Классный журнал

Игорь
Мартынов

Правила солжения

Точная цель? Размеренный график? Таргетинг, мэтчинг, не приведи господь, кэш-фло? Разве это достойно нации, породившей Кулибина, Незнайку и Левшу! Пусть по прямой рукой подать — но снова клонит в путь окольный, сорваться с резьбы, слететь с катушек в кромешность утопий, по ложному следу, в обманную даль. Энергия заблуждения бурлит в сердцах, бросает на обгон по встречке! Рокировка рек, олимпиада на Луне, реформа МВД — только такие воистину шальные мечты способны нас взбудоражить, увлечь!

«Тебя сразу убить или желаешь помучиться?» — выпытывали басмачи; мы помним выбор хитроумного Сухова. А забегать вперед, думать о посадке уже до взлета — удел трусов. Таблицу Брадиса оставим европейцам! «Два плюс два — где-то возле пяти» — так ответят в родных палестинах любому форину, и не дождется уточнений. В неэвклидовом разгуле здешних мест результат никогда не известен, а главное — не важен. Здесь никакая истина, тем более правда не вдохновит, не сотворит таких чудес, как иллюзия, химера, брехня: за них поднимались в атаку, скидывали царей, коммунистов, «внешнее правление». Куда как любя лжецаревичей — одних только Лжедмитриев наберется минимум трое: Гришка Отрепьев, «Тушинский вор», дьякон Сидорка, — а сколько еще их, с искрометными посулами, манящими электорат, берет чины играючи, почти без разбега? Но чем реальней план и трезвее смета — тем мизернее шанс даже на хилый горсовет; и РЭУ не видеть, не то что РАО!

Даже верховная совесть и честь, святейшая Лубянка, никогда в качестве чистосердечного признания не выбивала рутинную правду, но всеми средствами, калеными и остроконечными, добивалась от подопытных чарующих фэнтези — японский шпионаж, агентура созвездия Альфа Центавры, дело айболитов-убийц, достойное и кисти Кэмерона.

«Жить не по лжи» — учил нас человек с фамилией, конечно, Солженицын: так сам язык смеется над потугами подправить тренд. Родная речь не поддается выправке. Язык неразборчивый, без костей, как говорят в народе: да будут наши помыслы темны, а предложения неясны. Поди познай, куда ведет кривая и что там было на уме: неподвластно ни ГОСТу, ни генплану. Начал заутреню, кончил с грехом пополам, последним слогом все переиграл, пустил под откос едва зачавшийся прогресс, проткнул шипящим окончанием позитивный дебют — и вновь прощай порядок! «Медленный», «желанный», «неслыханный» — сплошь исключения из правил, а здесь других и не видали, правильных — в силу мифичности и противоестественности, отчий язык никому толком не ведом. Всегда готовый замести следы, уйти от ответа, взять себя обратно, обвинить в неточном переводе славистов: «играли мы в углу, и кажется, что в этом»... Оргия морфологических оборотней, флективные браки словес… Странно от пользующихся этой речью ждать чего-то консеквентного.

Да и с цифрами у нас особые счеты. Здесь цифра никогда не превращалась в догму, была понятием гибким, растяжимым (или сжимаемым, по обстановке). Ведь даже точно неведомо наше поголовье — на сколько ртов берем архиерейских сливок и закуски, чтобы хватило на каждого? Известно, что данные первой переписи 37-го года не очень-то пришлись отцу народов; переписчиков, понятно, расстреляли, а результат умножили на два. Стало быть, Хрущеву в 59-м пришлось накручивать уже и так изрядно растянувшуюся сумму, можно только гадать, какой коэффициент был применен в 2002-м, чтоб вышло 150 миллионов. Ведь все равно перепроверить невозможно: это ж надо вставать на таежную тропу, прыгать с парашютом в глухомань, скакать на лайках по айсбергам, чтоб всех учесть… А так ли важно для живых, сколько в этих миллионах мертвых? Если мы, конечно, не Чичиковы.

И вот опять же говорят — приписки, откаты, лукавая статистика, что якобы причина только в алчности. А как же приключенческий аспект, пусть эфемерная, но все-таки угроза попасться, вплоть до конфискации; как же накладные бороды, прыжки в последний вагон на «Курской-кольцевой», чтоб получить заветный сверток, а там ведь могут оказаться фальшивые, меченые — какому Жюль Верну снились такие сюжеты!

В откатах, словно в поливитаминах — все элементы полноценной жизни, вся музыка, вся радуга, вся ширь! Адреналин, сопоставимый сноуборду в Кран-Монтана на трассе «Шетрерон-Нуар».

А что же правда может противопоставить? Она медлительна, скучна, смешна, как лобзик в эпоху великих распилов. Да любой стилист скажет — неказистая, приземленная правда просто не подходит орлятам, рвущимся выше солнца, любящим быструю езду! Генетическая несовместимость, против наследственности не попрешь… Совершаем мы массу открытий — не желая того, бесстрашно выходя на путь, считающийся ложным. Потемкинские деревни начинались с обмана зрения, но провели тепло, пустили воду, дали газ — и вот уж едут новоселы, на всех парах!

И как знать — если б нашим олимпийцам в Ванкувере поставили не реальную, а волнующую высокую цель — например, победить во всех дисциплинах с закрытыми глазами, не подглядывая, — какая была б тогда у нас копилка и где бы были хваленые канадцы, когда б Овечкин вышел в черной пиратской повязке на оба глаза! Ребятам просто было скучно — в детерминированном, без чудинки, спорте.

С надеждой вглядываемся в мутную даль: какой еще мираж мелькнет, какая греза?

Над вымыслом слезами обливаться — нам завещал поэт, и мы не подведем поэта.

Честное слово!

Статья Игоря Мартынова «Правила солжения» была опубликована в журнале «Русский пионер» №14.