Классный журнал

Тина
Канделаки

Никогда не садитесь в Ferrari в Ницце после дождя

Считается, что интеллектуально развитые люди не верят в сны. Точнее, они в них верят, но не сознаются. Есть, конечно, примеры, когда сознались и это принесло пользу человечеству. Вы, наверное, поняли, что я имею в виду Менделеева. И вы, конечно, никогда не поймете, какая связь существует между Менделеевым и мной. Мне было четыре года, когда в детском саду я подхватила желтуху. Форма была достаточно легкая, а дело происходило в Тбилиси. Поэтому по настоятельному требованию родственников мне разрешалось болеть дома под бдительным надзором врачей. Я лежала на кушетке у стены очень долго, и было полное ощущение, что я всю оставшуюся жизнь проведу на кушетке. Еще очень хорошо запомнила запах вареной айвы и терпкий вкус настоя из айвовых косточек. Почему-то считалось, что он помогает при гепатите. Хотя переломный момент в своей болезни я помню очень хорошо. Утомленная постельным режимом, в одну ночь я забылась странным сном. Я ехала на поезде, полном людей. Радости от этой поездки я не испытывала, хотя и страха не было. Все пространство вокруг поезда было затянуто душным сумраком. Мы висели в этом сумраке, мы ехали в этом сумраке, мы стояли в нем. Приглядевшись повнимательнее, я заметила, что в сумраке много пепла. И он медленно оседал вниз, как снег, только гораздо тяжелее и безнадежнее. В какой-то момент стало понятно, почему все так безнадежно было в этом сне: мы стояли по колено в пепле, и надежды на то, что он растает, исчезнет или растворится в воде, не было. В четыре года видеть вокруг себя такое не очень приятно. И я стала активно искать во сне кого-то, кто мне объяснит, что происходит, и поможет из этого сна выбраться. В этот момент наш поезд остановился, и я оказалась на перроне. Тут-то точно меня кто-то должен был найти, потому что мама всегда говорила: если потерялась, стой на одном месте. Так я и стояла какое-то время, пока не увидела дедушку. Он смотрел на меня участливо, но в то же время совсем не хотел взять меня за руку и увести отсюда. Тем более что он явно собирался уезжать, а я по-прежнему стояла на перроне. И тут дедушка произнес самую ненавистную в детстве фразу: «Тебе сюда нельзя. Тебе еще рано». Только я хотела громко заныть, как поезд тронулся и набрал скорость так быстро, что я проснулась.

Проснувшись, я осознала, что очень соскучилась по дедушке, которого уже год как не было. Встала с кровати впервые за месяц, сама пошла на кухню и жадно выпила воды из-под крана, наплевав на то, что предписано было пить только кипяченную. Хуже мне не стало, а даже наоборот. С этого дня я резко пошла на поправку. И сумрак во сне я не видела долгие годы. Спустя 26 лет ничто не предвещало в Италии встретить этот сумрак снова. Тем более что прекрасная осень в Венеции настраивает на абсолютно другие мысли и сны. Но тем не менее я увидела то, что увидела. Причем и спустя 26 лет этот тягучий сумрак отгадывался безошибочно. Как будто первый сон мне приснился накануне. Декорации во втором сне были гораздо более урбанистическими. Огромное количество пожарных лестниц, странным образом связанных друг с другом, по которым я была вынуждена идти. Везде были люди — впереди меня, сзади, сбоку, только гораздо более уверенные, чем я. Они очень хорошо знали маршрут. И идти им было гораздо легче, потому что у них, в отличие от меня, не было на руках наручников. Наручники жутко натирали и впивались в кожу. Во сне я понимала, что все можно остановить, ведь это был сон. Но сумрак подхватил меня и закружил в потоке людей. Перед тем как окончательно раствориться в толпе, я подумала, что если разорву наручники, то проснусь. Если не разорву, то тоже проснусь, но уже другой.

Через пять часов после этого сна я сидела в Ferrari. Никогда не садитесь в Ferrari в Ницце, тем более после дождя. Если вы, конечно, не пилот Формулы-1. Скользкая дорога может парализовать любую волю и изменить все планы. Если вам сильно повезет, может, вы еще успеете на этой трассе вывернуть руль резко вправо, для того чтобы врезаться в забор, а затем в дерево. Краем глаза вы еще успеете увидеть, как стрелка спидометра молниеносно упадет с трехсот до нуля. Собственно, за это время и взорвется бензобак. Но вы не волнуйтесь, Ferrari Enzo капсулируется. То есть вы сидите в капсуле, а вокруг вас все горит, плавится и взрывается. Если водитель вовремя сумел выскочить из машины (хотя слово вовремя здесь абсолютно неуместно), то у пассажира появляются минимальные шансы на спасение. Водитель будет кричать, чтобы вас спасли, а люди, мгновенно собравшиеся вокруг машины и парализованные увиденным, обязательно выдавят из своей толпы самого храброго, который не побоится выбить ваше окно. Если окно разобьется с первого удара — это хорошо. Но если ремень безопасности заело — это плохо. Но если вы когда-то, пусть даже во сне, сумели разорвать наручник ради желания жить, то ремень безопасности покажется тонкой нитью, за которую иногда приходится тянуть, чтобы душа по-прежнему оставалась в теле.

Разочарую вас и скажу, что перед ожиданием неминуемой смерти долгих фильмом не показывают. А стоп-кадры бывают стопроцентно. Причем у всех свои, которые потом, во вновь обретенной жизни, постоянно возвращаются, напоминая о том, что в жизни главное.

Может быть, поэтому и существуют шрамы — как титры от таких фильмов. Которые, несмотря на все усилия медицины, не выводятся до конца. Потому что именно так надо, чтобы помнить, что главное в этой жизни. И никогда не забывать, что сны — это жизнь, которая может случиться в любой момент.

Статья Тины Канделаки «Никогда не садитесь в Ferrariв Ницце после дождя» была опубликована в журнале «Русский пионер» №7.