Честное пионерское

Александр
Васильев Александр Васильев

Шерше ля фам, товарищ!

10 декабря 2013 16:53

Историк моды Александр Васильев, дебютировавший недавно на страницах «Русского пионера» (http://ruspioner.ru/cool/m/single/3933), выпустил книгу «Париж – Москва. Долгое возвращение». Публикуем отрывок из новинки.

Я был сыном Народного художника СССР, академика. Карьера была мне гарантирована. Мама была профессором, она понимала, что обеспечит мне аспирантуру, и у меня есть все возможности стать хорошим специалистом. Мама нарисовала мне красивое будущее в Москве – она хотела, чтобы я стал художником в театре.

У меня уже был контракт в Театре на Малой Бронной, очень модном в то время. А у меня складывалась великолепная карьера, и она сложилась бы. Но я не жалею нисколько, что не остался в Москве.

У меня не было бы здесь такого кругозора и такого объема знаний, я не объездил бы все эти страны, не выучил бы все эти языки, которые выучил, и не узнал бы жизнь

изнутри...

Мама не хотела, чтобы я уезжал. Но мои родители всегда хотели мне счастья и поэтому сказали только одно: «Там мы не сможем тебе так помочь, как здесь».

Они считали, что я выбираю более сложный путь в жизни, который, возможно, будет интересен, и они его никогда бы не могли мне обеспечить.

Когда я улетал в Париж, мы с мамой ехали в такси в «Шереметьево», и она сказала, что знает: я сюда не вернусь. Потому что знает, как там хорошо. Она бывала в Париже в 60-е годы, очень любила этот город. И когда впервые приехала ко мне в Париж в 80-е, – а потом она ездила туда каждое лето и жила там по два, по три месяца, – она первым делом пошла в тот отель «L`Ocean», где останавливалась на гастролях с Театром Моссовета.

Уехать из Москвы в Париж я мог, только женившись на француженке. И впервые об этом подумав, я сказал себе: «Сегодня я найду француженку!». Я работал тогда в Доме-музее Станиславского – проходил стажировку, занимаясь антикварной

коллекцией костюмов. И однажды, в понедельник, увидел, как иностранка ломится в закрытую дверь музея. Я сказал ей, что выходной – «Приходите завтра». Была зима. Она огорчилась:
- Как жалко, я собираюсь вернуться во Францию…
Я ей:
- Вы мне как раз и нужны! Как вас зовут?
- Мари-Лор.
На мой вопрос: «Кто вы такая?», – она ответила:
- Я изучаю русский язык, живу в университете…
- Скажите, – спрашиваю, – у вас есть еще подруги-француженки?
Она говорит:
- Есть, и много!
- Дайте мне ваш телефончик.

Назавтра мы встретились. Я был молодым, стройным, обаятельным. Юным француженкам было приятно познакомиться с русским, который изучал французский язык и мог с ними поговорить, посмеяться, достать билеты в Большой театр, накормить икрой, прокатить на такси. Я приглашал их домой, показывал свою коллекцию старинных костюмов – она была небольшая, но уже существовала. Они всё примеряли и фотографировались.

Девчонок было, может быть, пять или шесть, каждая по-своему хороша. Больше всего мне симпатизировала одна из них, Анна.

Общаясь с иностранками, я немедленно попал в поле зрения КГБ. За мной стали шпионить… Собственно, ходил за мной один и тот же человек. Последовал звонок из КГБ – мне назначили срочное свидание на нейтральной территории. А когда вам 20 или 21, это страшно. Договорились встретиться около здания ТАСС. «Как я вас узнаю?» – «Я вас узнаю…». Это был тот самый человек, который за мной следил. Я ему: «Вы ездили за мной?» – «Я думал, что вы не заметили, меня зовут Давид».

Он стал меня пугать: дескать, в записной книжке одного моего знакомого –

испанского дипломата - нашли номер моего телефона, а испанец тот якобы принадлежит к франкистской фашистской группировке.

Я говорю, что с этим испанцем никогда не вел бесед о политике, поэтому не знаю, из какой он группировки.

Спрашиваю, чего они хотят.
«Мы бы хотели, чтобы вы с ним почаще встречались…»

– Я, – говорю, – точно не буду встречаться – у меня преддипломная практика.

– А как же честь Родины?

– А отметки кто будет за меня ставить в диплом?

– Мы все организуем!

– Знаете, – говорю, – я предпочитаю жить своим трудом. Я подумаю над вашим предложением, позвоните мне через месяц.

Через месяц сажают меня в «Жигули», возят вокруг Манежной площади. И

говорят:

– Что вы решили?