Классный журнал

Ольга
Ускова

Бархатный побег

«На Филиппинах бархатный сезон,

Поклонники ушли на джонках в море,

Очухался маленько чемпион,

Про все, что надо, высказался он

И укатил с почетом в санаторий».

В.С. Высоцкий

В своих побегах из Москвы под видом краткосрочного отпуска мы с мужем забирались все дальше и дальше от дома. Темп бизнеса все возрастал, и чтобы выдохнуть и переключиться, нас уже не устраивало убежище ни в Европе, ни в Штатах, так как мы там всегда находились в шаговой доступности от внезапных дружеских приездов бизнес-партнеров, будоражащих деловых новостей и биржевых сводок. Какое-то время спасали горы, но хотелось моря-океана. И мы решили попробовать далекие южные японские островки, куда не ступала нога российского массового туриста.

— Ольга, я вас уверяю. Это самое тихое и спокойное место на земле. Остров забвения, покоя и довольствия. Туда у нас летают только очень уважаемые и состоятельные люди, которые хотят, как и вы, монотонного счастья ничегонеделанья на две недели. И там сейчас бархатный сезон. Изумительное время отсутствия дождей, жары и суеты. — Накамуро-сан был непривычно красноречив, и мы загорелись и сдались. Мы собрались на остров.

Мы рассматривали эту незначительную точку посреди великой синевы океана. Мы фантазировали о затерянном, но цивилизованном рае. Мы предупредили всех о возможных перебоях связи. Мы, как дети, смаковали предстоящую «бархатную» поездку…

Забегая вперед, хочу отметить: некоторым людям, я не хочу тыкать в свою грудь пальцем, так вот, некоторым людям не нужны внешние катаклизмы для разогрева крови. Некоторые люди сами являются таким катаклизмом, притягивая к себе энергии разных стихий (моя бабушка выражалась проще: «ища приключения на задницу»)…

Лимузин, в котором мы ехали по цветущему острову к отелю, неожиданно остановился. Шофер сидел неподвижно, не шевелясь и смотря прямо перед собой.

— Извините, а почему остановка?

— Нужно ждать. Забастовка.

Перед машиной по шоссе ходили кругом восемь человек с цветами и плакатами. На забастовку походило мало.

— А что случилось?

— Американская база. Хотим, чтобы ушли. Плохие.

Мы, а за нами еще машин тридцать, полтора часа стояли и смотрели, как по дороге кружат восемь мужчин и женщин и одинокий оператор снимает их на камеру. Было очень тихо. Только какая-то птичка периодически требовала:

— Пить! Пи-и-и-ить!

Мне уже хотелось не пить, а обратного. Но наш милый водитель не выпускал нас из машины, потому что ЗАБАСТОВКА. Наконец один из мужчин в круге посмотрел на часы, что-то крикнул, и они все просто ушли на обочину.

Позже в отеле генеральный менеджер рассказал нам, что это самое серьезное политическое движение на острове за последние 15 лет, что американские солдаты изнасиловали и убили японскую девушку и все жители предельно гневаются.

Отель занимал большую океанскую бухту, а через две бухты располагалась та самая ужасная американская военная база. И мы наблюдали с мужем, как иногда крепкие и веселые парни оттуда несутся на вейкбордах за катерами. Они, видимо, глубоко скрывали свою озабоченность по поводу возникшей международной напряженности.

Нам предоставили чудесную виллу на скале, прямо зависающей над океаном. И у меня дух захватило от невероятной красоты и силы этого места. Покидать виллу не хотелось, и мы решили поужинать суши дома.

Мы сделали заказ. Но вместо суши пришел опять генеральный менеджер. Он кланялся, и лицо было очень расстроенным:

— Никак нельзя суши! Никак, никак. Закажите, пожалуйста, что-нибудь еще или позвольте мне вас лично отвезти в суши-ресторан.

— Но почему?

— Понимаете, сюда ехать от ресторана целых четыре минуты. Шеф не ручается тогда за необходимую свежесть. Никак нельзя.

Менеджер был непоколебим, и мы, заинтригованные, отправились в сушницу. Я вам уверенно скажу, что ни до, ни после нигде в мире я ничего подобного не пробовала. Если бы мы могли поставить кровать в этом ресторанчике, мы бы там жили. Японские гости приходили смотреть на наши гигантские заказы сашими из неведомых рыб и морских гадов. Все названия были даны иероглифами, и по-английски в отеле говорили только генеральный менеджер и специально выписанный под наш приезд стюард из Токио. Повар рисовал нам название понравившегося блюда на бумажке, и мы показывали в следующий раз бумажку, а пальцами — количество.

Для остальных гостей мы, несомненно, были целым представлением. Европейцев, кроме нас, во всем огромном отеле не было. Мне присвоили местную кличку, которой обслуживающий персонал нас обозначал. Я с пристрастием допросила нашего стюарда, он сказал, что в приблизительном переводе это звучит как «Большой Белый Огонь».

Отдых набирал обороты. После странствований по бесконечным первобытным пляжам, совершенно безлюдным, я возжелала местного островного массажа. Менеджер вежливо поинтересовался, знаю ли я, что это такое. Я отмахнулась со словами: делали мне шиатцу в Токио и везде, знаем, плавали.

— Это не шиатцу. У нас другое.

— Ок. Давайте два часа.

Японец чуть дрогнул бровью. Позже я узнала, что это степень крайнего удивления.

К нам на виллу пришел сухонький старичок лет семидесяти.

— Это лучший мастер на острове, — почтительно представил стюард. — Массаж будет через эту пижаму и полотенце.

Сказать, что было больно, — не сказать ничего. Под конец я орала в голос. Мастер был невозмутим. С непроницаемым лицом он зависал ладонями над телом, а потом пальцами проникал куда-то прямо до костей, невзирая на полотенце и пижаму.

Когда он ушел, я вытерла заплаканное лицо и решила больше не экспериментировать. Но минут через двадцать я ощутила такой кайф и прилив энергии, что отважилась потом еще на шесть раз. Каждый раз был не менее болезненный, чем первый, но уносил с собой килограмм веса, при том что мы буквально обжирались там суши. По приезде в Москву я недосчиталась 7 кг, и теперь Мастер и его пальцы снятся мне как очень желанное чудо.

Рай продолжался восемь дней, а потом мы в три часа ночи вскочили от дикого воя сирены и рысканья прожекторов. Японский голос о чем-то кричал на весь отель. Наш телефон тоже тревожно кричал по-японски. Мы натянули что было под рукой, схватили паспорта и карты и повалились на пол. Мир внезапно накренился, и привычные правила притяжения и движения перестали действовать.

Муж выволок меня из виллы, и мы побежали с уступа в глубь территории. Люди из других вилл довольно организованно с аккуратно собранными сумками двигались к главному зданию. Мы присоединились. Нас вывели на большое гольф-поле.

Толчки ощущаются очень странно. Сильно кружится голова и тошнит. Было страшно. Электричество потухло. Но вой и прожектора продолжались всю ночь. У бархатного сезона на островах обнаружилась изнанка. К утру все успокоилось.

Нас нашел менеджер отеля и сказал будничным голосом, что такое у них часто. Что электричество восстановят к следующему утру. И повреждения на вилле тоже отремонтируют тогда же. Но большие повреждения в поселке, несколько пожаров и сильные разрушения, и отель приглашает добровольцев помочь спасателям. А если мы не хотим, то можем пойти кататься на каноэ после завтрака, который привезут сюда.

Рожденные в СССР не могут кататься на каноэ, когда надо помогать на пожарище. (Хотя, признаюсь, очень хотелось после бессонной ночи.) Но мы облачились в спецодежду и поехали с группой японцев в деревню. Все было очень обыденно и очень печально. На фоне великолепия вилл отеля жилища местных оказались невозможно маленькими и убогими. Сделанные из какого-то гипсокартона, многие просто сложились как карточные домики, и было видно, что это не в первый раз. Спасатели привозили готовые конструкторы и буквально на глазах ставили новое временное/постоянное жилье. Наша работа была простая и тупая. Особого героизма в ней не было, так как помощников было предостаточно. И через некоторое время, решив, что дань благодарности острову мы отработали, мы ушли обратно в отель. Мы брели пляжем. О, сколько там всего понавыбрасывало за время шторма. Я бросилась собирать. Но муж показал на таблички, понатыканные через каждые сто метров, кое-где поваленные и плавающие в волнах. На них значилось: «В случае цунами бежать туда».

— Давай пойдем налегке. Мало ли что будет еще в «бархатный» сезон. Просто смотри.

И остров улыбнулся нам: буквально в метре от нас выпрыгнул и пролетел по воздуху метров пять изумрудный морской угорь. Он охотился. И мы ему не мешали. Белый песок. Синий океан. Золотая и Зеленая молния. Невероятная картинка как награда за сложную ночь и утро.

Когда мы вернулись на виллу, там уже тоже практически ликвидировали последствия. Жизнь наладилась буквально на следующий день. Землетрясение было несерьезным. Но сияние бархатного сезона как-то потускнело. Настроение испортилось, и мы слиняли в суетливый Токио, догуливать отпуск в компании японских бизнес-партнеров.

Что осталось от этого «бархатного» побега? Выпрыгивающий из воды золотисто-изумрудный морской угорь. Божественный вкус невероятных суши. Пальцы Мастера, возвращающего телу его форму, и почему-то лицо того островитянина, который руководил кучкой бастующих. Никакой философии, никакой морали, просто шуршание бархата воспоминаний.

Колонка Ольги Усковой опубликована в журнале "Русский пионер" №98. Все точки распространения в разделе "Журнальный киоск".