Классный журнал

Я думал, что смеха ради
Можно взять граммов 20 радия,
Граммов 145 плутония,
Добавить туда ацетат аммония,
Немного цезия и урана
И, опередив все другие страны,
Засунуть мне ловко в задницу это,
Соорудив живую ракету.
Потом решительно и деловито
Запустить меня на орбиту,
Выше которой нету в мире,
И назвать, например, «Союз-104».

Я был бы известным на всю страну,
Улетев на известную всем Луну,
А если добавить немного стронция,
То я бы мог долететь до Солнца
И прочих светил и летать между ними,
И каждый мое повторял бы имя,
А детскосадные новички
Носили бы гордо мои значки,
Как я носил, тетей Светой подаренный,
Значок с фотографией Ю. Гагарина.

Я был бы — раз, и уже готово! —
Известней Поповича и Титова,
Я был бы герой всенародный новый
Познаменитей, чем Терешкова,
Чем с ВДНХ стопудовый боров,
Чем Комаров-Феоктистов-Егоров,
Я был бы известен по белу свету
Как первый на нем человек-ракета,
Как первый с зарядом в ж… герой,
Вставший в небесных объектов строй.

В те годы в Союзе тяга к геройству
Была совершенно природным свойством,
Которое было не нужно воспитывать
И с молоком материнским впитывать.
Оно, геройство, природным было,
Цвело сорняком на братских могилах,
Смотрело с еще не выцветших фоток
Недавно погибших дедов и теток,
Звенело усатым профилем Сталина.
Когда мы в «пристенок» играли медалями.
У нас же, детей, была грусть одна —
Что, нас не дождавшись, большая война
Закончилась, что Кенигсберг и Берлин
Уже были взяты отцами, блин,
А мы в это только могли играть
И лишь понарошку «ура» орать,
Хоть каждое юное детское тело
Мечтало сгореть за страну, как Гастелло,
И в каждом дворе шли веселые игры,
Где дети без страха бросались под «тигры»,
Сбивали из палок врага самолеты
И грудью ложились на пулеметы.

Куда бы направить шпане-пацанам
Детских сердец горение?
И тут появилось на радость нам
Космоса покорение.

Гагарин! Ура! Веселье и танцы,
В апреле нечаянный День победы,
От злобы белеют американцы,
Отец «по сто грамм» выпивают с дедом…
Деду сто граммов — слону дробина:
— Зять, не жидись, до краев налей!
Мы им покажем ракетной дубиной!
Ну (фотке Гагарина), будь, старлей!

Мы можем! И вместе, и каждый лично!
Догоним, блин, и перегоним «их»!
Победа и космос — синонимичны,
Плюс гордость за Родину и своих!
Пусть Запад растит битловские космы,
Малюет без смысла абстракционизм,
Мы проложили дорогу в космос,
Нам путь через космос лежит в коммунизм!
Враги нападут — мы расправимся с ними,
Я сам в это верил, дошкольный шкет:
Их атом — для бомбы и Хиросимы,
Наш космос — для мирных геройских ракет!
Они там жируют в буржуйском фарсе,
А мы будем яблоки есть на Марсе!
Они — кровопийцы и разжигатели,
А мы — космонавты, и мы — мечтатели!

Я и сейчас за наш космос в драку
Готов. Берегитесь, чужие державы!
Мы, русские, в космосе съели собаку,
Собакам русского космоса — слава!

Слава Дезику и Цыгану,
Простым и ласковым существам,
Которые нашей и прочим странам
Открыли дорогу к иным мирам.

Их не описали в стихах и в прозе,
Первых и лучших, простых дворняг,
У памятников в героической позе
В их честь не спускали траурный стяг.

Их нету на марках и сигаретах,
Где Белка и Стрелка, гламурные сучки,
Лыбятся глупо возле ракеты,
Как после случайной дворовой случки.

…Их отловили возле столовой,
Подманив без труда куском колбасы,
Потом их ученый яйцеголовый
Помыл, причесал и отнес на весы.

— Дезик — пять триста, Цыган — пять четыреста,
В холке оба по тридцать пять,
Если за месяц сильно не вырастут,
То можно готовить и запускать.

Они хвостами (всегда готовы!)
Отдали двум санитарам честь,
И им персонально солдат из столовой
В судках ежедневно носил поесть.

Они за еду прощали испуги,
Присоски датчиков на голове,
Барокамеры и центрифуги,
Их клички уже сообщили Москве,

О них Королев докладывал Сталину,
Берия каждую лично знал,
На них было много страной поставлено,
Их каждый любил и никто не пинал.

В особый журнал заносили данные:
«Цыган в 22 отошел ко сну,
А Дезик кружил по вольеру странно
И ночью тоскливо выл на Луну».

Июльским утром пятьдесят первого
Отправили в космос двух собачар.
В небо глядя, затянулся нервно
Солдат с полигона Капустин Яр.

По плану ушла и вернулась капсула,
Новую эру даря планете.
Открыли. Живые!!! Все — улыбаться:
— Ну что, с возвращеньем, сукины дети!

Довольны московских комиссий гости,
Вспышки блистают (фото к докладу),
Две мозговые большие кости
Повар готовит зверью в награду.

В тот год, исторической молью битый,
Гагарин летчиком стать мечтал,
Цыган покорял внеземные орбиты,
И Дезик четыре раза слетал.

Их знать поименно необходимо,
Не должен быть список героев забыт.
Смелый и Рыжик, Козявка с Альбиной,
Снежинка… Герои небесных орбит.

Погибшим плотник готовил гробик,
Хотя по инструкции — «просто сжечь»,
Но спирт, не чокаясь, пили за Тобика,
И в небо салюта летела картечь.

Геройское вислоухое племя
Расходным не числилось материалом,
Они покоряли пространство и время,
До них в небеса лишь железо летало.

Они, возвращаясь, скулили робко,
Косились с опаской на мусорный бак —
Рита и Линда, Малышка и Кнопка…
Гвозди бы делать из этих собак!

Послесловие:
Звезды увидев, красиво блестящие,
Глазами на поднятой к небу башке,
Знайте, что все имена — настоящие
В этом простом о собаках стишке…
Кто они были? Безродные суки,
Жизнь отдававшие ради науки,
Мелкие ласковые кобели,
Открывшие в космос дорогу с Земли.

Стихотворение Андрея Орлова (Орлуши) опубликовано в журнале "Русский пионер"N41
Новый номер уже в продаже.
Все точки распространения в разделе "журнальный киоск".