Классный журнал

Игорь Мартынов Игорь
Мартынов

Рестарт чичероне

18 июля 2020 10:00
Это сказ о перезапуске Рима — понятно же, что в номере, посвященном чистилищу, не могли миновать место, где чистилище легализовали, и не переговорить с очевидцем, с римским гидом (чичероне) о том, как жила/живет столица католического мира до, во время и после карантина. Шеф-редактор «РП» Игорь Мартынов начал расспросы, еще будучи в Вечном, а продолжил, как полагается, дистанционно.



…И так баскетбольного формата, Артур вдобавок взошел на постамент, став почти вровень с Джордано Бруно — мы встретились у его памятника на Campo de’Fiori. Бруно совсем окаменел, он спокоен, звездочет выше этого.

 

— Покажу Рим сверху, — предлагает Артур.

 

Полезем на памятник? Нет, есть и другой вариант.

 

«Чао!» — «Чао!», мимо портье в отель Campo de’Fiori, на лифте поднимаемся на крышу. И вот Рим у ног. Не под ногами — именно у ног. В сепии сумерек углы и контуры проступают как наглядные — но еще какие ненаглядные — пособия для созерцания, для усмотрения вечности, а то и по урбанистике. Артур Якуцевич, тридцатипятилетний и успешный русскоязычный гид по Риму, хозяйски осматривает панораму. Реперные точки Вечного как на ладони. Отсюда виден и тот дом, где квартирует гид: в Трастевере, в правильной, сугубо римской муниципии.

 

Заводить туристов на обзорные холмы и верхотуры, демонстрировать город на рассвете, еще не тронутый пароксизмами дня, безлюдный и вневременной, — одна из «фишек» Артура. Когда город ничей, легче представить, что он твой, и реализовать базовое вожделение новейшего туриста: «объект взят». Пускай джипеги с видами объекта, как дохлые бабочки, будут пришпилены где-то на задворках облачного сервиса и в ближайшую пару эр сцены призрачного обладания не привлекут даже хакеров — хотя нет более зорких вуайеристов деяний наших, — главное, тырк — и объект в коллекции.
 

Мы стоим на крыше, 2020-й только начинается, и я рассуждаю про пик туристического фетишизма, что на смену сексуальной и потребительской революции пришла революция пилигримская, вояжерская, скитальческая. Новейший следопыт, зверобой, траппер охотится не на мясцо и пушнину, но на локации, чтоб смачно зачекиниться, нацарапать на геопозиции «здесь был я», как когда-то царапал ножичком по музейным шпалерам. Русский путешественник в этом плане особо неистов — ибо позже начал, дорвавшись до мира всего как три десятка лет. Мы брали Землю экстерном. Помню первый чартерный рейс на берег турецкий… год, кажется, 92-й… на борту ничего, кроме квелого «Дюшеса»… загранпаспорт чист, как простыня перед стартом первой брачной ночи… Теперь паспорта проштемпелеваны по самые корки, пробу ставить некуда. Русский путешественник — совсем не то, что путешественник, скажем, нерусский, который выдвигается постфактум, на излете дней своих, перемещаясь пуг-ливыми группами в одинаково бледных, как больничная пижама, ветровках и в соответствующих шортах до пяток. Нет! Русский путешественник выходит в свет уже при жизни, он влетает в мир молодцевато, озорно, в плавках и без прыгает с балкона на балкон, ползет неумолимо по водосточным трубам, стремясь дойти до самой сути отличий мулатки от креолки, тайки от майки и т.д. Он за границей действующее лицо, он не в музей приехал, а за две-три недели прожить жизнь полным циклом: если надо, отсидеть в тюрьме, возглавить какое-нибудь восстание, навести конституционный порядок. Если кто-то наяривает саженками по сточным каналам Венеции или нараспашку катапультируется в жерло Везувия — сомненья прочь, кто это.
 

Но и святые места он не оставит собою в покое. Помню такого молодца в соборе Святого Петра. Он вторгся в собор, соблюдая скоростной режим, не галопом, не трусцой, а той крайней спортивной ходьбой, готовой сорваться на бег, но не срывающейся. «Ангелочки, боженьки», — приговаривал он, сноровисто щелкая мыльницей каждый алтарь по мере движения. «Нельзя в шортах, в шортах нельзя!» — гнались за ним в том же скороходном режиме ватиканские жандармы. «Боженьки, ангелочки!» — доносилось откуда-то из области Пьеты, пострадавшей когда-то от скального молотка австралийского геолога. Геолог не был в шортах, но это не мешало ему осознать себя Христом и на этом основании покоцать мраморный шедевр Микеланджело. А вот наш следопыт-фотоохотник, совершив обозрительный тур, мирно убыл покорять дальнейшие римские топы.

 

Что и говорить, пассионарный контингент достался русскоязычному гиду Артуру. Надо искать подходы, поддерживать спортивную форму. Но и самого Артура сибаритом не назовешь.

 

Пунктирно его восхождение. Первое европейское путешествие из родного Бреста — Львов. Понравилось. Приятель сказал: тебе надо Краков посмотреть. Посмотрел. Очень понравилось. Приятель сказал: теперь тебе надо Прагу посмотреть. Посмотрел. Так понравилось, что решил переехать. И вот с чемоданами, с котом в переноске, со своей девушкой он стоит на Вацлавской площади и ждет пражскую подругу, которая обещала помочь с жильем. Подруга не приходит. Но это не последний «облом»: скоро выяснилось, что навыками свадебного фотографа, которые хорошо кормили в Минске, здесь сыт не будешь. Тут еще и пути с белоруской разошлись. И вот не то чтобы в отчаянии, это не про него, но, скажем, в растерянности, проходя по Карлову мосту, Артур отмечает, как часто туристы обращаются с просьбой запечатлеть их на фоне панорамных видов, но так, чтобы в кадре не было толпы. Они хотят остаться наедине с городом и чтобы кто-то зафиксировал это единение, а заодно еще бы вкратце просветил, что там виднеется на панораме, — ведь дома спросят. Вроде бы и гид нужен, но такой ненавязчивый, без педантизма.

Рим возник как бы случайно, исподволь. Знакомые единогласно уверяли, что это худший город в Европе для своего дела, особенно иностранцу. В сфере услуг все занято, не втиснуться. Но, периодически оказываясь в Риме, присматриваясь к руинам и новоделам, Артур понимает, что это и есть вершина его восхождения. Предел экстенсивного покорения мира. Довольно шариться и ныкаться, пора углубляться! Выше-то некуда — в этом городе доступны любые ингредиенты мировой истории и современной цивилизации. Сверни в первый же переулок и телепортируйся в хвост и в гриву, по всей шкале. Открывай себе Рим, себя в Риме.

 

Нашлись и предшественники на этом поприще. Первым русскоязычным гидом — поляк Якуцевич не обойдет благодарным словом соотечественника — был Яновский, он же Гоголь. Николай Васильевич вообще вел летосчисление от сотворения Рима, а не другого какого-то.

 

У гидов совпали даже точки зрения, выбор дислокаций: «В этот день Гоголь был со Смирновой во многих местах и кончил обозрение Рима церковью святого Петра. Он возил с собою бумажку и везде что-нибудь отмечал; наконец написал: “Петром осталась Александра Осиповна довольна”. Такие прогулки продолжались ежедневно в течение недели, и Гоголь направлял их так, что они кончались всякий раз Петром. “Это так следует. На Петра никогда не наглядишься, хотя фасад у него комодом”. При входе в Петра Гоголь подкалывал свой сюртук, и эта метаморфоза преобразовывала его во фрак, потому что кустоду приказано было требовать церемонный фрак из уважения к апостолам, папе и Микеланджело. Одним утром он явился в праздничном костюме, с праздничным лицом. “Я хочу сделать вам сюрприз, мы сегодня пойдем в купол Петра”. У него была серая шляпа, светло-голубой жилет и малиновые панталоны, точно малина со сливками. Мы рассмеялись. “Что вы смеетесь? Ведь на пасху, рождество я всегда так хожу и пью после постов кофий с густыми сливками. Это так следует”. — “А перчатки?” — “Перчатки, — отвечал он, — я прежде им верил, но давно разочаровался на этот счет и с ними простился”. Ну, мы до-шли наконец до самого купола, где читали надписи. Гоголь сказал нам, что карниз Петра так широк, что четвероместная карета могла свободно ехать по нем. “Вообразите, какую штуку мы ухитрились с Жуковским, обошли весь карниз! Теперь у меня пот выступает, когда я вспомню наше пешее хождение, вот какой подлец я сделался!” Никто не знал лучше Рима, подобного чичероне не было и быть не может. Но не часто и не долго он говорил; обыкновенно шел один поодаль от нас, подымал камушки, срывал травки или, размахивая руками, попадал на кусты и деревья; в Кампаньи ложился навзничь и говорил: “Забудем все, посмотрите на это небо”, — и долго задумчиво и вместе весело он глядел на это голубое, безоблачное, ласкающее небо» (А.О. Смирнова).

 

«Он повел меня к Форуму, останавливал излишнюю ярость любопытства, обыкновенные новичкам порывы к частностям и только указывал точки, с которых должно смотреть на целое, и способы понимать его. В Колизее он посадил меня на нижних градинах, рядом с собою, и, обводя глазами чудное здание, советовал на первый раз только проникнуться им. Вообще, он показывал Рим с таким наслаждением, как будто сам открыл его» (П.В. Анненков).

 

«О, Рим, Рим! Кроме Рима, нет Рима на свете! Хотел я было сказать — счастья и радости, да Рим больше, чем счастье и радость… Когда въехал в Рим, я в первый раз не мог дать себе ясного отчета. Он показался маленьким. Но чем далее, он мне кажется бо´льшим и бо´льшим, строения огромнее, виды красивее, небо лучше, а картин, развалин и антиков — смотреть на всю жизнь станет. Влюбляешься в Рим очень медленно, понемногу — и уж на всю жизнь (Н.В. Гоголь-Яновский).

 

«Рим на рассвете без толп», «Рим на бегу», «Вечерний Рим для романтиков» — конечно, это развитие гоголевской экскурсионной школы, самые востребованные маршруты гида Артура. Одиночество в Риме — об этом и сами римляне мечтают, по-своему, вот так: «Ты никогда летом не уезжаешь. Днем сидишь дома, а вечером бродишь по городу. Это твоя любимая в году пора. Август. Вернее, середина августа. Неделя, максимум десять дней — прекрасное время. Все разъезжаются, а ты остаешься. Это твой отпуск без отпуска. Тебе нравится, что ты в городе полуголых иностранцев, фотографирующих каждый уголок. Иногда ты проводишь кучу времени в полупустых супермаркетах, закупаешь мороженое, чтобы держать в морозильнике. Часто пользуешься машиной (в другое время тебя не усадить за руль): тебе нравится, что, куда бы ни поехал, ты моментально найдешь, где припарковаться, но еще большая радость — вернувшись домой, найти для машины пять-шесть мест на выбор. Весь день, благодаря полуоткрытым окнам со ставнями, ты живешь в полумраке и кочуешь по квартире в поисках места на небольшом сквозняке. Тебе нравится, что время тянется бесконечно, нравится, что ты не знаешь, чем себя занять. Когда ты выходишь из дома, куда бы ты ни направлялся, все заканчивается долгими ночными прогулками. Оставив далеко скутер или машину, ты идешь в гетто, на площадь Навона, на Кампо-Марцио. На своем пути ты встречаешь туристов, ищешь в их глазах восхищение тем, что они видят, и тебе нравится думать, что они смотрят на тебя и думают, что ты живешь здесь, по соседству. Ты ходишь до тех пор, пока не убедишься: эхо твоих шагов — единственное эхо в округе» (Francesco Piccolo).

…2020-й только начинался. Я, в своем пилигримском раже, оставил стены Аврелиана за спиной и двинулся по стопам Горация Аппиевой дорогой в сторону Капуи. Артура поджидали группы русскоязычных, организованных и не очень. Гоголь почивал в свой славный день, не знающий заката. Мы условились продолжить собеседование по весне, ближе к римскому марафону.

 

А по весне случилось то, что случилось. Нашествие вирусов сокрушило Пьемонт, Ломбардию, вплотную подступило к столице. Кадры из Италии точно иллюстрировали Commedia Divina — но только первые две кантики, где про ужасы. Commedia Covidina.

Десятого марта в Италии введен тотальный карантин. Рим — закрытый город. Одинокий (и немолодой) Папа служит мессу на зияюще пустой площади Святого Петра.

 

В своих московских заботах — закупке риса, гречи, сверке пропусков, шитье масок из агроволокна — я отвлекся от римской повестки. Дача не справилась со столь ранним переездом: выгребная яма наотрез отказалась функционировать на прием. Ассенизаторы, вызванные еще утром из соседнего Волоколамска, ехали весь день, но сообщали: «остановлены патрулем под Кашино», «по дороге отвалился вакуум, возвращаемся на базу», «будем после полуночи, прожектор имеется».

 

После полуночи, когда вакуум погрузили, куда надо, выяснилось, что прожектором станет мой смартфон, потому что больше посветить нечему. Вакуумный мастер куда-то крикнул «мотор!», и фонтан ударил из недр, как в ликующих репортажах про тюменские скважины. Если образно, это был прорыв изоляции, освобождение, а можно сказать, и чистилище жизненно насущной системы. Присутствуя, да еще и в просветительской роли прожектора, на ассенизационной мистерии, невольно уловил я робкие ростки бытового оптимизма — дескать, «прорвались в частном, прорвемся и в общем».

 

В тяжбе с вирусом настал позиционный период. Мы, как известно, выходили на плато. В Риме тоже не сидели по норам, хотя для любого выхода на улицу требовалось распечатать бумажный пропуск. Но велосипедные прогулки не запрещены? И Артур совершает кавалерийский, то есть велосипедный, набег на достопримечательности под карантином. Фонтан Треви, Колизей, Испанская лестница, Ватикан — залитые весенним солнцем. И ни души (см. фото). Первый фоторепортаж римской пандемической эры вызвал в сетях шок и ярость: гида требовали осудить, наказать. За легкомысленные виды в эту суровую годину. За искушение недоступной красотой. За успокоительные просветы вопреки положенному перехмуру.

 

Это могла бы быть новелла: «Одиночество гида в безлюдном городе». Мы знаем все о городах — что мы знаем о гидах, которые нам их показывают? Восторг ли, торжество ли испытывает автор экскурсии «Рим на рассвете без толп», если толп нет ни днем, ни вечером, круглые сутки нон-стоп? И я отправляюсь в село Теряево, под вышку сотовой связи, чтобы говорить с Римом про тот велосипедный рейд:

— Нет, от такой пустоты совсем другое чувство… На рассвете ты знаешь, что город вот-вот оживет, задышит, снова наполнится привычной суетой. Просто ты его застал в момент пробуждения, в самом начале следующего жизненного цикла. А пустота под карантином — мертвая. Так что никакой радости от такой безлюдности нет. Вечный не может быть мертвым, это противоестественно.

…Меж тем всего через пару недель на майские поля села Теряево с как бы удвоенным, накопленным за время изоляции скрежетом выдвинулись трактора. И женщины в свежих ситцах на истосковавшихся по свободе передвижения джипах повезли наваристые бульоны, манты, киселя прямо к пашне.

 

Реляции Артура из Рима с каждым днем становились оптимистичнее.

 

«Открываются бары. Мы уже на низком старте».

 

«Открыли парикмахерские, цены те же, что до карантина».

 

«Музеи открылись. Оказывается, римляне тоже ходят в музеи! Очереди. Хотя из других регионов пока не пускают».

 

«В пятницу вечером прогулялись по центру. Возле заведений — столпотворение, причем даже в туристических мес-тах, куда римляне принципиально не ходили».

 

«Туристов еще нет, но народу на улицах столько же, как обычно. Не представлял, что в Риме столько местных жителей. Еще одно открытие».

А сколько еще будет открытий, если рассчитываешь на длинную дистанцию. Артур — марафонец. Свой первый марафон по Риму он бежал в день рождения мамы, поэтому сойти с дистанции никак не мог. Поначалу все было бодро и инстаграмно, особенно когда пробегали мимо Колизея и собора Святого Петра. Но настоящий марафон начинается после тридцатого километра — физических сил больше нет, и бежишь исключительно на воле и разуме. А вдоль трассы скорые оказывают помощь сошедшим, павшим, не всегда спасая. Перед стартом участники письменно берут на себя ответственность за любые последствия. Не к кому апеллировать. И вот в самый трудный момент, на грани капитуляции, Артур видит плакат в руках болельщиц: «Беги, ты сам заплатил за это». Действительно, для участия в марафоне надо заплатить около 100 евро. «Некрасиво подводить себя», — решил Артур и добежал до финиша. Хотя вернулся потом к жизни не сразу, только через трое суток.

 

В этом году марафон отменили, перенесли на 2021-й. Уже утвержден девиз: «Только те, кто падают, снова встают. Мы не просто встанем, мы побежим».  

Очерк Игоря Мартынова опубликован в журнале усский пионер" №97Все точки распространения в разделе "Журнальный киоск". 

 

Все статьи автора Читать все
       
Оставить комментарий
 
Вам нужно войти, чтобы оставлять комментарии



Комментарии (0)

    Пока никто не написал
97 «Русский пионер» №97
(Июль ‘2020 — Август 2020)
Тема: Чистилище
Честное пионерское
Самое интересное
  • По популярности
  • По комментариям