Рассказ
на
пальцах

А у тебя  никогда не исчезала мама? Значит ты счастливая. Я безумно люблю маму.  Какая она у меня красавица.  Тоненькая, как тростиночка,    с длинными кудрявыми волосами цвета пшеницы и  неземными глазами,  огромными, небесно-голубыми, как у принцесс из моих любимых детских  фильмов.  А еще она  очень душевный и  ранимый  человечек.  А еще,  у  нее  большое, я бы даже сказала,  самое огромное  в мире сердце.  Но иногда моя мама исчезает. Словно солнце, понимаешь? Ведь солнце не может светить  постоянно. Так и она, уставшая от нас, людей, от непрекращающихся  просьб (отказать кому-либо в помощи она не может), просто исчезает.   Как-то, мне тогда лет девять было, она не появлялась  особенно  долго.  И я решила отмечать каждый день  без мамы полоской, которую  проводила прямо  по подоконнику, единственным в доме,  цветным карандашом, представляешь, карандаш  цвета ее глаз. Я никогда не считала сколько отсутствовала  мама, но эти полоски, со временем их стало так много, что деревянный подоконник в моей комнате издалека казался выкрашенным  в голубой цвет.  Но ни одна слезинка не скатилась с моих глаз.  Я ждала. Я страдала, но страдала молча, страдала так,  как только может страдать ребенок - брошенный, голодный, одинокий.  Я уже  не замечала, что я ем, как выгляжу, я не бегала во дворе с подружками, я просто сидела у окна. О моей драгоценной пропаже не   знал никто. Уроки я  стала делать на своем разрисованном полосатом подоконнике,  я  просто очень боялась проглядеть мамочку.  Меня не пугали  следы карандаша на одежде, руках,  обложках.  Однажды,  правда, учительница  попросила выйти к доске и  перед всем классом  отчитала за  неопрятность;  и я только тогда  заметила,   что рукава   блузки из белых превратились в серовато-голубые.  Она даже пригрозила, что в следующий раз вызовет в школу маму.  Я испугалась. Я так испугалась разоблачения.  Это был один единственный раз, когда я чуть было не расплакалась. Но вспомнила,  вспомнила улыбку мамы  и успокаивалась. Представляешь, она умудрялась греть и поддерживать меня даже на расстоянии.  Мамочка, моя любимая.  Каждый день я мысленно разговаривала с ней, умоляла вернуться: «Мамочка, приди,  я сама буду делать  уроки,  прибирать, я уже научилась печь блинчики, я буду самой лучшей дочерью на свет.  Я знала, знала, что мама обязательно услышит и   вернется, есть ведь материнское чутье.   Вернется совсем скоро.  Однажды я  задержалась в школе, а когда подошла к квартире, вдруг  обнаружила, что дверь приоткрыта. Я влетела в нее, скинула в коридоре сапоги и прямо в одежде ринулась в спальню.  Мама спала. Господи! Это был самый счастливый день в году. Она вернулась.  Я сбросила куртку и нырнула к ней под одеяло, обняла крепко-крепко и так пролежала до позднего вечера.  Затем встала, сняла с нее кофту,  ботинки. Мама  видать так устала, что даже не почувствовала, что я ее немного потревожила.  У кровати валялось несколько пустых  флаконов боярышника. «Мамочка, я все уберу, я все выстираю, сейчас вот твою обувь  помою. Я буду очень прилежной. Ты только больше меня одну не оставляй. Мне так страшно засыпать без тебя»,  - прошептала я ей и затем  поцеловала в  щечку.  Мама спала,  спала  моя любимая  фея, я погладила ее золотые волосы  и  на цыпочках вышла из комнаты. Надо было еще отмывать подоконник.