Классный журнал

Леонид
Ганкин

Запой

Выпив, каждый ведет себя по-своему. Я, например, люблю попеть. В прежние времена, когда и куражу было побольше, и принимал я на грудь не столько, сколько сейчас, бывало, в ресторане вылезал на сцену к музыкантам и просил их мне подыграть. Скажу без ложной скромности, обычно получалось неплохо. Однажды мне даже предложили место вокалиста в группе. Говорили, по тысяче долларов в месяц буду получать. В разгар кризиса 98-го это были неплохие деньги.

А больше всего я люблю аккомпанировать себе на гитаре. Дойдя до определенной кондиции, могу сидеть и петь в полном одиночестве. Когда же еще и слушатели есть…

Я прекрасно отдаю себе отчет в том, что эта привычка может многих доставать. Обычно на вечеринке образуется сплоченная группа любителей послушать и попеть песни под гитару. А другие хотят поговорить или потанцевать, так им бывает не очень уютно.

Но песни это еще что. Один мой приятель, когда изрядно выпьет, все норовит куда-то убежать. Хитро так на всех посмотрит, вскакивает и убегает. Родственники и друзья знают, что поймать его можно только на старте, и стараются не пропустить этот момент. Потому что мой приятель бывший спортсмен и, если успеет набрать скорость, догнать его будет трудно.

Возвращается он обычно на следующее утро, протрезвевший и кроткий. Соглашается с тем, что эта привычка его до добра не доведет. На вопрос, зачем же он это делает, отвечает: «Не знаю». А когда его спрашивают, где он был, говорит, что не помнит.

Был у меня еще один знакомый. Так он, напившись, начинал требовать, чтобы ему дали прикурить. Куда он при этом девал свои зажигалки, неизвестно. Сигареты у него были всегда, а вот огня почему-то в нужный момент не оказывалось. Хуже всего, что, если прикурить ему не давали, мой знакомый свирепел и становился опасен для окружающих. Друзья за ним эту слабость знали и старались не испытывать его терпение. С незнакомыми людьми было сложнее. Хорошо еще, если ему отказывали вежливо. К примеру, говорили: «Извините, я не курю». Если же незнакомец в ответ что-то буркнет, отвернется или, не дай бог, нахамит, мой знакомый сразу же лез на него с кулаками.

Эта его особенность не раз приводила к печальным последствиям. Как-то еще на первом курсе он спровоцировал групповую драку у входа в студенческое общежитие. Конечно же, все произошло из-за того, что какой-то студент с юрфака не дал ему прикурить, а когда между ними начался обмен ударами, то за того и за другого вступились однокурсники. В итоге дело дошло до парткома МГУ, который постановил примерно наказать зачинщика драки. В тот раз мой знакомый отделался строгим выговором по комсомольской линии с занесением в учетную карточку. Но это его ничему не научило.

Однажды, через много лет, я узнал, что моего знакомого в 24 часа выслали из одной зарубежной страны. Я почти не удивился, когда выяснилось, что он подрался в ресторане. «Понимаешь, за соседним столиком сидит такой противный толстый мужик и дымит сигарой. Я же у него только прикурить попросил», — оправдывался впоследствии приятель. Этот случай поставил крест на его дипломатической карьере.

А у одного моего однокурсника карьера международника прервалась, так и не успев начаться. Жаль, Серега был хорошим парнем, добрым, учился на «отлично». И привычка-то у него была не такая уж вредная: выпив, он почему-то решал, что ему нужно срочно останавливать проходившие мимо машины.

Произошло это осенью 1975 года. Наш курс, как обычно, отправили на сбор картофеля в одно из сел Можайского района. Мы жили в летних домиках пионерлагеря «Елочки» и после работы, чтобы не замерзнуть, согревались горячительными напитками. Их в изобилии завозили в местное сельпо, и я не знаю, что заставило нескольких наших ребят поехать за выпивкой в Можайск. Потом они говорили, что им просто захотелось «культурно посидеть».

Ну, в общем, посидели. После водки с пивом группа сама собой распалась, и в лагерь в ту ночь сумели добраться не все. Сереге перспектива заночевать на лавочке в городе не улыбалась, и он начал ловить попутку. Но машины, как назло, не останавливались, и тогда он смело преградил путь грузовику.

Это была машина медвытрезвителя, и ехавшие в ней милиционеры без труда опознали в Сереге своего клиента. Ночь в казенном доме, естественно, не входила в его планы, и, поскольку убедить в этом стражей порядка Сереге не удалось, он оказал им сопротивление. Три дюжих мента не догадывались, что двадцатилетний парнишка, которого они никак не могут скрутить, — мастер спорта по метанию молота. Им стало обидно, и они пустили в ход кулаки. Но до того как стражам порядка удалось сбить Серегу с ног, он все же нанес им два-три чувствительных удара и даже сумел отправить в нокдаун одного из милиционеров. Однако силы были неравны, и в конце концов мой однокурсник, избитый и окровавленный, был доставлен в можайский медвытрезвитель. А вскоре из районного управления внутренних дел в институт на Серегу пришла телега, стоившая ему поездки на практику в Японию.

Все оставшиеся студенческие годы Серега усердно замаливал свой грех отличной учебой и активным участием в общественной жизни. Наконец подошло время распределения.

И надо же так случиться, что однажды ночью, уже после закрытия метро, не совсем трезвый Серега оказался где-то на юго-западе столицы. И он, конечно, начал останавливать машины. Водитель такси, которому он преградил путь, поначалу пытался Серегу урезонить: он, мол, везет клиента, разве сложно поймать какую-то свободную машину? Но слова на Серегу не подействовали, и водитель, выйдя из автомобиля, попробовал его оттолкнуть, за что мгновенно получил.

К счастью, в тот раз обошлось без милиции. Водитель, чертыхаясь, уехал, а Серега поймал другую машину. И все бы хорошо, если бы не один досадный момент: на заднем сиденье такси, с водителем которого Серега подрался, сидел замдиректора нашего института по кадрам полковник Петр Федорович Дугушев. Человек он был неплохой, но в сложившихся обстоятельствах счел, что никакой ответственной работы доверить Сереге нельзя. Тот получил свободное распределение и занялся японским театром. После окончания института я его ни разу не видел. Где он сейчас, что с ним — не знаю. Может, по-прежнему останавливает машины.

А я все это к тому, что должен быть благодарен судьбе: выпив, я просто люблю попеть. Все-таки это не самая плохая привычка.

Статья Леонида Ганкина "Запой" была опубликована в журнале "Русского пионера" №10.