее всего, потерял бдительность.
 
Все это произошло на непростом перекрестке перед стадионом «Труд». Вспыхнул красный свет, я снял ногу с газа… а она не снимается. Брючина зацепилась за педаль. Я сделал резкое движение, чтобы освободиться, — нога окончательно запуталась и, наоборот, ударила по газу со всей силы. Мотор взревел, и машина неожиданно для всех рванула на красный. Слева поворачивал черный «лексус», а справа — красная «четверка», «лада». Как ни крути, одна из них должна была пересечься со мной.
 
Я рассуждал так: «четверка» — это неуправляемый болид, «лексус» — хорошая машина, несмотря на габариты, маневренная. Поэтому я крутанул руль влево.
 
«Лексус» сделал все правильно: он прибавил скорости, сделал маневр влево, выскочил на встречную, а потом резко дал вправо — и успел обогнать меня. «Четверка» не поняла, что происходит, и не изменила ни траекторию, ни скоростной режим.
 
С треском я вырвал ногу и притормозил, прижался к тротуару. Ничего, с «лексусом» разобрались. За рулем оказалась женщина, а они, как известно, в спорной ситуации всегда давят на газ. Это меня и спасло. Лариса даже сказала: жаль, брюки порвал, ткань хорошая. Про то, как он на мне сидит, костюм, — ни слова. До конца дня я: споткнулся у подъезда и левым коленом угодил в единственную лужицу диаметром сантиметров десять. На кухне облил себя кока-колой из холодильника. Капнул медом на левыбоковой карман. Задел фалдой гвоздик, которым прибит дверной наличник. Снял пиджак и понял, что натер под мышкой. Костюм сражался против меня и пока побеждал. Я почувствовал, что под угрозой не только здоровье — жизнь под угрозой.
 
Поэтому все-таки решил позвонить Коршуну.
 
— Вадик, я не еду в Сочи, отказываюсь.
 
— А в чем дело?
 
— Череда непреодолимых препятствий. Да и Раиса права — я не тот, и костюм на мне совсем не сидит.
 
— Это да, Раиса — это серьезно. Ну и не переживай, дружище. Я тебе и так завтра собирался набрать. Отменяется Сочи само по себе. Умер генерал.
 
— Какой генерал?
 
— Ну, генерал-художник, как мы его прозвали. Не дотянул до вернисажа, старые раны дали знать. Печально все это. Так что командировка отменяется. И спасибо тебе за службу. Кстати, я тебе аванс послал через нашу одну фирму. Так что теперь Крым точно и твой, не отвертишься, ты у нас по документам теперь проходишь. — На том конце провода раздался чужой какой-то, очень неприятный смех.
 
— Вадим Алексеевич, я видел проводку — и сразу отправил обратно, с пометкой «ошибочный платеж». И лучше не звони больше. Раисе привет. Я сложил аккуратно костюм, завернул в хорошую, подарочную бумагу — с Нового года осталась. Я собирался отправить остатки шедевра по почте Раисе Ивановне. Но передумал.
 
Я спустился вниз, дошел до помойки. Перед тем как выбросить яркий свой сверток, надорвал обертку так, чтобы видна была премиальная ткань. На фоне отработанного материала, гнилых арбузов, сухих веток и грязных бутылок вспыхнул чистый, яркий голубой огонек.
 
 
ПОВТОРИМ УРОК

1. Трудно пройти Mass Effect 2 на высшем уровне сложности.
2. Соглашаться на встречу, когда не работают кафе, — ошибка.
3. В Сочи лучше ехать в санаторий на три недели, а не на две.
4. Не умеешь носить костюм — лучше и не начинать.