Работа пионера
Утро, кажется, или полдень?
Максим Давыдик
19 мая в 00:55
*
Утро, кажется, или полдень?
Время это движение стрелок.
Когда спокоен и одинок, то
видишь только законы вне тела.
Видел, как бабочка, вылупляясь
из вязких объятий мрака,
парит? На твои полшага,
а кажется не имеет края!
Взмахом крыла раздвигает
швы горизонта, словно
парусом лодка - волны,
мах и рывок - самурая.
Неделя - и цикл пройден.
Истлеет будто приснилась.
Что она видела, кроме
нагромождения линий?
*
В голосе правды есть что-то,
что заставляет вздрогнуть.
Может быть, невесомость?
Страх испытать свободу?
Вроде как бюсты вождей
дышат музейной пылью,
но те же шинели и шпили
кидают на солнце тень.
Снег как иллюзия света.
Звёзды обходят топи
чёрного неба. Мне бы!
Мы здесь вросли в сугробы.
Кажется, звук металла
режет протею? Скрипач
пробует скрипку запрячь
вместо смычка кинжалом,
звук этот повсеместен.
От самой высокой башни,
что орошает нефтью
свой огород бумажный,
до деревенских сараев.
Грязь и свинцовый запах.
Стены ползут с окраин.
Захочешь выжить - залаешь.
*
Я помню, как узоры выводил,
сдувая одуванчики. И птицы
взбивали пену облаков тупым
углом вращения, соединившись.
Как запросто дышал. Без клея
в потоках воздуха. Как стройные дыбы
акаций щекотали небо,
и звезды выпадали из его глубин.
И приткнуть свое тело было простым.
В густых перьях травы. В одеяле луны.
Без крестов и рогов одиноких домов.
Вместо тления льда - изваяние снов,
хороводы из солнц вместо ламп.
Вместо цели - дорога. Как бился
о хрустящую пыль и из ямб
выводил траектории крыльев…
Ржавый снег прогрызает глаза.
Просыпаюсь, смотрюсь. Я готов умирать.
В каждом вдохе - весна. Поле маков - кровать.
За закатом - рассвет. За рассветом - закат.
*
Та степень тишины, когда неясна суть.
Луч вырезает щель на лбу, деревенея.
Мое присутствие в себе не знает тела.
Как скуден мир, когда пытаешься вспорхнуть,
но опираясь на законы физики, иначе -
не допуская, что вся жизнь - лишь странный сон.
Слабеет муха, разбиваясь о стекло,
как на повторе. Гордо. Озадаченно.
Окно сужается до точки. Вы сошлись,
решая ту же теорему. День за днём.
Насущный слоган Одиссеи «Бей, борись»!
Ты не узнаешь что там, за окном
*
Шум волн в инерциях глазниц.
Сухая ржавчина холодных солнц.
Когда еще с тобой нам говорить?
Пока империя решает, кто умрёт,
становятся короче день и ночь.
Ты слышишь, как молитва прерывает
штиль космоса? Как едкий холодок
выпячивает сердце наизнанку?
Мне жаль, что раньше мы молчали, что ж…
Пока воруют и стреляют и кричат,
сложнее распознать в потемках нож.
Мне жаль, что ценность жизни - устаревший взгляд,
пока считаешь, что от этого далёк.
Пурпурные завесы ночи коронуют
узоры суеты, свиваясь в рог.
Дыхание свивается в кривую.
Сидим в гербарии, набравши снега в рот
*
глаза.. те, из которых я растил пейзаж
интерпретации заснеженных долин,
которых свет однообразно устелил
дыханием бумаги в карандаш,
и из которых я вдыхал себя,
как мантры пение жужжащее в пчеле,
бездонной нотой в плотном кружеве
осенней тишины календаря,
в мореподобной вязи тополей
в оранжевом соку растлевших солнц
сквозь тысячу рождений и смертей
найду глаза твои, как небо - крот,
пусть разошлись мы в этой суете,
вращающей удары колебаний,
я знаю: мне было предначертанье
дышать тебя, дышать себя в тебе…
*
Утро в парке. Рога высоток
держат небо, как кости - тело,
разрубая тенеты солнца,
идешь в парке, а как в тоннеле.
Мы построили много разных
вариаций своих сознаний,
только смысл не стал понятным.
Отрицаний, а не принятий
парадигма цивилизаций.
Выше трубы, седлая тучи!
Я иду как в песках зыбучих,
в суете городских вибраций,
захвативших пространство, время.
Циферблаты - петля на шее!
Как подмена понятий в системе
заточила нас в муравейник?
Мрамор липкий как труп улитки.
Провода как паучьи нити.
Коридоры витрин, софиты.
Фотография для открытки!
Суть свободы утрачена. Разве
мы еще ощущаем ясность
в буржуазных взаимосвязях?
Сострадание? Сопричастность?
Утро в парке. Снежок и зябко.
Траектории троп в ненастье
как вершины альпийских шапок.
Я пытаюсь представить счастье,
тот покой, за которым ясно
Рассветные этюды
1
Пуля луча, проходя предмет,
не оставляет координат,
где происходит надрыв, но свет
преодолеет любой захват.
Ранний рассвет в коридорах звёзд.
Свет отделяет от космоса, как
в дырку в стене забивают гвоздь.
Яркий декор, ощущение сна!
Преодолев пустоту вещей,
ты постигаешь себя, как свет,
вместо борьбы продолжаешь течь
без языка и трухи костей.
2
Ранний рассвет. Происходит день.
Птицы кричат, как жрецы. Сирень
цвет отдает. Облака набекрень.
Солнце восходит, и ты мишень.
В дымке лучей исчезает суть.
Свет расчищает зарытый путь.
Жизнь происходит. И ты чуть-чуть.
Как океан распрямив волну,
лёг горизонт, проглотил луну.
Читаешь газету, пряча испуг.
Шум пустоты, изгоняющий звук.
Я существую, пока люблю.
3
Свет победит, рассадив пучки,
каждую тень осадив с торца.
Ясный эфир испарения тьмы.
Контуры черт. Твоего лица
не могу найти, исходив весь дом,
как собака лая в ответ на боль,
обвяжу глаза шерстяным шарфом,
вместо точки той буду запятой
проставлять тебя и твои шаги.
Нервы тьмы скрепят как контакт зубов.
Проглочу сто солнц, спущусь в ад! Любовь
наведёт меня на твои следы
4.
Происходит день. Моего в тебе
с каждым днем все меньше. Как свет и цвет,
завершая синтез, крушат предмет,
так я и ты, капля воды в воде,
прерываем жизнь океана. Что ж,
говорят, ничто не имеет шанс
вечно жить? Любовь? Новый день похож
на разлом пространств. Свет дает баланс.
Я тебя найду. Сквозь огонь и смерть,
миллиарды лет. Потому что свет
побеждает тьму, разрушая твердь
самых буйных льдов. Впереди рассвет
5.
Поглощая шум из далёких звёзд,
мозг звенит как дрозд по туннелям сна.
Пустота цветёт. Из меня в тебя
происходит день, как слеза в мороз.
Пустота цветёт, обличая вещь:
истинная суть не имеет форм,
вещи просто нет. Солнце бьет лучом,
впившись в тело как голодавший клещ.
Покрасневший след облаков в росе.
Голосит оса под хребтом цветка.
Пыль дрожит в луче, как во льду - искра.
Свет ломает тьму, начиная день.
*
Звук, измельченный до тишины -
снежный покров прирастает льдом.
Горы в снегу как в перьях - крыло.
Точка меня, словно рябь воды,
вписана в вечность свисающих звёзд.
Сижу на горбу одинокой луны.
Клык пустоты протыкает мозг.
Ветер скрипит как мазок струны.
Вдох напряженный. Момент себя.
Палатка дрожит как в глазу - слеза.
Челюсть вершин, как траву - коса,
крушит облака остриём шипа.
Жизнь, расщепляясь до «раз» и «два»,
кажется просто нарезкой снов,
нас отделяющих от естества,
объединения в точке основ.
Даже в горах за сто тысяч вёрст
от ближайшей избы остаётся «Я».
Куда ни беги, от себя не сбежать.
Черепом небо пробей, но лоб
не развернёт изначальную ось.
Боль не исчезнет, не стихнет шум.
Словно собака сгрызая кость,
крики борьбы истязают ум.
Сокол парит как стрела. Гроза
рвёт горизонт как бумагу - слова.
Вечность вершин. Облака - паруса.
Тень от луны. Синева от льда.
Утро, кажется, или полдень?
Время это движение стрелок.
Когда спокоен и одинок, то
видишь только законы вне тела.
Видел, как бабочка, вылупляясь
из вязких объятий мрака,
парит? На твои полшага,
а кажется не имеет края!
Взмахом крыла раздвигает
швы горизонта, словно
парусом лодка - волны,
мах и рывок - самурая.
Неделя - и цикл пройден.
Истлеет будто приснилась.
Что она видела, кроме
нагромождения линий?
*
В голосе правды есть что-то,
что заставляет вздрогнуть.
Может быть, невесомость?
Страх испытать свободу?
Вроде как бюсты вождей
дышат музейной пылью,
но те же шинели и шпили
кидают на солнце тень.
Снег как иллюзия света.
Звёзды обходят топи
чёрного неба. Мне бы!
Мы здесь вросли в сугробы.
Кажется, звук металла
режет протею? Скрипач
пробует скрипку запрячь
вместо смычка кинжалом,
звук этот повсеместен.
От самой высокой башни,
что орошает нефтью
свой огород бумажный,
до деревенских сараев.
Грязь и свинцовый запах.
Стены ползут с окраин.
Захочешь выжить - залаешь.
*
Я помню, как узоры выводил,
сдувая одуванчики. И птицы
взбивали пену облаков тупым
углом вращения, соединившись.
Как запросто дышал. Без клея
в потоках воздуха. Как стройные дыбы
акаций щекотали небо,
и звезды выпадали из его глубин.
И приткнуть свое тело было простым.
В густых перьях травы. В одеяле луны.
Без крестов и рогов одиноких домов.
Вместо тления льда - изваяние снов,
хороводы из солнц вместо ламп.
Вместо цели - дорога. Как бился
о хрустящую пыль и из ямб
выводил траектории крыльев…
Ржавый снег прогрызает глаза.
Просыпаюсь, смотрюсь. Я готов умирать.
В каждом вдохе - весна. Поле маков - кровать.
За закатом - рассвет. За рассветом - закат.
*
Та степень тишины, когда неясна суть.
Луч вырезает щель на лбу, деревенея.
Мое присутствие в себе не знает тела.
Как скуден мир, когда пытаешься вспорхнуть,
но опираясь на законы физики, иначе -
не допуская, что вся жизнь - лишь странный сон.
Слабеет муха, разбиваясь о стекло,
как на повторе. Гордо. Озадаченно.
Окно сужается до точки. Вы сошлись,
решая ту же теорему. День за днём.
Насущный слоган Одиссеи «Бей, борись»!
Ты не узнаешь что там, за окном
*
Шум волн в инерциях глазниц.
Сухая ржавчина холодных солнц.
Когда еще с тобой нам говорить?
Пока империя решает, кто умрёт,
становятся короче день и ночь.
Ты слышишь, как молитва прерывает
штиль космоса? Как едкий холодок
выпячивает сердце наизнанку?
Мне жаль, что раньше мы молчали, что ж…
Пока воруют и стреляют и кричат,
сложнее распознать в потемках нож.
Мне жаль, что ценность жизни - устаревший взгляд,
пока считаешь, что от этого далёк.
Пурпурные завесы ночи коронуют
узоры суеты, свиваясь в рог.
Дыхание свивается в кривую.
Сидим в гербарии, набравши снега в рот
*
глаза.. те, из которых я растил пейзаж
интерпретации заснеженных долин,
которых свет однообразно устелил
дыханием бумаги в карандаш,
и из которых я вдыхал себя,
как мантры пение жужжащее в пчеле,
бездонной нотой в плотном кружеве
осенней тишины календаря,
в мореподобной вязи тополей
в оранжевом соку растлевших солнц
сквозь тысячу рождений и смертей
найду глаза твои, как небо - крот,
пусть разошлись мы в этой суете,
вращающей удары колебаний,
я знаю: мне было предначертанье
дышать тебя, дышать себя в тебе…
*
Утро в парке. Рога высоток
держат небо, как кости - тело,
разрубая тенеты солнца,
идешь в парке, а как в тоннеле.
Мы построили много разных
вариаций своих сознаний,
только смысл не стал понятным.
Отрицаний, а не принятий
парадигма цивилизаций.
Выше трубы, седлая тучи!
Я иду как в песках зыбучих,
в суете городских вибраций,
захвативших пространство, время.
Циферблаты - петля на шее!
Как подмена понятий в системе
заточила нас в муравейник?
Мрамор липкий как труп улитки.
Провода как паучьи нити.
Коридоры витрин, софиты.
Фотография для открытки!
Суть свободы утрачена. Разве
мы еще ощущаем ясность
в буржуазных взаимосвязях?
Сострадание? Сопричастность?
Утро в парке. Снежок и зябко.
Траектории троп в ненастье
как вершины альпийских шапок.
Я пытаюсь представить счастье,
тот покой, за которым ясно
Рассветные этюды
1
Пуля луча, проходя предмет,
не оставляет координат,
где происходит надрыв, но свет
преодолеет любой захват.
Ранний рассвет в коридорах звёзд.
Свет отделяет от космоса, как
в дырку в стене забивают гвоздь.
Яркий декор, ощущение сна!
Преодолев пустоту вещей,
ты постигаешь себя, как свет,
вместо борьбы продолжаешь течь
без языка и трухи костей.
2
Ранний рассвет. Происходит день.
Птицы кричат, как жрецы. Сирень
цвет отдает. Облака набекрень.
Солнце восходит, и ты мишень.
В дымке лучей исчезает суть.
Свет расчищает зарытый путь.
Жизнь происходит. И ты чуть-чуть.
Как океан распрямив волну,
лёг горизонт, проглотил луну.
Читаешь газету, пряча испуг.
Шум пустоты, изгоняющий звук.
Я существую, пока люблю.
3
Свет победит, рассадив пучки,
каждую тень осадив с торца.
Ясный эфир испарения тьмы.
Контуры черт. Твоего лица
не могу найти, исходив весь дом,
как собака лая в ответ на боль,
обвяжу глаза шерстяным шарфом,
вместо точки той буду запятой
проставлять тебя и твои шаги.
Нервы тьмы скрепят как контакт зубов.
Проглочу сто солнц, спущусь в ад! Любовь
наведёт меня на твои следы
4.
Происходит день. Моего в тебе
с каждым днем все меньше. Как свет и цвет,
завершая синтез, крушат предмет,
так я и ты, капля воды в воде,
прерываем жизнь океана. Что ж,
говорят, ничто не имеет шанс
вечно жить? Любовь? Новый день похож
на разлом пространств. Свет дает баланс.
Я тебя найду. Сквозь огонь и смерть,
миллиарды лет. Потому что свет
побеждает тьму, разрушая твердь
самых буйных льдов. Впереди рассвет
5.
Поглощая шум из далёких звёзд,
мозг звенит как дрозд по туннелям сна.
Пустота цветёт. Из меня в тебя
происходит день, как слеза в мороз.
Пустота цветёт, обличая вещь:
истинная суть не имеет форм,
вещи просто нет. Солнце бьет лучом,
впившись в тело как голодавший клещ.
Покрасневший след облаков в росе.
Голосит оса под хребтом цветка.
Пыль дрожит в луче, как во льду - искра.
Свет ломает тьму, начиная день.
*
Звук, измельченный до тишины -
снежный покров прирастает льдом.
Горы в снегу как в перьях - крыло.
Точка меня, словно рябь воды,
вписана в вечность свисающих звёзд.
Сижу на горбу одинокой луны.
Клык пустоты протыкает мозг.
Ветер скрипит как мазок струны.
Вдох напряженный. Момент себя.
Палатка дрожит как в глазу - слеза.
Челюсть вершин, как траву - коса,
крушит облака остриём шипа.
Жизнь, расщепляясь до «раз» и «два»,
кажется просто нарезкой снов,
нас отделяющих от естества,
объединения в точке основ.
Даже в горах за сто тысяч вёрст
от ближайшей избы остаётся «Я».
Куда ни беги, от себя не сбежать.
Черепом небо пробей, но лоб
не развернёт изначальную ось.
Боль не исчезнет, не стихнет шум.
Словно собака сгрызая кость,
крики борьбы истязают ум.
Сокол парит как стрела. Гроза
рвёт горизонт как бумагу - слова.
Вечность вершин. Облака - паруса.
Тень от луны. Синева от льда.
5
2702
Оставить комментарий
Дмитрий
Игорь
Алла
редакция Ruspioner.ru 
Александр Чесноков О'Санчес 
Желаю продолжать грызть поэтический гранит.
Я попытался через поисковик узнать больше о вашей поэзии, но всё было безрезультатно. Насчёт того, что я пытаюсь чего - то добиться за счёт кого - то - то это вопрос с юношам беспечным. У меня седая голова и ещё, думаю, вы доживёте до времени, когда Князь Владимир будут читать миллионы. Четыре главы уже написаны два года назад всего за три месяца. Откланиваюсь навсегда.