Классный журнал

Константин
Богомолов

И если нет в тебе дна — лети

Жизнь не имеет цели и смысла. Это и есть ее не-конечность.

Понятно ли это?

Понятно ли, что именно отсутствие цели и смысла делает жизнь вечной?

Целеполагание — для не могущих глядеть в бесконечность.

Не могущих летать.

Бессмысленность — воздух и пустота.

Бессмысленность. Бесконечность.

Без смысла. Без конца. Без дна.

Пространство.

Понятно ли, что любая цель не есть цель, а лишь ступень к чему-то, что там, за горизонтом.

Понятно ли, что горизонта нет: он — условность.

И цель необходима для ориентации в пространстве. Не более.

Кто говорит «я достиг цели», тот либо имеет в виду условную точку в своем большом пути, либо идиот и не надо ему ни текст этот читать, ни думать об этом, либо умер.

Но тот, кто умер, тот не может говорить.

И если ты и правда достиг цели, ты не сможешь понять, что достиг ее. Ибо умер.

А жизнь не имеет цели и смысла. Это и есть ее не-конечность.

Ее не-конечность не в том, что смерти нет.

Смерть есть. И гниение очевидно есть.

И очевидно, что нет утешения.

Но все же жизнь бесконечна, поскольку бесцельна.

Жизнь бесконечна своей бессмысленностью.

И вопрос «зачем жить, если нет смысла?» лишается смысла.

Какой смысл задавать вопрос о смысле жить, если жить нет смысла?

Ведь если смысла нет, а жить хочется, значит, жизнь просто приятна.

И это не цель и не смысл, — эту «приятность» не желаешь, она просто есть.

И когда она закончится — разве важно?

Разве важно, когда закончится мороженое?

Тем более что ты знаешь, когда оно закончится.

И, поедая его, не думаешь ни о чем, кроме приятности оного.

А вот оно и закончилось.

Разве важно, когда горизонт окажется обрывом?

И над обрывом стоять по-своему приятно.

И жить.

А в чем же эта приятность?

В том мороженом, в море, в снеге, в тепле, в любви, в расставаниях.

Но самое-самое приятное, приятнее даже мороженого — бессмысленность.

Она — воздух под крылья.

Если есть крылья. Если есть.

Она — бесконечность.

Бессмысленность — воздух и пустота.

Пространство.

А смыслы — для не могущих глядеть в бесконечность.

Не могущих летать.

Понятно ли?

Понятно ли, что любая граница — горизонт?

И тот, кто чувствует предел, — чувствует лишь предел своих сил, или дара, или смелости.

И тот, кто упирается в ограду или, читая табличку «стоп», подчиняется, — просто устал.

Устал от того, что много прошел, или от того, что слаб.

Другой скажет: от того, что понял, что движение бессмысленно.

Дурак добавит: остановка лишь форма движения.

Терпеливый ответит: живи со своими границами, но не ставь их другим.

Их нет. А ты есть. И если встретил границы — знай: ты встретил границы себя.

Падая с небоскреба, ударишься об асфальт.

Больно, страшно, и смерть.

Но нет удара, если падаешь, лежа на земле.

И нет дна для мыслящего падение и чувствующего полет.

Мыслить и чувствовать полет важнее, чем летать.

Летающий стукнется о дно или потолок.

Мыслить жизнь лучше, чем жить.

Живущий умрет. Не живущий не умрет.

Но нельзя мыслить жизнь.

Если живешь — живешь. Даже лежа на земле всю жизнь.

Живешь, даже лежа всю жизнь на земле.

А лежишь или бежишь — все равно. Нет цели у жизни. Нет горизонта. Нет границ.

И нет правил.

Есть только ты. У тебя ты. И ты бесконечен.

Ты — это ты и те, кто рядом. Они тоже ты. И те, кто далеко. Тоже ты.

И те, кто был и кто будет.

Ты — это всё. Ты — везде. Ты бесконечен.

Ты падаешь в себя. Лежа на земле.

Падаешь в себя. И если нет в тебе дна — лети.

P.S.

Смотрел спектакль — там о смерти как-то нежно и грустно.

Мол, есть она, судьба. И конечность.

И никуда не деться от нее.

И не видеть нельзя, и отчаиваться тоже.

Малоприятные люди делают такие спектакли.

Не учите меня жить.

Не учите меня умирать.

Не надо мирить меня со смертью.

Я с ней не ссорился.

Смерть надо либо не замечать, либо ненавидеть, либо любить.

Но нельзя с ней мириться.  

 

Колонка Константина Богомолова опубликована в журнале "Русский пионер" №100. Все точки распространения в разделе "Журнальный киоск".