Классный журнал

Александр
Горбунов

Нормативные погремушки

Сегодняшняя норма в спорте вчера выглядела сказкой. В подробности можно не вдаваться. А если вдаваться, то даже мимолетное прикосновение к деталям лишь подтверждает уровень глубины пропасти между сказкой и былью.

В год первого сезона английской футбольной лиги — в 1888 году — перебравшемуся из «Престона» в «Эвертон» лучшему игроку той поры Нику Россу положили сумасшедшую по тем временам зарплату — 10 фунтов стерлингов в месяц. Тремя годами раньше, когда футбол в Англии получил статус профессионального, Росс так и оставался бы в своем «Престоне», поскольку нормативно было прописано: заключать контракты позволялось только с футболистами, родившимися или же проживавшими не менее двух лет в радиусе шести миль от стадиона, на котором проводил матчи заинтересованный в игроке клуб.
 

Нынче вместо шести миль — и это не только для Англии, для всего футбольного мира — любое расстояние от места рождения игрока до стадиона его нового клуба. Пусть даже полузащитник или нападающий с Луны доставлен китайским космическим кораблем «Чанъе-5» вместе с лунным грунтом. Появился же в заявке славного клуба «Уфа» хавбек из сборной Бурунди Парфе Бизоза. Через два дня, к слову, после подписания Министерством спорта России, Российским футбольным союзом, правительством Башкортостана и Федерацией футбола республики соглашения о сотрудничестве и взаимодействии в сфере развития футбола. Но это простое, конечно, совпадение.
 

Вместо 10-фунтового ежемесячного богатства — всего 6 евро, которые зарабатывает не кто-нибудь, а сам Лионель Месси. Правда — за секунду. При шокировавшей (не только правительство Испании) зарплате аргентинца: 555 миллионов 237 тысяч 619 евро за четыре года. И это не считая 115 миллионов за автограф футболиста при продлении контракта и 78 миллионов за лояльность.

Деньги — единственная, пожалуй, регулирующая развитие сегодняшнего спорта норма.
 

Основатель современного олимпийского движения барон Пьер де Кубертен и его соратник, священник Анри Мартин Дидон наблюдают, смею предположить, оттуда, где они давно оказались, за сопровождающей так называемый «большой спорт» (да и «малый» — тоже) финансово-допинговой вакханалией. И не просто, опять же смею предположить, переворачиваются в местах вечного пребывания, но с бешеной скоростью безостановочно вращаются на тамошнем подобии центрифуги.

У них даже секунды нет изумиться степени надругательства над придуманными ими сто с лишним лет назад девизами-идеалами для спорта. Что над одним («Быст-рее, выше, сильнее»), что над другим («Главное не победа, а участие»).

«Быстрее» превратилось в стремление опередить всех в поиске стимулирующих спортсменов медицинских препаратов, не занесенных пока в «список-кирпич», лекарств в котором — не сосчитать. «Выше» — в желание подписать контракт с более внушительными, нежели у партнеров, зарплатно-премиальными цифрами. «Сильнее» — тут уж как получится.

«Не победа, а участие»… Даже дети, мутузящие друг друга почем зря на спортивных площадках, хохочут, услышав это странное напутствие от редких, непонятно как (и зачем?..) сохранившихся взрослых несмышленышей, искренне продолжающих верить в точность и силу девиза.

В допинговых делах пересекаются сразу несколько норм, каждая из которых буквально вопит: не следует добавлять к напрочь дискредитированному кубертеновскому девизу еще одно пожелание — «честнее».

Массовое желание обмануть всех вокруг ради медалей, денег, славы и сопутствующих почестей вроде ключей от новых автомобилей, ожидающих победителей неподалеку от Кремля, становится (да что там становится — стало уже!) непреодолимым.

Олимпийские игры и чемпионаты мира (в индивидуальных прежде всего дисциплинах) превращаются в смотры фармацевтических достижений. Изобретают новые допинговые препараты. Сегодня нет их в списке запрещенных — появятся завтра. А для завтра придумают что-нибудь новенькое.

Да и запрещенные лекарства используются, к слову, вовсю. Для того чтобы с чистой (не без элементов, стоит признать, предвзятости) совестью, дислоцированной в организмах международных спортивных чиновников, не наказывать нарушителей допинговых норм из стран, которые «равнее других», запустили в обиход потрясающий по красоте термин — «терапевтические исключения». Он в момент вошел в спортивный лексикон вместе с «голами, очками и секундами». Действует безотказно. Легальным, что и говорить, допингом успешно пользуются десятки титулованных спортсменов. Годами. Норвежские лыжники — «астматики» в первых рядах.

В каждой спортивной избушке — свои нормативные погремушки. В обычной жизни они — нормативы — тоже, понятно, случаются, но там — проще. Ахнул, скажем, самогончика без меры, ну и что? Не надо же потом дыру в стене прорубать, чтобы анализы, подмененные из-за непомерного употребления напитка, туда в специальной баночке выставлять. Кому они нужны, твои постсамогонные анализы?

Впрочем, следы алкоголя — не следы эритропоэтина. После умеренной дозы (не эритропоэтина, разумеется) даже 70-летний человек вполне может выполнить не самый сложный норматив ГТО — «смешанное передвижение на 2 километра». Алкоголь к тому же оказывает порой такое благотворное влияние в деле сплочения коллектива, что только диву даешься.

В послевоенных ЦДКА и московском «Динамо» футболисты выпивали примерно одинаково много, плюс-минус литр. Но!.. ЦДКА выиграл с 1946-го по 1951-й пять чемпионатов СССР, а «Динамо» — только один. Почему? В футбольной среде называли такую существенную причину: в ЦДКА выпивали все вместе, а в «Динамо» — порознь.

А арбитры футбольные разве могут обойтись без норм, регулирующих их поведение?

Из одного судейского поколения в другое переходит история о том, как однажды рефери приехал в город, в команде которого работал опытнейший администратор. Он гостя, как водится, встретил, привез в гостиницу и говорит:

— Матч завтра, поужинаем сегодня в ресторанчике? 

— Поужинаем. 

— Выпьем? 

— Почему бы и нет? 

— А что пить будешь: водочку или коньячок? 

— Коньяк. 

— Какой? 

— «Хеннесси». 

Администратор посмотрел на него с сомнением: 

— А ты отсудишь на «Хеннесси»? 

— Ну ладно, давай водочку.

Существуют нормативы и по премиальным. Бывают, однако, премии на всякий случай, импровизационные. Почему бы не назначить их за то, чего, так уж выходит, не может быть никогда?

В 1992 году ЦСКА стал первым российским клубом, попавшим в групповой турнир Лиги чемпионов. Выставил он на предварительном этапе не кого-нибудь, а «Барселону» во главе с великим тренером Йоханом Кройфом.

В подобное развитие событий никто, понятно, не верил. Российское телевидение проигнорировало трансляцию ответного матча: какой смысл тратить деньги на показ игры, исход которой, по мнению всех без исключения специалистов, был предрешен? Даже тогдашний президент ЦСКА Виктор Мурашко, понимая, что все ясно, купеческим жестом объявил: по 20 тысяч долларов за выход из группы каждому — огромные по тем временам для России деньги.

Когда «Барса» повела на «Камп Ноу» 2:0, Мурашко подумал, что психологически поступил совершенно правильно, назвав заоблачную сумму. Все-таки футболисты должны были знать, что клуб в состоянии решать мотивационные моменты. Когда же ЦСКА сравнял результат, а потом забил третий, победный гол, президент схватился за голову и стал судорожно соображать, где взять деньги — слово ведь надо держать! Нашел. И пусть не сразу, постепенно, но — выплатил…

И это — нормально!  


Колонка Александра Горбунова опубликована в журнале "Русский пионер" №102. Все точки распространения в разделе "Журнальный киоск".