Классный журнал

Никитин
Мы просто хороним своих мертвецов
Новгородская земля не особо плодородна: тяжелые, серые суглинки. И если в светлой осклизлой яме лопата приподнимает настоящий чернозем — это почти наверняка человек. То, что было когда-то человеком. В старых воронках плоть и ткань гимнастерок превратились в перегной. Уцелели только кости и дубленая кожа ремней и подсумков. Лучше всего — американские ботинки: хоть вдевай шнурки и носи.
Подзолисто-болотной почве Приильменья с ее выраженным кислотным pH многим обязана национальная археология и шире — национальное самосознание. Она сохранила и очень вовремя предоставила нам в середине пятидесятых, как раз в период очередного поиска самобытности и борьбы с «безродным космополитизмом», бесценные свидетельства превосходства. Берестяные грамоты. Уникальные образцы бытовой средневековой письменной культуры. Оказалось и было доказано научно, что русский город XI века, затерянный в лесах на периферии Европы, был тотально образован.
На этой же почве спустя два десятилетия вырастет еще один важный для страны культурный феномен. Первое послевоенное поколение, плоть от плоти фронтовиков, захочет вернуться на поля сражений за правдой о войне. Устав искать ее на страницах «лейтенантской прозы» в толстых литературных журналах, они уйдут в леса под Мясным бором, где полегла преданная дважды 2-я ударная армия генерала Власова. Так родится поисковое движение России.
Это движение, возникшее «снизу», в своем начале не поощрялось советскими официальными органами. Думаю, оно появилось как протест против официального, лакированного поклонения подвигу, формировавшегося с середины семидесятых. Этот официоз вызывает изжогу и до сих пор, когда стоишь над раскрытой воронкой с наспех сброшенными в нее останками солдат. Как случилось, что их не похоронили? Не стремились похоронить? Прославляли, но не пытались найти и предать земле в соответствии с обычаем?
Что должен чувствовать человек, из года в год извлекающий из земли то, что когда-то было другими людьми? Это, наверное, самый частый вопрос тех, кто на поиске не был. На самом деле большинство поисковиков чуждо рефлексии в обыденном смысле. Их переживания лежат в иной плоскости, приближающейся к мистическим практикам. Найти и захоронить останки по-людски становится главной целью. Мне часто приходилось слышать рассказы, что настоящие профессионалы этого дела буквально чувствуют, где лежит боец. Точнее, как они говорят, погибшие солдаты сами обращаются к ним, указывая место своего торопливого, временного погребения. Такие истории мне приходилось слышать не раз. И я склонен им верить, потому что сам ловил себя на странном ощущении в этих лесах. В них нет умиротворенности старых деревенских кладбищ и скорбной торжественности городских. Они тревожны и не похожи на место вечного упокоения. Покой — это равновесие, а места боев трепещут незавершенным действием.
Поднятых солдат проще всего считать по черепам. И это действительно похоже на «Апофеоз войны» Верещагина. Единственное отличие, с первого раза бросившееся мне в глаза: ярко-белые, отличные, молодые зубы. Есть такая банальность про тысячи ненаписанных книг и тысячи несовершенных открытий, которые не написали и не совершили погибшие в ту войну. Так вот, это совсем не банальность! Когда не в цифрах, а прикоснувшись лично понимаешь масштаб человеческих потерь, невольно приходит и понимание того, сколько важного могли сделать эти люди. Пусть даже некоторые, очень немногие из них. Альтернативная, нереализованная история страны превратилась в плодородный слой почвы в наших лесах.
Иногда их находят прямо на месте гибели прикрытыми лишь многолетним слоем листвы. Это так называемые «верховые». Иногда в неглубоких могилах и воронках. Однажды в Старой Руссе перед реконструкцией набережной проводили обязательные в наших местах при любом строительстве «археологические наблюдения». Искали памятники старины, а нашли солдата. Дно его последнего окопчика оказалось на уровне слоев времен Ивана Грозного или даже раньше. Так новейшая история неожиданно переплелась с историей древней.
Мощность культурного слоя в Великом Новгороде достигает восьми метров. Как нарочно, наши предки поселились именно здесь, где сама земля аккуратно фиксировала каждый их шаг, идеально сохраняя предметы. Благодаря этому слепку эпох мы можем последовательно читать книгу времени, год за годом. Даже то, что кому-то хотелось скрыть.
В мае 2019 года Следственный комитет России возбудил дело по статье 357 «Геноцид» УК РФ. Поводом стало обнаружение у деревни Жестяная Горка в Батецком районе Новгородской области неизвестного захоронения 42 человек — мужчин, женщин и детей. Судя по следам на черепах, их расстреляли. Одна женщина была беременна. За несколько месяцев раскопок число жертв увеличилось до пятисот. Всего же, согласно данным расследования 1947 года, близ деревни Жестяная Горка в 42–43-м годах были убиты более 3700 человек. 22 июня 2020 года на месте их гибели был открыт мемориал. Но поиски продолжаются. Похоронены по-человечески еще далеко не все.
У древних новгородцев было особое отношение к мертвым. Есть предание, как отправившаяся за Камень, то есть за Уральский хребет, экспедиция чуть ли не год везла домой тела погибших в стычке с народом манси товарищей в ладьях, доверху залитых медом. Мед — естественный консервант.
При этом, удивительный факт, долгое время в Великом Новгороде археологи не находили мест погребения. «Умирали ли древние новгородцы?» — ставил вопрос (с долей шутки, конечно) в своей статье для журнала «Знание — сила» за 1969 год теперь уже покойный академик Янин. Только летом 2017 года было обнаружено первое домонгольское кладбище, сочетающее черты скандинавских обрядов с раннехристианскими. Оказалось, что своих новгородцы хоронили добротно, но в стороне, за валом окольного города, чтобы разрастающаяся застройка не потревожила вечный сон.
Каждый новгородец хоть раз в жизни бывал на археологических раскопках. И совсем не обязательно в качестве экскурсанта. Прикоснуться к истории можно, например, во время школьной практики, когда старшеклассников набирают для работы в экспедиции. Или же просто в собственном дворе — во время прокладки водопроводных труб. Это очень интересный опыт — жить, постоянно ощущая под ногами минимум двенадцать веков.
Благодаря этой близости прошлого каждый, кто живет здесь, наверное, хоть раз задумывался: а какой культурный слой останется от времени, в котором обитаем мы? Что важного могла бы сохранить земля от эпохи виртуальной реальности и массового производства? Не знаю ответа. Двадцатый век, в котором я родился, свою лепту уже внес: покрыл землю довольно равномерным слоем человеческих костей. И пока что мы просто хороним своих мертвецов.
Колонка Андрея Никитина опубликована в журнале "Русский пионер" №99. Все точки распространения в разделе "Журнальный киоск".
- Все статьи автора Читать все
-
-
16.09.2022Миссия необратима 0
-
11.09.2018Чуть помедленнее 1
-
19.01.2018Между снегом и льдом 2
-
26.03.2016Грядет и/или будет 1
-
09.08.2012Проспавший 0
-
Комментарии (2)
- Честное пионерское
-
-
Андрей
Колесников260Февраль. Анонс номера от главного редактора -
Андрей
Колесников1 5357Доброта. Анонс номера от главного редактора -
Андрей
Колесников1 7351Коллекционер. Анонс номера от главного редактора -
Полина
Кизилова8306Литературный загород -
Андрей
Колесников11801Атом. Будущее. Анонс номера от главного редактора
-
- Самое интересное
-
- По популярности
- По комментариям
О поэте не подумал
Век – и мне не до него.
Бог с ним, с громом, Бог с ним, с шумом
Времени не моего!
М.И. Цветаева
Определяют всего раз удел, и будущее мира к тому ж,
Земля силой тяжести тел, и Бог силой легкости душ,-
пускай трудно сравниться с землею по важности,
да не всё тут родит и хоронит она,-
пока существует неподвластное тяжести,
ведь еще и духовное тело, душа.
Сути художественной нить, что логикой смыслов связана,
правдой коль может и не быть, но истиной быть обязана,-
какой бы ни казался химерой, пусть как науки итог,
воздвигнутый когда-то здесь верой, на знамени духа Бог,-
да животворящий свыше мотив, неожидан бывает и вещ,
вдруг вещность свою ощутив, становится мыслящей вещь.
Не всем пускай понять в глуши, всей красоты ее нетленной,
но есть раз что-то от души, в таинственности сей Вселенной,-
почить чтоб вдруг в храме словотворенья,
увенчанным свыше извечною речью,-
однажды мир, что не чужд вдохновенья,
не зря же ведь душу обрел человечью.
По берегам времен и рек, побег коль Бога человек,
аналогом Вселенной целой, душа же божественность тела,-
да и осознал, что он вечности часть,
мир раз лишь когда ведь душа родилась,-
безвозвратно, но вечно кружась,
значит, души здесь с вечностью связь.
Как разум можно узнать по мукам, которыми миром гоним,
так душу можно узнать по звукам, что извергает из глубин,-
но коль в них равно темно, что в преисподней,
да равно, и неизведанно к тому ж,-
то и неизвестно же, что здесь бездонней,
бездна звезд иль чудо человечьих душ.
Как наши сны, сквозь веки и ресницы,
вхожи в мир, что на сей лишь похож,-
так в мире тел, раз всего лишь ведь снится,
трепетная душевная дрожь,-
неспособно само мироздание, выжить душу свою сокруша,
погибает любое создание, лишь его покидает душа.
Но снует неминуемо, вокруг нас немыслимо,
коль столь много суетного, сколь мало истинного,-
увы, твореньем сим венчая, всё Им созданное в поднебесье,
Бог, душу с телом сочетая, редко достигает равновесья,-
не зря скитаться духом нам, между миром и храмом,
пока всё выбирать мирам, между Богом и благом.
Да пусть в изяществе нуждаясь, хоть и не напрасен,
лишь в круге своих дарований,-
но вдруг материи претерпевая ипостаси,
дух странен, оттого что ранен,-
дано же раз природы явленье, пока тут лишь первой натурой,
наивное неверье в творенье, ирония юной культуры.
Как старость не дешевей, ведь младости же своей,-
хоть влиятельным, но преходящим,
в грядущем обреченным на ничто,-
пусть тела владеют настоящим, да душам будущее коль дано,
зиме ли мзду, иль лету дань, об дней узду, как душ ни рань,-
пускай в плену, но дух восстань!