Сочинение
года.
Проза

В.И рано просыпался.

Лежал. Долго смотрел в потолок.

Всегда было очень тихо.

И почти всегда грустно.

Умывался, смотрел в зеркало.

Черные как ямы круги под глазами.

Сами глаза живые, блестящие, внимательно всматривющиеся. 

Если звонила Галя в день включался сразу.

Не замирал подолгу с кружкой на кухне.

Как-то подбирался и устремлялся, выходил на весеннюю улицу, шел знакомым маршрутом.

Руки в карманах, глаза внутрь, но уже по другому, по рабочему.

Если я шла сзади, я всегда смотрела на его затылок.

И тогда я наполнялась нежностью и болью, и целый день щемило сердце и представлялись глупости.

Хотелось целовать эту милую голову, выцеловывать, вытягивать обратно его молодость, пролиться в него новой кровью.

Чтобы он всегда жил, всегда выходил на эту улицу из теплого дома, закуривал, кутался в шарф, хмурился и жил жил жил.

В.И. заходил в театр, привычные запахи, лица, в центре Галино лицо как планета, вокруг которой все вращается.

В.И. ощущал себя пловцом на тренировке.

Занырнув в свой бассейн, его родной стихией становилась вода , и он не помнил как ходят по земле в английских ботинках или амортизирующих кроссовках, как иногда спотыкаются, обходят лужи или даже бегут.

Сердце у В.И. было уже очень усталое, оно плохо переносило эти ежедневные заплывы, напоминало о себе все чаще, просило покоя. Но В.И. знал, что хоть истрепанное только так оно было полно жизни.

Он научился в эти моменты дышать. Просто сидел тихо и дышал, и отступало понемногу, отцеплялись эти щупальцы которые , он решил, тоже необходимы. 

Чтобы помнить, чтобы готовиться

Уже и не курил, просыпался без кофе, работал без рюмки, даже завел себе дачу, где все чаще бывал, чтобы смотреть на небо, которого не увидишь в городе, чтобы видеть как сменяет весна зиму, как плавен переход лета в осень

Начал писать по чуть-чуть. Писать было сложно, слова не шли, а еле пролезали, их приходилось долго искать и найдя иногда приходилось с ними бороться, пока не выходило, чтобы соглашалось внутри.

Зато потом чувство было не опустошения как в театре, а наполнения, и сердце жило, но не болело.

Если приезжала Галя - было по другому.

С ней жизнь текла в разговоре.

Разговор не смолкал и в молчании.

И было тяжелее, чем одному, но тоже правильно, потому что Галя вклеилась в его жизнь всеми интонациями, шумными грудными вибрациями и прочно навсегда решила остаться.

Как жена привязав его корнем в землю, не давая вырвать ветром, и женской своей природой сохраняя.

Иногда было страшно:

уходили знакомые, близкие, друзья.

В телефоне оставались номера, по которым не позвонить, и от этого сжималось сердце и становилось мало воздуха, а грудь разрасталась страхами и простой болью потерь

В.И. полюбил ездить на электричках, сидел у окна, замотав пол лица шарфом, и ровное движение деревьев и домов примеряло его на какое-то время со всеми этими людьми, ушедшими и растворившимися в сером унылом пейзаже, как и не было.

Галя не понимала этих его новых привычек, беспокоилась, названивала, проверяя все ли в порядке, -там же могут быть и хулиганы или просто алкоголик какой-нибудь. Вобщем была ему мамой. А мама ему очень была нужна. Несправедливо,-думал В.И., - устроена жизнь- вот сейчас бы эти надоедливые в молодости заботы: попей чаю с малиной, одень шерстяные носки (ноги то холодные совсем, наверное), сколько можно пропадать в этом театре-он высасывают из тебя все соки, надо же иногда отдыхать, полежи, вот пледом укройся; и гладит по голове, по нежной пятилетней голове, и сердце откликается детской радостью и любовью бродит по всему телу.

Как отмывается тоска в маленьких прачечных этих простых забот. 

Главное не сопротивляться и выпить чаю, одеть носки, полежать на диване с включенным торшером под монотонные мамины то ли разговоры то ли песни о соседках, о свежем молоке, на которые соседка задрала цены, о том, что поздно в этом году весна, и надо убрать снег у крыльца, и зверь какой-то оставляет следы во дворе каждый день, как будто подходит к окну.

И тикают часы, ровно ложится за окном темнота, и как бы засыпая, ты ходишь уже между двумя мирами, держа в руках кружку с чаем, в шерстяных носках, связанных мамиными старыми, похожими на деревья руками, набирая в телефоне те самые номера