Классный журнал

Виктор Ерофеев Виктор
Ерофеев

Несчастный случай

15 октября 2013 12:55
Писатель Виктор Ерофеев в своей, как всегда, художественной колонке возвращается к одному историческому событию, которое органично вписывается в тему номера. Про такое говорят: «Цирк, да и только!».
Нам повезло, что мы родились в такой неудобной стране, как Россия. Ее всегда можно выставить как преграду, которая не дает насладиться жизнью, но которая на самом деле порождает всевозможные надежды на иные, более совершенные формы бытия. Страдая или отбиваясь от страданий, мы представляем себе счастливые народы, счастливо избежавшие существования в российском цирке, и наполняемся законной завистью к ним. Но когда ты приобщаешься к жизни этих народов не как турист, а как беглец, первое, что ты ощущаешь, когда проходит веселящий гипноз разрыва с родным бредом, это ужас перед картиной жалкого и бессильного свободного человека, который свои маленькие стрессы переживает, как мы — свои большие и непомерные, и тогда становится понятно, что надежды на самом деле нет и не будет.
Из всех цирков, в которых я бывал в своей жизни с неким неясным чувством равнодушной любви, я выбрал бы все-таки в качестве чемпиона цирк не на арене, а на ужине. Это было в 1988 году. В Москву приехал Рейган по случаю перестройки, и американцы устроили грандиозный прием в том самом Спасо-Хаусе, который когда-то описал Булгаков как вместилище бала сатаны. Но бал сатаны померк перед зрелищем, на которое явились к качестве приглашенных и побежденные, и победители, и вчерашние враги народа, и завтрашние генералы-заговорщики, и гении, и их супруги. Я получил приглашение на этот ужин в качестве молодого литературного хулигана — других заслуг перед человечеством у меня не было. Гостей шмонали прямо в переулке семь раз. Четыре раза шмонал КГБ, а последние три раза — американские спецслужбы. После жесткого шмона гости попадали в сверкающий разгоряченный зал, где их встречали под бравурную музыку, которую извлекал из фортепьяно боевой американский генерал в парадной форме, поочередно Рейган с Нэнси и Горбачев с Раисой Максимовной.
Я попал за стол с Лигачевым и министром обороны маршалом Язовым, которые смотрели на меня с нескрываемым отвращением и говорили о том, где кто родился. Из разговора было ясно, что Лигачев важнее маршала с неправдоподобно огромными звездами на погонах: казалось, что Язов только из этих звезд и состоит, но одетый в штатское Лигачев, второй тогда человек после Горбачева, говорил с ним небрежно и свысока, а маршал ловил его слова, как собака ловит кости, брошенные с хозяйского стола. Оказалось, что они оба из сибирских деревень, и они этому обрадовались, словно раньше вообще друг с другом никогда не говорили. Я молчал, молчал, но мне тоже хотелось что-нибудь сказать, и, вежливо улыбаясь, я учтиво спросил у Лигачева:
— А вы не скучаете по Сибири?
Лигачев от моих слов взорвался, как подбитый танк. Я спросил его на голубом глазу, но, как только произнес свой вопрос, я услышал его потаенный смысл. Язов с маршальскими звездами смотрел на меня испытующе: кто я? Либо я завтра буду назначен большим начальником, либо мне хана. Вероятно, никто за многие годы не ставил перед холеным ответственным членом политбюро такой вопрос, в котором не было ни имени-отчества, ни капли холуйства, и Лигачев воскликнул с трагической ноткой, блеснув ненавидящим меня глазом:
— Если бы мне сказали: поезжай в Сибирь, я бы собрал чемодан, и ноги бы моей здесь не было!
Я так и представил себе, как он складывает вещи в чемодан и как куда-то девается его нога. Меня поразила в этом трагическом возгласе уходящей эпохи, которой я случайно наступил на мозоль, простая крестьянская логика: если ты смеешь мне задавать такие вопросы и я на них отвечаю, то я уже никто.
Я потянулся за бокалом вина, чтобы запить несчастный случай, но в бокале почти ничего не оказалось. Наливали шабли по чуть-чуть, видимо, не из экономии, а потому, что боялись: вдруг русские напьются? Однако американские спецслужбы не предполагали, что русские могут уже сильно выпившими прийти на торжественный ужин. Так и случилось. Перед десертом Рейган залез на маленькую сцену, чтобы сказать то ли тост, то ли спич, но, к ужасу технического персонала американского посольства, микрофон сломался и Америка осрамилась. Рейган смутился, но вышел из положения.
— Раз микрофон сломался, — сказал он, — я скажу то, что не хотел сказать в микрофон.
Получилось вроде бы мило. Но тут вышел конфуз. Из-за стола вышла наша замечательная поэтесса Белла Ахмадулина, которая явно приняла до приема, и на весь зал сказала своим серебристым голосом:
— Ничего ты не скажешь того, что бы не сказал в микрофон!
Тут все замерли. Ее выпад был нелогичным во всех отношениях. Сидя недалеко от меня за одним столом с Рейганом, она ведь дружески уже подарила ему весомый перстень, отчего президент США, правда, помрачнел, потому что такой подарок мог сойти по американским законам за подкуп. Так зачем же пинать Рейгана? И откуда Белла знала, что собирался сказать Рейган? Но, видимо, она знала, потому что выпила, и все стало ясно. Рейган с нездорово красными щеками и плачущими от мук президентской жизни глазами хотел было что-то ответить, но тут сработала американская охрана. Огромный негр возник из воздуха, схватил Ахмадулину в свои объятья и мгновенно исчез непонятно куда с добычей. Через минуту из зала выбежал Боря Мессерер в поисках пропавшей супруги. Булгаков отдыхал.
Но все-таки главное было впереди. В какой-то момент уже после десерта, когда все встали, я оказался между двумя президентами двух великих стран, и они пожелали мне что-то сказать. Начал Горбачев.
— Тебя восстановили в Союзе писателей? — спросил он меня на «ты», потому что он всем тыкал, но в моем случае это было доброе тыканье.
— Нет, — сказал я.
Горбачев недовольно покачал головой. На следующее утро, рано утром, раздался звонок. Звонили из Союза писателей.
— Виктор Владимирович! Что-то вы к нам не заходите. Зашли бы как-нибудь…
Но это будет на следующее утро, а сейчас Горбачев, крепкий, ядреный, как Спас в силах, подался куда-то в сторону академика Сахарова, и я остался один на один с Рональдом Рейганом.
— Вы были в Америке? — поинтересовался президент Америки.
— Нет, — улыбнулся я.
И тут Рейган сказал:
— Я вас приглашаю.
Мои дела шли в гору. За одну минуту я получил дружескую поддержку Горбачева и дружеское приглашение Рейгана. Его помощник тут же что-то записал себе на листке. А Рейган вдруг посмотрел на своего человека, а потом и на меня доверительно — и тихо спросил, немного стесняясь:
— Где я? Где я сейчас? В какой стране?
Я хотел было ответить ему, открыл рот, но слова не шли. Нет, я знал, где мы, в какой стране, этой стране еще оставалось жить целых четыре года, но я просто стоял с открытым ртом. Рейган отвернулся и куда-то пошел. За ответом. И я тоже пошел домой.

Статья Виктора Ерофеева опубликована в журнале "Русский пионер" N 40. 
Новый номер уже в продаже.
Все точки распространения в разделе "журнальный киоск".
 
Все статьи автора Читать все
       
Виктор Ерофеев, цирк
Рекомендую
1 31512
Спионерить!
Оставить комментарий
 
Вам нужно войти, чтобы оставлять комментарии



Комментарии (1)

  • "..
    Владимирович? Виктор, Дядя Ронни
    "The Union: The Business Behind Getting High"
    хотел нам донести, похоже, да уже не смог, а так бы понял,
    что только "паровозом" в возрасте его вдувают в осень май..,
    и что "альцгеймера" любого нивелировать способен
    настраивающий тонкий фильтр информационных оцифровок свёрткобобен..
    ..
    ещё увидите кого-нибудь из этих, скажите, что Америка до них была моя..,
    моею, соответственно, осталась..
    ..и Бэлла, прелесть, ему это сообщить и фразой, и подарком постаралась..
    Ей - Поклонъ.
    ..
    счастливого пути на ниве сокращений
    старающихся стать сестрой таланта бдений..
    .."
40 «Русский пионер» №40
(Октябрь ‘2013 — Октябрь 2013)
Тема: Цирк
Другие номера и подписка
Честное пионерское
Самое интересное
  • По популярности
  • По комментариям
 
Новое