Литературная
мастерская

Олесечка

- Олесечка, родная, дай-ка, я тебе помогу…- суетилась пожилая женщина, подтягивая на ступеньку троллейбуса девочку лет пяти.

Уже в салоне Олесечка уверенной походкой подошла к сидящему на одиночном месте мужчине:

- Я хочу сесть у окна, - не сводя с мужчины взгляда, уверенно проговорила Олесечка.

- Олеся…- укоризненно произнесла подошедшая сзади женщина, и тут же перевела взгляд на мужчину, - Вы извините…

- Ничего-ничего, я уступлю с удовольствием, - мужчина улыбнулся Олесечке.

Девочка юркнула на сиденье и принялась разглядывать картинку за окном.

- Внучка…- с улыбкой, полушепотом произнесла женщина, провожая взглядом мужчину.

Троллейбус резко дёрнулся, бабушка ухватилась одной рукой за поручень. Тяжелую сумку из другой руки она поставила на краешек сиденья с внучкой, коленом поддерживая свисающий край:

- Убери! Мне мешает сумка,- оглянувшись, произнесла девочка.

Бабушка подвинула сумку совсем к краю.

- Убери! Мне мешает! – ещё раз произнесла Олесечка, развернулась и опёрлась на спинку сиденья.

Мужчина, стоящий рядом, не удержался от очередного рывка троллейбуса и повалился на сиденье Олесечки.

Девочка дерзко вздёрнула ресницы, посмотрела на мужчину, покачала головой и, хмыкнув, сложила руки, обхватив кистями локти.

- Что за поколение растёт? – не удержалась немолодая женщина на сиденье сзади, - А вы ещё ей потакаете…- неодобрительно глянула она на бабушку, - Девочка, ты бы место-то бабушке уступила…

- Что вы, что вы…- бабушка как-то вся напряглась, - Я постою, мне удобно…

- А я вот помню, в школе нас учили уступать место старшим, - вставил мужчина.

- Мы тоже, когда октябрятами были – клятву давали помогать, у нас любимая книжка была «Тимур и его команда»…- ещё одна женщина на сиденье сзади подхватила тему.

- А я помню…а я помню…- менялись воспоминаниями пассажиры.

- Олесечка, вставай, моя хорошая, после семафора наша остановка…

- Ц…- цокнула Олесечка, - Не семафора, а светофора, - Олесечка спрыгнула с сиденья, качаясь в такт троллейбусу, дошла до поручня у входа и юрко спрыгнула на ступеньку ниже.

Бабушка, волоча сумку, не поднимая глаз на пассажиров, осунувшись в плечах, поплелась за внучкой.

Я стояла в конце салона, наблюдая за происходящим и, провожая взглядом уже вышедших на остановке бабушку и внучку, перебирала мысли…

Платье

Машка была моей одноклассницей. Её округлившиеся формы выдавали благородство будущей мамы.

- Ой, Светка, привет! Сколько ж мы не виделись?!

- Ма-аша! Как хороша-то! Уже знаете, кого ждёте?...погоди-погоди, не говори, попробую угадать…

Машка улыбалась, поглаживая себя по животу:

- Ну-ну, давай, угадывай…

- Да, поди, парень?

- А вот и нет! Два раза узи делали – девчонка будет! Мне, кстати, все говорят, что живот, как у парня…

- У парня живот? – хохотали мы, стоя посреди пешеходной дорожки.

- Да, ладно тебе к словам привязываться…Помню, какая ты зануда в школе была. Чё, где сейчас-то?

- Да, так, продолжаю занудствовать, - отшутилась я.

- А я!...Самой себе завидую…Отхватила мужа!...- Машка закатила глаза над расплывшейся улыбкой…

А мне вспомнилось, как за день до выпускного я застала Машку всю в слезах. Машка воспитывалась в полусемье – так она сама называла своё проживание с мамой-трудягой и отцом-пьяницей. Да и воспитанием это трудно назвать. Машка больше околачивалась на улице, у неё в друзьях рано появились взрослые парни. Нам – её соклассницам – было даже порой страшно, что может случиться с Машкой. Однажды она не ночевала дома, и мать её, в поисках, бегала по всем нашим адресам. Так вот, ревела Машка перед выпускным из-за платья. Мать откладывала деньги на платье, а отец нашёл заначку да и пропил. Мы посоветовались с подружками, думая как же помочь.

            - У меня есть выпускное платье старшей сестры, - предложила Оля Журкина.

            - А наша соседка – тётя Лиля – швея, может, она бы согласилась помочь…- сказала ещё одна соклассница Вера Синицына…

            В общем, совместными усилиями Машка выглядела на выпускном просто отпадно. Лучше всех.

            А после мы все разъехались – кто куда, только Машка не могла никуда уехать. А однажды, когда я вернулась в наш городок на институтские каникулы, мы встретились с Машкой. Она устроилась нянечкой в больницу, работала день через два – так называли рабочий режим, когда сутки работаешь, а потом двое отдыхаешь.

            Машка тогда удивила меня переменами в характере. Она сказала такую фразу, которую я запомнила надолго:

            - Если я и выйду замуж, то только за состоятельного человека, пусть даже очень взрослого…А когда ребёнок родится – ни в чём ему отказывать не буду…

            И вот теперь, спустя десять лет после школы, Машка стояла передо мной – счастливая, пузатая, влюблённая.

            - Маш, а муж-то состоятельный?

            - О! Да! …Я ведь его отвоевала…Ну-да не смотри ты на меня так…Счастье своё нужно завоёвывать. Ну и что, что он меня старше. У него с его бывшей и детей-то не было, а я ему – рраз – и ребёночка! Отец-то у нас пропал где-то, а маму я к себе забрала, у неё отдельная комната. А дочка родится, мама будет помогать мне... А девчонке своей ни в чём не буду отказывать …

            Машка как будто оправдывалась.

             - Ой, ладно! Заболтались мы с тобой! Мне уже пора – сегодня ещё на маникюр записалась. Ну, пока, опаздываю уже…

            Воздушная накидка над платьем развевалась и придавала переваливающейся походке Машки грациозность будущей мамочки…