Мои университеты

Scopophil

Исповедь вуайериста: превратности любви

Отношения между людьми — вещь хрупкая и малонадежная. На себя не всегда можешь положиться, чего уж говорить о других. Сейчас он тебе улыбается и даже, кажется, искренне рад видеть, делиться сокровенным за бокалом вина, а завтра он же первый стыдливо отвернется и пройдет мимо, сославшись на важную встречу. Бывает.
И чем старше, тем больше прощаешь, закрываешь глаза, идешь навстречу. И все больше блюдешь нравственную чистоту, ибо начинать надо с себя. И все лучше понимаешь стариков, жадных до жизни, общения, любви к внукам. И как жаль, что старость всегда в когнитивном диссонансе с молодостью.
А потому вдвойне отрадно видеть, что из общего правила всегда найдется исключение.
В этом году по первому солнцу пристрастился я на выходных выбираться в ближайший парк. Свежий воздух, деревья зеленеют, птички поют, солнышко греет, и полным-полно единомышленников: шашки, домино, кроссворд… Как бы я выразился раньше: старики выползли подышать перед смертью.

В парке и правда много пенсионеров. Но я в общих забавах не участвую. Я пока еще сам в расцвете лет, просто зрелые люди мне ближе по духу. Они не суетливы, за ними приятно наблюдать, познавательно иногда послушать.

Есть, например, одна примечательная бабулечка. Вернее, сама бабулечка ничем и не примечательная. Бабка как бабка, каких по парку десятки ходят. Но вот что действительно хорошо, так это ее внучка. Молодая совсем девчонка, лет двадцать с хвостиком, каждые выходные с утра пораньше приводит бабушку в парк. Крутится вокруг нее, не знает, чем еще угодить. И видно, что они друг в друге души не чают.

Бабушка садится на скамейку греться и предаваться воспоминаниям, а внучка в это время идет наводить порядок в квартире, бегает по магазинам, убирается, готовит, цветы поливает. И бабушка всегда очень радуется и прохожим рассказывает, как ей повезло, что у нее такая внучка. И как квартира сияет после ее уборки. И что внучка так ее любит, что всегда приносит что-нибудь вкусненькое: фрукты, конфеты или цветочки… А сама ведь студентка — денег у самой нет, а вот про бабушку не забывает…

Вечером, когда уже начинает темнеть, внучка возвращается и отводит пожилую женщину домой. И так каждые выходные.
Через несколько недель смотрю: девушка стала приводить не только свою бабушку, но и ее соседок. Когда троих, когда четверых. Соседки же видят, как внучка за бабушкой ходит, ухаживает, им тоже хочется. А родственникам до них дела нет.

А эта никому не отказывает. И что примечательно: денег не берет. Все на голом энтузиазме держится. Безотказная попалась внучка, каких не бывает. А только бабки не ценят, ездят уже на ней — сели на плечи и погоняют. Капризничать стали. Девчонка уже сама не своя, издергалась вся, бегает от одной к другой, только поспевай. А ведь у нее и работа, и учеба, да и личную жизнь надо устраивать. Ведь молодая совсем.

Да что ж такое! Дай, думаю, подойду, спрошу, может, чем помочь надо. Хотя бы и советом. Ну не жалеет человек себя абсолютно. Так ведь тоже нельзя.
Подошел ко всей этой честной компании, извинился — и к девушке.

— Можно вас отвлечь буквально на пять минут? — спрашиваю ее.

Она с испугу как прыгнет в сторону.

— Мужчина, что вам нужно? Я вас не знаю! — кричит.

Успокоил ее как мог, сердечно заверил в своих самых лучших побуждениях. Смотрю, успокаивается.

Девушка — само очарование. От помощи отказывается, говорит, ничего не надо, хотя и признает, что на личную жизнь действительно нет времени.
— А вы, — говорит, — хотите познакомиться? Меня Анастази зовут.
Кажется, я ей понравился. Как бы невзначай спросила, женат ли я. — Нет, — говорю.

— А… — задумалась Анастази, — у вас есть девушка?
— Да нет же. Я в поиске.

Анастази обрадовалась:

— Это очень хорошо, что мы с вами познакомились…

— Я, — говорю, — тоже премного рад.

Тут меня кто-то окликнул. Оборачиваюсь: сослуживец. Я извинился, что приходится прервать нашу беседу, но мы обменялись с Анастази телефонами и поклялись созвониться. Анастази ушла, растворилась как виденье…

— Что же ты, хитрый ты пень! — радостно бьет меня по плечу сослуживец. — Столько лет строил из себя: нравственность, внутренняя чистота... А сам туда же?!

— Куда туда? — спрашиваю, изо всех сил стараясь соблюдать спокойствие и только спокойствие.

— Он еще спрашивает? А вообще, знаешь, я рад за тебя. Со всеми этими предрассудками пора завязывать. Только одного не пойму: зачем скрывать? Мы, мужчины, должны, наоборот, друг друга поддерживать.

— Да о чем ты, черт тебя возьми, говоришь?

— Да о ней! О ком еще?! — тыкает сослуживец в сторону, куда удалилась Анастази.

Рассвирепев окончательно, прошу его заканчивать с намеками и выражаться яснее ясного.
Оказывается, Анастази — местная достопримечательность из кулинарного техникума. Работает, учится, квартиру снимать надо, денег категорически никогда нет. Бабка не разрешает жить у себя: будет водить кого ни попади, а бабушке сон крепкий нужен. Чтобы хоть как-то свести концы с концами, она выпроваживает на выходных бабку из дому и сдает ее квартиру почасово. И вроде это дело пользуется успехом. Оказывается, полно желающих желать, но не имеющих где. А сейчас еще и соседки подтянулись. Тем и живет.
Позвонив Анастази вечером, я на деле убедился, что она приняла меня за очередного претендента на час в бабушкином жилье. Жаль.