Классный журнал

Иван
Ургант

Один в home, sweet home

Когда я был маленький, в театре имени Комиссаржевской в Ленинграде шел спектакль «Новоселье в старом доме», известный помимо прочего тем, что как-то во время антракта на сцене заснул монтировщик и в начале второго акта его обнаружила актриса и пыталась увести со сцены словами: «Водопроводчик! Проснитесь, спасибо за работу. Вам пора уходить!» Он проснулся и от страха и яркого света вышел в окно… Вспомнил я про этот спектакль, когда стал периодически находить на дверных половиках англосаксонской части нашего русского мира слова «Home, sweet home». А потом поймал себя на мысли, что, возвращаясь домой после долгого отсутствия и отпирая ключом дверь, я, делая первый шаг внутрь, всегда говорю вслух «Home, sweet home», а потом уже иду проверять, не спит ли где-нибудь монтировщик…

Довлатов писал о счастье семейного человека остаться одному без семьи в квартире — например, ходишь голым и не запираешь дверь в уборную. Я вполне могу позволить себе первое, а вот второе, в силу врожденной осторожности, увы, не получается — все никак не сосредоточиться.

Однако моменты эти, редкие и случайные, — назовем их «Один Дома» — я, честно говоря, очень люблю. Ходишь в тишине по чистому прохладному паркету босыми ногами, варишь кофе, сидишь в кресле, глядя на книжные полки, и думаешь: надо бы хоть кого-то из них прочитать, чтобы потом цитировать…

У нас в семье есть отличный глагол «валяться». Означает он ничегонеделание в пустой квартире. Например, я звоню папе и говорю: «Привет, что делаешь?» А он: «Да ничего особенного, проснулся, позавтракал и валяюсь!» Беспечность, помноженная на праздность. Те, кто понимает, о чем я, знают: так в гостинице не поваляешься. Когда, лежа на кровати, всем организмом ощущаешь: в холодильнике есть забытая кем-то давно бутылка ледяного пива, а в кладовке банка французских сардин. Черный хлеб для макания в масло необходим, но вы это и без меня знаете.

Вопрос: а что потом, когда все съедено, а просмотр «Визита к Минотавру» на спутниковом канале завершен?

Тут все просто: в доме есть музыкальные инструменты. Конечно, рояль или пианино. Зависит — дача или квартира. Я в этом смысле вполне себе мечта советского интеллигента: дача, квартира, японская стереосистема и так далее. Но наличие инструмента обязательно. Просто иду мимо, останавливаюсь на секунду, сажусь, открываю клавиши, через полтора часа встаю, иду дальше валяться.

А потом приезжают дети, собаки, друзья, и дом становится шумным, звонким, веселым и бескрайним. Центром жизни неизменно становится кухня. И обязательно должно что-то вариться. Или запекаться. Неважно. Главное — долгий процесс. А пока — разговоры, распитие алкоголя и отгон собак и детей за периметр. Чтобы не орали. Обязательна музыка. Негромко. Чтобы, не дай бог, не подпевали. Возможны даже нехитрые танцы. Тут моя основная задача — сохранить невозмутимое выражение лица в момент, когда кем-то бьется любимый бокал или тарелка. Как говорится, скидка в Bosco Casa имеется, но всему есть предел. Как говорит моя жена, с таким выражением лица кричать людям «На счастье!» — это кощунство.

А потом все затихает, долго прощается в прихожей, разбредается по комнатам, засыпает, а наутро расходится в школу, на работу, на прогулку, а дом медленно приходит в себя, и единственное, о чем он, скорее всего, думает, — это почему этот странный человек со счастливым лицом так долго не двигаясь сидит на диване, молча глядя перед собой, при этом не надевая белье…  


Колонка Ивана Урганта опубликована в приложении "Дом" журнала  "Русский пионер" №110. Все точки распространения в разделе "Журнальный киоск".