Пробел

так и спасалась бы своей негритянкой
если б не встреча с парнем,
накануне
в кулинарии, хотя
нет, это все же пекарня,
 
всё же там хлеб и булочки
булочки и пироги
такие советско-румяные
даже зажаренные
как кожа моей негритянки.
 
я и видела-то её всего
в кино и в детстве,
куклами в нее играла
так же решительно защищала ею
всех своих черных пупсов
(тогда продавали разных,
и все это было можно)
и шила ей толстые платья,
чтобы она похожа была сильнее
на ту, что из сериала.
 
такое детское было счастье
знать, что ты можешь быть негритянкой
теплой и мягкой,
с черной, лоснящейся кожей
похожей на эту куклу
купленную в ларьке
мамой, по случаю
очередной зарплаты
или просто моего
большого желания.
 
а парень, он улыбнулся
доброй такой улыбкой
а мне только эту улыбку и надо
и говорит: как я рад, что в столицу
везете из Ленинграда
булочки эти да хлеб,
как я, говорит, рад,
и улыбается.
 
и все эти булки в ряд сразу встали
и я набрала три пакета
и еще корзиночку с джемом
и еще хотела багет прихватить
но опомнилась,
улыбнулась в ответ
и сказала,
вот бы такой же была продавец.
 
и от волнения и от набора булок
я вдруг надела ее толстое платье
и залоснились черные щеки
и зачернели зрачки
и я улыбнулась в ответ, парню,
белозубой негритянской улыбкой
доброй негритянской улыбкой
моей утерянной куклы
моего ушедшего детства
когда тебя не обидит
красивый парень
из кулинарии
нет, из пекарни.
 
и этот обмен улыбками
ставит все на свои места
и вымученная моя Женуария
после этой встречи в пекарне
станет свободной
и больше не будет моим рабом.
 
как же ты вовремя
всех нас освободил.