Классный журнал

Русские не бьют

26 марта 2012 16:08

Из этого монолога американского писателя Боба Амакера вам станет ясно, почему именно он стал литературным колумнистом «Русского пионера». Вы убедитесь, что перебираться из Америки в Москву Боба никто не заставлял: просто он влюбился. И что несмотря на суровый климат, этот писатель, музыкант и преподаватель Тай-цзы Цуаня чувствует, что здесь, в России, он в своей тарелке. Поймете, почему несколько лет назад его пригласили в Туву сыграть на бубне и отчего это закончилось посвящением в шаманы и трехмесячной вахтой традиционного целителя. А любовь к русской женщине стала поводом для знакомства с нашей реальностью – этим неиссякаемым источником литературного, да и прочего вдохновения

В тот день русская женщина выставила меня из дома. Я впервые спустился в московское метро. И направлялся в один из самых неуютных спальных районов, где коптят трубы и советские блочные дома не обещают никакого тепла. Я ехал в свою первую съемную московскую квартиру, с трудом представляя, как буду проделывать этот путь каждый день. Жаловаться-то не на что. Мне срочно понадобилось жилье — и оно нашлось. А поскольку я иностранец, мне позарез требовалась легальная регистрация — и друзья взяли на себя решение этого вопроса, вместе с моим паспортом.

И вот в десять вечера я поднимаюсь из метро на совершенно темную улицу и направляюсь в свои апартаменты. Я иду, изрядно подуставший от своего дня, и когда слышу выкрик «Стой!» где-то далеко за спиной — просто не придаю этому значения. Я просто не думаю, что это как-то связано со мной, но крик повторяется.

Я прохожу еще пару зданий, но голос следует за мной вместе с ускоряющимися шагами. Я оборачиваюсь и вижу высокого, хорошо сложенного парня, одетого в классические черные брюки и белую рубашку, в дорогих кожаных туфлях. Он хорошо выбрит и выглядит просто шикарно.

И вот, первое, что он заявляет, остановившись передо мной: «Давай деньги!»

Я отвечаю с акцентом: «Что?». И тогда он повторяет, но уже по-английски: «Givemeyourmoney!»

Я говорю: «Нет», после чего узнаю следующее: «Это — моя улица. Здесь каждый платит мне деньги. И ты тоже должен платить. Давай деньги».

Я отвечаю: «Нет». И он начинает объяснять мне почти снисходительно: «Послушай, я профессиональный боксер. Это моя улица. Это моя территория. Если ты мне сейчас не дашь денег, я вышибу из тебя дерьмо». И я ему верю, потому что я тоже профессионально занимался боксом. И я чувствую, что передо мной довольно сильный противник — в довольно расслабленной бойцовской уверенности.

И я снова отвечаю: «Нет».

«Послушай, ты, наверное, действительно не понял — я профессиональный боксер и могу сделать из тебя котлету, — говорит он с вежливым нетерпением. — Неважно, сколько у тебя сейчас денег — просто ты их должен сейчас отдать мне. Давай, пожалуйста, потому чего мне не хочется тебя избивать». В это время последнее, чего хочется мне, — это ввязаться в драку и оказаться в полицейском участке на окраине города до утра без регистрации, документов и адвоката.

А еще я замечаю, что он одет гораздо лучше, чем я, и его прикид совсем не напоминает легкие шорты, и говорю:
«Нет, это ты не понял меня. Есть причины, по которым я не могу отдать тебе деньги». А он устало отвечает: «Ты меня достал. Пожалуйста, давай свои деньги, это твой последний шанс».

«Fuckoff!» — отвечаю я. Он переспрашивает: «What?!» Я отчетливо повторяю: «FUСKOFF». И тогда он произносит с явным удивлением: «Ты предлагаешь мне пойти на?!» «Да, это так». И он взрывается: «Ты в себе? Здесь никто мне не говорит, куда я должен идти, это я говорю, когда пора идти на!» И я громко повторяю: «Fuckoff!» Он, тоже громко и обиженно: «Нет, youfuckoff!»

И это взаимное «fuckoff» на высоких тонах продолжается еще минуту, и я опасаюсь, что может появиться милиция — это последнее, что мне нужно. И я пытаюсь пройти дальше, но он загораживает мне путь. И все же я уворачиваюсь от него и иду дальше — быстрым шагом.

Он догоняет меня и теперь идет рядом со мной. Ситуация все больше напоминает мне эпизод из романа Достоевского. Я начинаю понимать, откуда русский классик черпал свои безумные сюжеты.

Боксер продолжает в своем духе, но уже криком, показывая на себя пальцем: «Послушай, я профессиональный боксер! Я могу превратить тебя в кашу! Я выбью из тебя дерьмо. Ты должен отдать мне свои деньги!»

И тогда я останавливаюсь, смотрю ему в глаза и говорю: «У тебя это не получится». — «Что?!» — «Если бы ты мог выбить из меня дерьмо, ты бы уже это сделал. Теперь слишком поздно». И я иду дальше. И тогда я слышу сзади: «Подожди!» Я оборачиваюсь: «Ну что?»

И тогда он подходит ко мне, раскрывает свой бумажник, достает свою визитку и протягивает ее мне со словами: «Вот мой мобильный… Заходи как-нибудь …посидим, выпьем».

Спасибо, приятель, — ты показал мне приятную сторону русских: неважно, с кем ты тут имеешь дело, но если ты коснешься его души — то все будет о’кей. Мне тут нравится. Я наслаждаюсь жизнью в этом времени и в этом месте: чистым, опасным и непредсказуемым опытом. Я с удовльствием втягиваю этот воздух, которым жил в Нью-Йорке семидесятых, когда, выходя на улицу, я не догадывался, с чем и с кем столкнусь… И если вы знаете лучший источник вдохновения — дайте мне знать. Посидим, выпьем.