Классный журнал

Николай
Коварский

Каппа-питта бизнесмена Коварского

Поездить по Индии я решил, с одной стороны, как-то сразу, с другой — долго пытался на это путешествие решиться.

Нельзя сказать, что Индия привлекала меня с туристических позиций — некоторое время назад я бывал там по работе, в основном в крупных городах, и от страны был не в восторге. Странная она, эта Индия.

В последние годы все отчетливее стал внутри меня слышаться внутренний голос.

«Николай, — гнусавил этот внутренний «я», — ну посмотри на себя. Тебе уже сорок с очень даже большим, и чего, Николай, ты достиг в жизни? Где те рощи деревьев, что ты посадил, Николай? Где те дома, что ты построил? Где, наконец, полки с товарами или лавки с услугами, что ты произвел? Нет ничего! Только рыхлое твое тело, Николай, и такая же душа! Надо что-то делать, Николай!»

Надо сказать, свою лепту вносили и окружающие — добрые и близкие люди.

Один мой хороший товарищ, известный промышленник, чуть ли не год уговаривал меня. «Съезди в Индию, Коля, — говорил мне он. — Я тебе подскажу места. Ты поверь — ничего плохого с тобой не будет, будет только хорошее. Это шанс поменяться». И говорил он все убедительнее, и все сильнее пел мне внутренний «я». И решился я наконец поехать осенью на длительный срок, месяца на два, отрешиться от всех забот, посмотреть внутрь себя, оглядеться, а заодно и полечить пресловутые тело и душу.

Место, которое мне посоветовал мой товарищ, называется Ананда — находится оно на севере Индии, в предгорьях Гималаев.

Я залез в интернет, написал им письмо: так, мол, и так, тело ломит, душа болит — что делать? И они прислали ответ: ждем вас на ваши два месяца, все поправим, не переживайте!

Примерно за три недели до намеченного отъезда встретил я еще одного своего старого товарища, который сказал: «Ананда? Ха! Ну, это курорт ваще! Вот я знаю местечко… На юге, называется Калари… У меня там товарищ был, говорит — чисто концлагерь, выдержать невозможно, но здоровья дают нереально!» Хм, подумал я, опять залез в интернет, нашел там клинику под названием KalariKovilakom, восхитился их предложениями, немедленно с ними связался. Перекроил поездку и решил отправиться на месяц в этот самый Калари, а потом еще на месяц в Ананду.

Сказано — сделано. Все детали согласованы, билеты заказаны, можно ехать.

Забегая вперед, расскажу, куда же я все-таки направился. Оба места — аюрведические клиники. Аюрведа — вкратце — это система традиционной индийской медицины, базирующаяся на довольно метафизических представлениях: пять стихий, семь телесных элементов и три энергии — доши, каппа, питта и ватта. Все это между собой интенсивно взаимодействует и в идеально здоровом человеке сбалансировано.

У людей неидеально здоровых отдельные части этой замечательной структуры нарушают баланс, и, собственно, аюрведическая медицина занимается тем, что эти дисбалансы устраняет посредством всяких чумовых процедур и сомнительного вкуса и цвета снадобий, в основном растительного происхождения.

Про аюрведу написаны триллионы книг, желающие могут все это без труда найти, воспользовавшись любым поисковиком или Википедией.

Аюрведа, средство телесного контроля, тесно соприкасается с йогой и тантрой, отвечающими, соответственно, за дух и мысль. Поэтому в аюрведических клиниках весьма заметное место отводится йогоупражнениям и медитации.

Итак, в середине сентября я сел в самолет и отправился в клинику Калари Ковилаком, место, где, как мы помним, делают настоящую аюрведу.

Находится эта клиника в штате Керала на юге Индии. Керала — относительно богатый и продвинутый штат. Там долгое время находятся у власти местные коммунисты, существует достаточно развитая система социальной помощи и энфорсмент более или менее имущественного равенства, поэтому обычная индийская нищета там слегка причесана. В Керале самый высокий уровень грамотности населения среди индийских провинций.

Сама клиника находится в центре штата, лететь из Москвы туда удобнее всего через Эмираты до города Кочин, древнего индийского поселения, долгое время бывшего оплотом еврейской индийской диаспоры. Сегодня это один из самых быстрорастущих в Индии портовых городов.

Я не стал искать легких путей, поэтому полетел «Аэрофлотом» прямо в Дели, а оттуда местной индийской авиалинией до Кочина.

Выйдя из терминала, я сразу окунулся в привычный делийский смог —странную смесь из воздуха, продуктов горения угля и автомобильных выхлопов, причем воздуха в этой смеси явно меньше остальных компонентов. Протиснулся сквозь толпу грязноватых и умеренно доброжелательных индусов — таксистов, носильщиков.

Двое из них быстро нашли со мной общий язык и взялись довезти меня до терминала местных авиалиний.

Погрузив баулы в туктук — местную помесь мопеда с пассажирской «Газелью», я отправился из международного терминала в местный, для чего, кажется, нам потребовалось проехать километров сто, не меньше. В дороге водитель сказал, что стоимость проезда от терминала до терминала высока — восемьдесят американских долларов. А то, подумал я, такие расстояния. К несчастью для шофера, единственные бумажные деньги, которые у меня с собой были, — это пятьсот российских рублей, которые я ему и вручил с не совсем чистой совестью, заметив туманно, что это где-то так и есть и что это точно лучше, чем ничего, поскольку все равно у меня больше ничего нет.

Индия — одно из последних мест на земле, где можно почувствовать себя властелином пусть маленькой, но вселенной, и для этого не надо предавать маму или запихивать кого-нибудь в мартен.

За очень умеренные деньги на вас накидывается большое количество людей, которые несут вас и ваш багаж, то есть заботятся.

Носили меня от дверей до стойки регистрации, затем в VIP, а оттуда прямо в самолет, чего я вообще никогда нигде не видел — в автобусе, везущем пассажиров по летному полю к самолету, почти у каждого свой носильщик.

Похоже, правда, я несколько переборщил с чаевыми, потому что на каждой самолетной остановке — а в Индии многие самолеты летают как автобусы (наш, к примеру, сделал две посадки по пути к конечному пункту) — в салон забегали точно такие же носильщики, которые вручали мне бутылку воды и спрашивали, не надо ли чего куда поносить.

К вечеру того же дня я приземлился в Кочине, сел в поджидавший меня автомобиль и потрясся навстречу своему аюрведическому счастью — часа четыре по совершенно индийской дороге.

Насколько в Индии хаотичное движение на земле, настолько оно хорошо организовано в воздухе. В индийском воздушном пространстве оперирует несколько местных авиакомпаний. Я летал двумя — Kingfisher и Jet Airways. У обеих прекрасный парк довольно новых самолетов, «Боинги» и «Эйрбасы», — чисто, удобно, прекрасные сиденья. Красивые ухоженные стюардессы приветливы и внимательны. Все по расписанию, удобные аэровокзалы и лаунжи.

Пилоты вроде справляются со своей задачей, хотя ежели что не так, то можно до конца и не успеть в этом разобраться…

А вот на земле… По сильно разбитым узким дорогам движутся разнокалиберные повозки, изредка разбавляемые слонами и волами. Скорости не очень большие, но движение совершенно хаотичное. Никаких местных гаишников я не видел ни разу, тем не менее весь этот хаос, если приглядеться, довольно управляем самими участниками движения. Все транспортные средства здесь непрерывно гудят. В отличие от нашего дорожного гудения, которое зачастую связано с выражением водителем крайней степени ненависти к окружающим, здесь это обязательный жест, обозначающий на извилистой дороге транспортное средство — мол, осторожно, я еду. Или — я иду на обгон в вообще неположенном месте, но мне очень надо. Или — я еду по встречной, но иначе мне сегодня никак

И участники движения относятся ко всему этому толерантно и безмятежно — тормозят, пропускают, получается чисто австрийская экономическая школа в действии: сами все регулируем. Лежащие по кюветам разбитые автомобили я пару раз видел, но аварий — ни разу.

Справедливости ради надо отметить, что за те пять лет, что я здесь не был, дорожное строительство развернулось с какой-то непостижимой для Индии скоростью. Везде внушительные орды тех же грязноватых людей почти руками делают впечатляющего вида современные автомобильные дороги — многоуровневые, многорядные.

Так вот по жаре, по дороге, вьющейся между пальмовых лесов и плантаций риса, я и доехал до города Колленгоде, что в предгорьях Аннамалая, и до огромных железных ворот клиники Калари.

Они гостеприимно распахнулись, впустили меня — и закрылись на три недели.

При входе гостя встречает небольшой коллектив врачей. Отбирают обувь — на территории клиники нельзя ходить в кожаной обуви, а нужно ходить в выдаваемых каждому гостю плетеных сандалиях.

Выдают три пижамы — в цивильной одежде ходить тоже запрещено.

Нельзя курить и употреблять алкоголь. Запрещено проносить на территорию мясо — недели через две пребывания в этом месте к такому запрету я стал относиться бунтарски.

Кроме того, ограничено использование мобильных телефонов — ими можно пользоваться только в номере — и компьютеров. Впрочем, особенности развития индийской инфраструктуры и так налагают на эти ограничения свои ограничения: интернет периодически пропадал, телефонная связь почти отсутствовала, кроме того, несколько раз в день отключалось электричество.

Здание клиники — бывший дворец племянницы местного раджи, женщины, не чуждой искусств и, видимо, наук. Постройки конца девятнадцатого века. Все дышит историей, красивейшие интерьеры, библиотека. Сама клиника входит в местную сеть гостиниц с медицинским профилем CGI Earth.

Гости размещаются по комнатам дворца, просторным, но довольно спартанским. В номерах есть все удобства. Пожалуй, только кондиционеры вызывают нарекания — дуют невпопад, не туда, нежные гости-европейцы постоянно подвержены риску простудиться. Всего клиника может одновременно принять до тридцати гостей. Минимальный курс лечения — четырнадцать дней, максимальный — двадцать восемь.

Территория клиники — видимо, также исторически сохранившаяся, — примерно три гектара, обнесенные бетонным забором с колючей проволокой поверх. Окна в номерах закрыты толстенными стальными прутьями, как в литературных темницах. Так я и не понял — против внешних врагов мы обороняемся или это от происков гостей. Ходят легенды, что охрана пресекала попытки отчаянных курильщиков из пациентов вступить в переговоры о покупке контрабандных сигарет с местными жителями…

Кроме основного здания и двух особнячков, в которых располагаются гости, на территории есть буддийская часовня, здание собственно клиники, два здания для занятий йогой, пруд с разнокалиберными рыбами и гимнастический зал для персонала.

 Мои пажи занесли вещи в номер, закрылась за мной тяжелая, на вид тысячелетняя дверь — и остался я дожидаться следующего утра, когда все и начинается.

Как и ожидалось, клиника Калари Ковилаком — действительно маленький концентрационный лагерь для странных людей, желающих немного поиздеваться над собой и готовых заплатить за это немалые деньги.

Мне в какой-то момент вообще показалось, что клинику эту открыли с целью отомстить англичанам (англичанами можно числить всех мало-мальски похожих на европейцев людей) за годы унижений при колонизаторстве.

Жизнь на то время, что вы попадаете сюда, становится длинной, монотонной и упорядоченной. Подъем на утренние занятия йогой — чуть позже четырех утра. Если вы не ответили на звонок телефона, в дверь вашего номера осторожно постучат. Если вы упорствуете, вас мягко, но настойчиво будут трепать за плечо — теоретически комнаты закрываются на старинного вида замки, но это как-то не принято. Впрочем, в четыре утра начинается служба в буддийском храме: звоны, песнопения и шум в любом случае не дадут поспать.

В общем, волей-неволей, спотыкаясь в сумерках под песнопения из часовни, народ собирается на утреннюю йогу.

Пациенты клиники — в основном, как я уже сказал, европейцы. Всего во время моего курса лечения там было примерно двадцать пять человек, люди приезжали и уезжали.

Двое швейцарцев, пара из Германии, девушка-инвестбанкир из Латвии, наши соотечественники — три замечательные семейные пары из Нижнего Новгорода, прекрасные муж и жена из Москвы. Вообще, несмотря на некоторую странность самого места, люди там подобрались хорошие — спокойные, за сорок, граждане, состоятельные, с устоявшимся жизненным укладом.

Несколько слов об обслуживающем персонале — он состоит из менеджмента клиники, врачей и процедурных работников, поваров, охраны и большого отряда лиц неопределенного пола и возраста, ухаживающих за территорией.

После йоги, отдохнув, народ собирается на завтрак — кому он показан. В Калари в главном корпусе есть весьма своеобразный ресторан. Это веранда, на которой в два ряда вдоль прохода стоят лавки и деревянные столы. За ними по двое сидят постояльцы, по проходу движется человек с квазикадилом, из которого несется приторный дым — от летающих и ползающих насекомых, которых вокруг в избытке, и всех их весьма привлекают местные жители — видимо, из чисто аюрведических соображений.

Впрочем, сначала я расскажу о врачебных процедурах — они начинаются сразу после завтрака, но, поскольку я здесь первый день, иду сперва на прием к аюрведическому врачу.

Врач себе и врач — белый халат, из кармана торчит стетоскоп. Врач меряет пульс, давление, измеряет вес пациента… Задает разнообразные вопросы о прошлой жизни, болезнях, семье и прочих частностях, о которых не всегда и упомнишь.

По результатам собеседования ставится диагноз. Врач поднял глаза к потолку и сказал что-то вроде: «У вас питта-ватта, но каппа у вас понижена, а питта повышена, поэтому вы сейчас каппа-питта. Поэтому будем вас очищать, потом лечить».

Процесс описан мною сильно поверхностно — на самом деле, аюрведические врачи учатся по восемь лет, есть продуманная система их подготовки и сертификации, во время осмотра врач оценивает пациента по многим параметрам одновременно, но… для неофита, к тому же всецело преданного современной медицине, все это выглядело примерно так.

Так я приступил к панчакарме, одному из базовых процессов аюрведического лечения — освобождению организма от шлаков и токсинов. Надо сказать, что процессов этих в аюрведе много и среди них есть такие экзотические, как изгнание духов — что-то вроде нашей психиатрии, видимо, с карательным уклоном. Так что будем считать, что мне еще сильно повезло с этапами изучения предмета.

Тем же утром мне назначили курс насыщения организма топленым маслом, или, как его здесь называют, ги. Местные работники покупают свежее молоко у крестьян, сбивают его в масло, масло вытапливают, добавляя при этом различные растительные компоненты. Кстати, практически все лекарственные растения посажены на участке клиники — так, например, назначенный мне в один из дней сок алоэ был очень быстро приготовлен поваром из срезанных стеблей этого растения, росших прямо под кухней.

Получившуюся темную вязкую жидкость наливают в стакан и, прочитав, вознеся к небесам глаза, некий сакральный текст, дают ее выпить. Начальная доза — двадцать пять граммов, насыщение организма длится от пяти до восьми дней, при этом доза постепенно повышается, доходя до стакана.

Я, как человек крупный, пил это месиво девять дней. Наверное, это не самое отвратительное вещество, которое я употреблял в своей жизни, но одно из них, это точно. На девятый день, стуча по клавишам моего ноута, я вдруг обнаружил, что оставляю на них следы жира. Посмотрел на руки — они все в масле! Пошел к доктору, который сказал, что я уже полностью пропитался и готов к очищению. После чего я получил порцию особо неприятной настойки, от которой… Ну, в общем, чистился день у себя в номере. Вышел из этой процедуры совершенно очищенный. Совершенно.

За эти девять дней, в которые мне не позволялось заниматься какой-либо активностью, питание было сильно ограничено (честно говоря, аппетита после масла не было никакого). За это время я со всеми перезнакомился и получил полное представление о распорядке дня и о том, что здесь вообще происходит.

День с утра до вечера расписан — йога, дыхательные упражнения, завтрак-обед-ужин, процедуры панчакармы, опять йога, кормление рыб, вечерний концерт или лекция.

Из всего этого ряда необычным является кормление рыб. Местный пруд кишит довольно приличного размера рыбами, которые примерно в пять часов вечера каждый день сплываются к кромке пруда, на которой стоят пациенты. Медсестра раздает пациентам блюдца, на которых лежит вареный рис. Ваша задача — широким жестом сеятеля кормить этим рисом рыб и иногда набегающих в угрожающих количествах бурундуковых белок. Это обычные наши белки, только с полосками на спине.

Смысл этого упражнения я понял где-то на второй неделе. Про еду я расскажу отдельно, но в данном случае важно понимать, что аюрведическая еда — это такая вещь, от которой не мил белый свет где-то дней через десять. Дней через двадцать ее становится невозможно есть — всю. Как можно так поиздеваться над, в общем, тривиальными и простыми продуктами, изрезать их в эту кашицу и приправить местными специями, после чего хочется больше никогда за едой не приходить — я совершенно понять не могу. Поэтому простой вареный рис стал с какого-то момента весьма желанным объектом. С которым, тем не менее, надо расстаться и поделиться с бессловесным существом, которое тебе ничего взамен не сделает. Такая вот аюрведическая практика! У меня родилось несколько замечательных идей — от ловли рыбы ночью простынями и последующей жарки ее в кухне ресторана ночью же до поимки с той же целью птиц, которые, привлеченные этим транжирством, весело ныряли за рыбами, — но одобрения я не заслужил. Более того, мне кажется, местные считали такие предложения оскорбительными и неуместными.

Пациенты, думаю, про себя одобряли, но персонала боялись: ворота-то закрыты, неизвестно, как оно потом будет…

Вечерами к нам приезжала с концертами местная самодеятельность — несколько коллективов, состоящих из усталых музыкантов с европейскими и индийскими инструментами, умудрявшихся извлекать из тех и других фантастически неприемлемые ноты; странных мужчин, рядившихся весьма умело под трансвеститов, и групп девочек в тяжелых местных одеждах,  с головы до ног увешанных тоннами украшений (у меня всегда возникал вопрос, сделали ли они уроки).

От концертов было трудно отказаться, и если первые пять дней это, в общем, можно было смотреть — экзотика, то-сё, то ко второй декаде я твердо причислил местную музыку к еще одной особо изощренной форме испытаний европейского духа.

О еде. Еда в Калари — это не собственно еда, дают мало и дают всякую мерзость. Еда — это место и время сплочения коллектива, возможность вспомнить ту жизнь, как оно было там, на гражданке… Разговоры за столами поневоле все время сворачивали на еду. Напоминаю — в этом месте существует запрет на все виды животного белка. Еду приносят на металлических подносах, на которых стоят две-три металлические мисочки с чем-нибудь. Это «что-нибудь» — рис, особо цинично заправленный чем-нибудь зеленым, отчего и обычный рис потом долго не лезет в рот; различные овощи, до неузнаваемости переработанные умелым аюрведическим поваром; особым счастливцам — лепешка; и чай, как правило, имбирный — обычные чаи и тем более кофе аюрведа не жалует. Вся еда делается индивидуально для каждого пациента по назначению врача и меняется день ото дня. Что, впрочем, не делает ее менее омерзительной.

Разговоры на «русской» половине стола обычно начинались с воспоминаний о московских ресторанах («А вы представляете себе, в «Гудмане» можно было просто так, вот просто так съесть кусок мяса на кило!» — «Да что вы!») Потом шли рассказы о том, кто что может приготовить в печи или на гриле — заканчивалось это все какими-то прямо динозаврами на вертелах. Швейцарцы разок порадовали неплохим описанием ресторана с фондю — у слушателей выступили слезы, при том что до вечернего концерта было еще далеко.

Также ресторан сплачивал против персонала — люди отстаивали свое право на добавки с жаром, достойным борьбы за свободу.

О лечении. Кроме докторов в клинике работает совершенно удивительная группа юношей и девушек. Их можно было бы назвать массажистами, но круг их обязанностей значительно шире.

Все «массажисты» — мастера древнего боевого индийского искусства керала, из которого впоследствии получились китайские и японские единоборства. Во всяком случае, последователи кералы так считают. Каждый день эти довольно жилистые юноши и девушки под предводительством мастеров тренируются с четырех утра до семи в своем зале на территории клиники. Тренировки зверские — от захватов и болевых приемов до боев на мечах и шпагах.

Мой «массажист», один из лидеров этого движения, рассказывал мне, что их собирали по всей Индии и смысл их нахождения здесь в том, что они, прекрасно зная на ощупь тело человека — мышцы, связки, сухожилия, болевые точки,  способны делать очень качественное лечение. А тренировки — для того, чтобы зарядиться с утра пораньше целебной энергией, а потом отдавать ее нам.

Не знаю как там с энергией, а вот массажей и издевательств такого уровня над моим телом с прекрасным знанием анатомии и фантастической цепкостью пальцев — такого я в своей жизни не встречал никогда.

Процедуры панчакармы так или иначе связаны с маслом. Вас массируют со всех сторон — очень жестко — иногда порошком из трав, иногда горячим маслом.

Практикуется водяная баня со специальным раствором после массажа — вас сажают в специальный шкаф, а туда подают пар.

Процедуры занимают один-два часа в день. За стандартный трехнедельный курс лечения, как правило, пациент проходит через пять-шесть видов процедур. Среди особо циничных отмечу лежание в ванне с горячим маслом, когда еще сверху вас поливают горячим маслом, а при этом кто-то довольно болезненно хватает вас за разные места — ничего унизительнее в своей жизни давно не испытывал. Увернуться невозможно, все время куда-то скользишь. Время от времени бойцы стиля керала спрашивают, не больно ли, и, когда кричишь им: «Больно, больно!» — они еще прибавляют темпа.

Практикуется поливание масла на голову. Есть целебные ванны из цветов.

Самая интересная процедура, по крайней мере, на мой взгляд, — это целебная клизма из масла. По большому моему счастью, этой замечательной вехи в жизни мне чудом удалось избежать — я заболел.

Надо сказать, что Керала — место довольно жаркое, даже не в сезон дождей, к зиме, температура стояла плюс 34–36 градусов, время от времени шел стеной ливень — в общем, жара, духота, влажность. Силы довольно быстро падают, почему врачи и просят особо не заниматься физкультурой. Падает и иммунитет.

В общем, где-то в конце второй недели у меня поднялась температура до сорока и вышли из строя вообще все системы — от носоглотки до живота.

Я, честно говоря, в своей жизни так, наверное, никогда не болел и, признаюсь, начал изучать возможные пути эвакуации куда-нибудь в менее аюрведические места на медицинском самолете, например в Израиль. Но пришел аюрведический доктор, посмотрел, сказал: «Хм… В вас вашла бацилла! Иммунитет-то упал, батенька! А у нас тут бацилл, сами понимаете, — одна на другой сидит и третьей погоняет!» И дал мне какого-то зловещего темного меду. Отменив йогу и животворящую масляную клизму, отчего мне немедленно стало лучше.

Надо признать, что большая часть систем организма пришла в норму с этого меда довольно быстро — дня за два. Именно это заставляет меня не отвергать аюрведические практики с порога.

Живот, правда, так и не прошел, поэтому оставшиеся десять дней я не ел ничего вообще, кроме фруктов, а ресторан вынужден был обходить с подветренной стороны, настолько оттуда непереносимо пахло специями.

Статья Николая Коварского «Каппа-питта бизнесмена Коварского» была опубликована в журнале «Русский пионер» №14.

Продолжение читайте в следующем номере «Русского пионера» №15.