Честное пионерское

Александр
Зильберт

Литературные сеты Тарпищева: от Набокова до Ельцина

- Шамиль Анвярович, сколько лет вас знаю, но ни разу не видел в ваших руках книжку. Разве что специализированную литературу по теннису и общей спортивной подготовке...

- Я вас тоже ни разу с книжкой не видел и что?

- Да, я катастрофически мало читаю и очень страдаю от этого. Времени чудовищным образом не хватает.

- Ну и у меня, поверьте, тоже не хватает.

- Тоже страдаете?

- Не страдаю.

- Не любите художественную литературу?

- Почему же, люблю. Просто в моем случае время для чтения уже прошло, наступило время для написания!

- Что пишете?

- «Этот неласковый жесткий корт». Скоро выходит моя новая книга с таким названием.

- Автобиография про вашу трудную спортивную карьеру?

- Нет, просто про особенности двух турниров «Большого шлема» - нью-йорский «Ю. Эс. Оупен» и парижский «Ролан Гаррос». Это 15-я моя книга вообще-то. Так что, как в том анекдоте, «чукча не писатель...»

- Прямо вот садитесь в рабочем кабинете за стол и сами пишите?

- Когда как. Когда вдруг есть свободная для того минута, то и пишу. А бывает, что и наговариваю текст. Разумеется, мне помогают профессионалы. За последние годы у нас, считаю, замечательный тандем сложился с известной теннисной журналисткой Натальей Быкановой — понимаем друг друга с полуслова и полубуквы.

- Какую все-таки последнюю книгу прочли, можете припомнить?

- Сейчас очень много разной технической литературы читаю — всего не упомнить. Я тут недавно просто пришел к выводу что теннис не правильно тренируют.

- У нас?

- Вообще в мире. Все систему надо менять! Поэтому я жадно интересуюсь отечественным тренерским наследием в этом вопросе и уже готов заявить: у нас знаний в этом больше! Применить только пока не можем, но это отдельная тема...

- Вообще теннисисты много читают?

- Лично я много читал — я ведь даже на журналиста собирался учиться. В школьном возрасте, как любой мальчишка, бредил приключенческими романами, обожал Стендаля... После этого институт за четыре года вместо положенных пяти закончил. Но это какие времена были! Нынче эти комьютерно-тренажерные дети разве могут много читать? А в наше время много читали все, не только теннисисты. И все играли в шахматы.

- В том числе теннисисты?

- Ага. В самолетах постоянно в шахматы резались. Кстати, постоянные перелеты, которые являются неотъемлемым атрибутом жизни профессионального теннисиста, как раз являются хорошим катализатором для чтения. Сейчас-то уже в шахматы не играют, как раз все больше книжку электронную в дорогу берут. Ну или кино смотрят, разумеется.

- То есть по сравнению с представителями других видов спорта теннисисты поначитанней будут? А то знаете, как говорят, что было, дескать у матери два сына умных, а третий...

- … знаю-знаю, футболист! У нас с этим нормально все на самом деле. Вот известный серб Янко Типсаревич вообще всего Достоевского в подлиннике осилил! Глупо было бы говорить, что теннисисты априори интеллектуальнее футболистов. Все-таки человека воспитывает среда: родители, окружение... В теннисе, конечно, с хорошим кругом общения никогда проблем не было. К тому же индивидуальный вид всегда дает в этом смысле больше, чем коллективный. Мы ж эгоцентриков воспитываем! Мяч, ракета, корт, соперник на другой его стороне: у теннисиста есть ежесекундная необходимость принимать решения, все время в голове крутится «надо-должен-обязан». Разумеется, такая закалка переносится на жизнь. Если посмотреть в историческом аспекте, то никто из серьезных тенниситов, завершив карьеру, в последующей жизни не пропал.

- Кто на вашей памяти был самым начитанным из наших?

- Алик Иванов из среднего поколения. Андрей Чесноков очень много читал, Ольховский тот же...

- Метревели?

- Этот в шахматы играл все время. Вместе со мной, Мирзой, Фоменко, Леонюком — мы больше по этой части были специалисты.

- Шарапову за чтением заставали?

- На сборах национальной команды — не раз. Но только она даже наших авторов читает на английском, поэтому навряд ли знает их очень хорошо. Что поделать — в семь лет девочка из страны уехала все-таки...

- У вас дома большая библиотека?

- Приличная — несколько шкафов книгами уставлены. По специализированной литературе уникальная, считаю, подборка. Но и художественной еще с советских времен достаточно накопилось: всех наших классиков полные собрания, библиотека приключений...

- Есть у вас в окружении человек, чьему художественному, литературному вкусу вы доверяете, чьих советов готовы прислушиваться?

- Точно был когда-то такой человек — я ж с Набоковым в свое время общался.

- Вот уж кто шахматист!

- Не только! В свой берлинский период он даже зарабатывал теннисом на жизнь — преподавал его. К тем же — 20-м годам прошлого столетия относится и его теннисное стихотворение Lawn-Tennis. «...легких мячей перезвон,- юности белой игра...» - обязательно почитайте!

- Где же вы пересекались с Набоковым, который ни разу не был в СССР?

- Вам это может показаться фантастикой, но в 70-х Набоков, приезжал в Москву и заглянул на один из турниров. Мы даже несколькими ударами на корте обменялись, сыграли шутливый сет. А познакомились в Париже где-то, кажется...

- Действительно фантастика... Ну и каким он был в игре?

- Для своего тогдашнего возраста и с учетом того, что настоящим профессионалом он никогда не был, я бы сказал, что уровень игры у него был достаточно высокий. Человеком он мне запомнился очень сдержанным, с листа ничего не говорил. Ну а когда уж говорил, то сразу становилось понятно, какая глыба перед тобой. Сейчас вот еще с режиссером Алексеем Учителем часто на корте пересекаемся, общаемся.

- Какие его фильмы любите?

- Да все. Каждый по своему хорош. Но вообще я театрал. И тоже благодаря теннису им стал. В мое время за выигрыш детских турниров давали поощрительные билеты в театр. Таким образом я весь репертуар МХАТа, «Ленкома», «Моссовета» пересмотрел.

- Озерова, поди, еще на сцене видели, если продолжать теннисно-театральную тему...

- Не только видел — я играл с ним пару. Всего один раз, правда, по молодости. Проиграли, к сожалению.

- А ваш главный напарник — Борис Ельцин, с котором вы и играли, и работали, и дружили — он много, кстати, читал?

- Удивительно, но очень много. Умел находить время. И память была отменная: мог вдруг стихом, рассказанным наизусть, срубить наповал. В этом смысле на таких великих людей, как Борис Николаевич, конечно, надо равняться...