Классный журнал

И только он нам — ровня. Только его бесконечность готовы признать своим измерением. Туда стремимся, туда в итоге возлетим — чего бы это ни стоило. «Дайте русскому мальчику карту звездного неба, и он вернет вам ее исправленной».
У каждого был свой Чижевский, свой Вернадский: меня знакомил с космосом Александр Поликарпов, хронический сосед-космогонист. Когда-то, в душную лету Волкова, Пацаева и Добровольского, он угодил на Байконур, где штопал сопла для рейдов к звездной пыли; приобщенность к орбитам так потрясла его на всю оставшуюся, что не жалея, не зовя, не плача он расстался с трезвым образом. Да, Александр пил. «Шпрехен зи дойч!» — строго командовал он, когда хотел подчерк­нуть свою избранность.
— Да я же говорил им, Игоряха! — заводился химкинский мечтатель. — Выводите меня на орбиту! Шпрехен зи дойч! А они говорят: погоди, Поликарпов, не до тебя сейчас, задыхаются лучшие! Тогда я разу­чился дышать. В принципе, глотка воздуха, если не жировать, на жизнь хватает. Вот смотри! — И Александр сунул голову в покрытый ряской аквариум с пластмассовыми на магнитах рыбками, продолжая говорить из-под воды слабеющими пузырями; когда они совсем измельчали, я извлек ихтиандра.
— А они все равно не выводят! — продолжала голова. — Они говорят: ты не невесом, Поликарпов, ты не готов расстаться с притяжением! Ты озабочен земной юдолью! Это я озабочен?! Да за что тут держаться! Да я в любой момент готов к вознесению! — И, прыгнув на табуретку, наглядно вправил он сырую голову в кольцо, подвешенное на канате к потолку, — псевдогимнастическое, оно оказалось для сверхчеловечных нужд… Пока я нашел садовые ножницы перерезать веревку, все признаки удушья уж были на лице…
— А они все равно не выводят! — хрипел снятый с потолка. — Говорят: да ты можешь хоть всю жизнь провисеть, товарищ Поликарпов, но не видать тебе орбит! Потому как не там ты уродился, заколодило! Вот если б был ты родом из Москвы центральной или из Смоленска — тогда другое дело, не стыдно Вселенной предъявить. А у тебя что на роду написано?! Химки-Ховрино! Окраина! Убожество! Это ж все галактики засмеют человечество в твоем лице! За сто световых лет облетать стороной будут! А подняться ты непременно подымешься, Поликарпов, — как крематорный дым, над Химками своими.
И с кольцом на шее земляк припадал к обильной струе «Пшеничной», пропущенной через сифон для прямого попадания в психею…
Конечно, по мере жизни я всякий раз думал, как помочь Александру с космосом.
И вот в Калуге, на «Циолковских чтениях», после прений, столкнулся с афроафриканцем из Браззавиля.
— L’espace — c’est mon boulot, — сразу перешел тот к сути.
Вот так: Вселенная — его работа. Сей конголезец спроектировал космический лифт из японских углеродных трубок. Материал прочнее алмаза — метеоритом не прошибешь. Лифт с генератором на нижнем шкиве крепится куда-то к Конго — а верх зависит только от японцев, насколько хватит углерода… И едешь, едешь, едешь… Одна загвоздка: некому. Все нации, объединившись, ответили гению отказом, экономя своих граждан. Испытывая горе от ума, на последнюю надежду, он прибыл в края, где начинался космос. И не ошибся: как позабыть велосипед в музее Циолковского — с восьмеркой, со сдутыми шинами… Затем-то дедушка изобретал ракету, чтоб умотать туда, где некому осмеять глухоту, штаны, дырявые от реактивов… Да, для бездны целая созрела федерация! Через японскую кишку, по африканскому проекту! Что может быть заманчивей?!
Я взял визитку охотника за головами и сразу после чтений рванул в Химки — обнадежить, подбодрить замкадного космиста.
Но опоздал: ежедневные полтора литра водки и столько же майонеза привели к неизбежному. Александр Поликарпов замерз в сугробе химкинского сквера в ночь на Рождество. В остекленевшие глаза его прощально заглянули звезды, к которым он так и не попал.
Хотя кто его знает.

Статья Игоря Мартынова опубликована в журнале "Русский пионер"N41
Новый номер уже в продаже.
Все точки распространения в разделе "журнальный киоск".