Честное пионерское

Обзор музыкальных колонок

Диана Арбенина – «Не могу написать о музыке»

“я не могу написать о музыке, потому что это то же самое, что расписывать вкуc cвоей крови или пить свое грудное молоко. как-то противоестественно, вам не кажется? раскатать себя на молекулы означает решиться на аутодафе. да если бы огонь, а в нашем случае это аутодафе — в чернилах. какой смысл? какая цель? кому-то понравиться? что-то самой себе объяснить? откровенность? шелуха слов, не более. песни объяснять — пустое. даже тексты в книжках выглядят дико и несуразно, ибо смысл-то между строк. в этот момент я улыбнулась и чему-то обрадовалась”.
 
Андрей Макаревич – “В консервах Бога нет” - про человечество, оглушенное децибеллами городских улиц, и про музыку, которую превратили из принцессы в Золушку.

"Музыка нанизана на ритм, как все живое на нашей планете (а индейцы считали, что живое на планете — все, считая саму Мать-Землю, и я с ними согласен). Все вокруг подчинено ритму: день и ночь, зима и лето, приливы и отливы, фазы солнечной активности, смена глобальных потеплений и ледниковых периодов. Порывы ветра хаотичны, а волны ударяют в  берег, создавая мощный ритм, — как это? Внутри каждого из нас ритмично бьется сердце. Там, где остановился ритм, — закончилась жизнь. Ритм задан нам Богом".
 
 Владимир Мартынов – «Без композиторов» - о конце композиторской эпохи.

"Власть над музыкой принадлежала композиторам ровно тысячу лет, и это время завершилось буквально на наших глазах. Фигура властителя, автора, композитора сходит с мировой сцены...
Конечно, вышесказанное не означает, что вместе с композиторами исчезнет и музыка. Музыка девальвируется, превращается в фон, теряет свой метафизический смысл. Поиск же новых идей идет в лагере некомпозиторских течений, самых неожиданных, таких как ambient, noise, и даже в работе диджеев."
 
Алена Бабенко – “Слышимо-невидимое” – о том, как не потерять музыку внутри себя.

"Я могу бесконечно говорить о музыке, но мне не хватит таланта. Она больше, выше, дальше, громче всей моей жизни. Она как моя детская влюбленность в Пиаф — отчаянная и сильнее всякого смысла. Я хотела ее сыграть — Пиаф-воробышка, в которой соединялись музыка, слова и чувства, как это должно было соединяться в жизни!" 

Иван Охлобыстин – “Некролог” – о том, почему он так любит Гарика Сукачева и посвящает ему некролог.

"Когда мне очень-очень плохо. Когда хочется завернуться в старую волчью шубу, рухнуть пьяным в мясо на сугроб и уснуть навсегда, я ставлю песню Гарика Сукачева «Ночь». Она рвет меня в клочья. Я не могу этого объяснить, как не могу объяснить все самое главное в своей жизни."
 
 Андрей Бильжо – “Музыка навеяла” – об околомузыкальных историях.

 "Однажды в самолете Мурманск — Москва моей соседкой оказалась виолончелистка. Весь самолет мы с ней проболтали. Мы рассказывали друг другу околомузыкальные истории. Эля — так звали виолончелистку — поведала мне, что для виолончели в самолет берут отдельный билет. И виолончель летит в своем кресле. Пристегнутая, конечно. А так как в стоимость билета обязательно входит и питание, еду виолончели приносят. Как и выпивку". 
 
Алена Свиридова – “Волшебные вибрации” – о том, что музыка может рождать боль, а может – счастье.

"Мой учитель по специальности говорил мне перед экзаменом:
— Ты же Гершвина играешь, расслабься! Представь, что ты такой старый негр, типа Оскар Питерсон, пальцы короткие, толстые, как сардельки, но играет… Вообще непонятно, как он так потрясающе играет! Не суетись, ты как будто бы вечером в баре сидишь за старым немецким роялем, на крышке стоит стакан с виски, и тебе просто хорошо!!!"
 
Екатерина Истомина – “Фуникулерный джаз” – о грузинском пианисте из ресторана “Фуникулер”.

"Вот он бравирует Шопеном, который, обычно столь хлипкий, хрупкий, весь такой фарфорово-стеклянный, звучит в сталинском «Фуникулере» воинственно и требовательно: этот крошечный польский изгнанник, заплаканный музыкальный беглец вдруг становится завоевателем, победителем, славянским мужчиной. Его немецкий Брамс и его венгерский Лист по-мужски свирепы и отчаянно пьяны: и это не брызги вертихвостки-шампанского, это светлые округлые глотки грузинской чачи. Его  Моцарт чертовски рвется из-под клавиш, вылетает  мелкими дробями, бушует чечеткой: австрийская музыкальная гармония разрушена совершенно. Его Бах сутул, мастит, вечен, но в «Фуникулере» он звучит в античном духе. Этот Бах — самый веселый святой."
 
Дмитрий Коган – “Лишние ноты” – об отношениях с пятью великими скрипками.

"Если подумать, у какого музыкального инструмента есть душа, то легче всего поверить, что она есть у скрипки. Есть душа, характер, капризы, плохое настроение, ревность одной скрипки к другой. Утром мне достаточно взять инструмент в руки, и я понимаю, в каком он настроении. Скрипка никогда не звучит два дня одинаково — каждый день по-разному. Не всегда наши настроения совпадают: у меня важный концерт, а скрипка «ушла в себя», а в другой день нет выступлений, а инструмент звучит потрясающе. Это непредсказуемо. Это как отношения с женщиной: это два полюса, и надо найти какую-то ниточку, лучик, который связывает сердце исполнителя с душой инструмента."
 
Джахан Поллыева – “Не просто стихи” – о том, как стихи становятся песней.

"Стихи «для песен» имеют и свою структуру, и другие особенности и в массе своей отличаются от «просто стихов». Однако здесь необходимо сделать оговорку: простыми они не могут быть уже по определению. Поэзия не зря считается одним из самых сложных, высоких искусств. И к расхожему у нас «автор слов» настоящие поэты относятся с усмешкой."