Классный журнал

Сергей
Петров

С огоньком

Все началось с кино. Телевизионный экран показывал горящий на темном фоне костер, потрескивали дрова, медленно всплывали титры. Кино называлось «Цыган». Мудрый, добрый цыган-кузнец Будулай был его героем.

Мне стукнуло пять или шесть лет, когда я увидел этот фильм. Он стал если не первой, то одной из первых иллюстраций непохожести реальной жизни на художественный вымысел. Встретить мудрых и добрых цыган не удавалось. Лживые попадались, хитрые. А так ведь хотелось! Встретить хороших цыган, сесть к ним в кибитку и укатить куда-нибудь в степь под перебор гитарных струн.

Однажды они подошли ко мне, девятилетнему, на улице. Попросили монетку. Толстые, непорядочные женщины. Дай монетку! Дал монетку. А давай завернем в бумажную денежку, дай бумажную денежку! На — бумажную. Денежки в кулаке, дунула в кулак, открыла ладонь — нету. Приходи ночью на кладбище, мальчик, найдешь много денег под третьим тополем, справа от входа. Они расхохотались и быстро ушли, юбки их издали смотрелись движущимися шатрами. А я остался стоять как оплеванный. Остался стоять посреди улицы без червонца. Сходил, что называется, в магазин за хлебушком.

Прошло лет двадцать. Еду в Калугу на автобусе. Выхожу покурить в Обнинске. Подходят трое, старые и худые. Дай сигарету. Бери сигарету. Дай монетку. Бери монетку. Дай бумажную денежку. И тут я не выдержал.

— Как не стыдно вам, — сказал я укоризненно, — товарищи цыганки! Столько лет прошло, может, и веков, а вы? Одни и те же методы! Где творчество, где новые подходы к делу?

Цыганки ушли. Без сомнений, я уязвил их профессионализм, отчитал, как отчитывает провинившихся барон. Они явно обиделись.

«Не задалось с цыганами. Не заладилось. Может, с кино получится?» — думал я, когда уже был постарше. Мне искренне хотелось в кино. Хотелось и не верилось. С какой, думал я, стати? Где я, где кино? И все-таки очень хотелось. Я думал, там хорошо.

Это случилось в 2017-м. Приятель, киношный продюсер и сценарист, попросил меня стать консультантом двухсерийного фильма.

Почитай, попросил он, сценарий. Ты же бывший мент. У нас про ментов кино. Небольшой сценарий.

Я сказал, что помню о своем прошлом прекрасно, хотя пора бы позабыть об этом всем давно. Я прочитал сценарий. Первая серия мне даже понравилась. Там была пронзительная история и был конфликт. А вторая показалась неинтересной. Ну, современное кино, такое современное кино, для канала НТВ, сами понимаете. Я написал свое мнение про недочеты и отправил письмо по нужному адресу. Меня поблагодарили, перевели деньги и попросили приехать на съемочную площадку. Я приехал.

…Август, жара, двухэтажная постройка, напоминающая школу, коридор был оборудован под районный отдел полиции, на дверях висели таблички: «Следователь», «Старший следователь», «Начальник следственного отдела». Я зашел в большую комнату.

Все, что там происходило, напоминало не то цыганский табор, не то малороссийский базар. Все шумели, кто-то с кем-то ругался, кто-то смеялся, какой-то тип лежал на столе и дремал. Самым спокойным, не считая спящего, был режиссер. Внешность интеллектуала или человека, себя за интеллектуала выдающего. Бородка, очки, волосы с проседью, он был спокоен до безразличия. Когда я подошел к нему и представился, режиссер рассеянно кивнул в мою сторону, а потом обратился к помощнику:

— Звезде звонили?

— Звонили, — с грустью ответил помощник.

Режиссер сделался серьезным.

— Сказали, что договор нужно соблюдать?

— Он пообещал, что сделает все завтра.

— Завтра у нас последний день, и завтра мы его не снимаем. Вы ему сказали, что он талантливый?

— Сказали.

— Перезвоните и скажите, что он гениальный…

Я начал закипать. Мне не нравится, когда вокруг меня происходит какой-то процесс, а я бездействую. Вот уже двадцать минут стою и бездействую. Еще раз осмотревшись, я вдруг осознал, что здесь не происходит никакого процесса вообще и успокоился.

Ко мне подошел мужчина в джинсовой куртке с голубенькими картонными папками в руках. Он представился реквизитором Антоном.

— Так ли выглядят «корочки» для уголовных дел? — спросил Антон.

Я сказал:

— Нет, не так.

— А как же?

— На «корочках» должно быть написано «уголовное дело, номер». А еще — «начато» и «окончено». А тут — «папка для бумаг».

Реквизитор с размаху швырнул папки на пол, бранно выругался и скрылся в коридоре.

Я спросил у помощника режиссера, не окончена ли моя миссия на сегодня.

Тот отчаянно замахал руками. Нет, нет, нет! У нас съемочный день до десяти вечера. Я вышел во двор и закурил.

Во дворе стоял белый рефрижератор. Неподалеку на раскладном стуле развалился реквизитор Антон. Посмотрев мимо меня, он сокрушенно доложил:

— Загубили кинематограф!

Никого во дворе, кроме нас двоих, не было. Сначала я подумал, что Антон разговаривает сам с собой. Но, присмотревшись к нему внимательнее, я обнаружил, что он попросту косоглазый и реплика предназначена именно для меня.

— Раньше пылало все, ни одной свободной минуты. Все знали, кто что делает, когда. А сейчас? Бардак. Звезду они ждут. Тоже мне, нашли Звезду. Да там и играть нечего, ты бы сыграл!

У рефрижератора стоял еще один стул, я взял его и присел рядом. Стало понятно, что реквизитор человек общительный, многословный. Скорее всего, он был из тех, кто досаждает своим общением, от таких обычно бегут, но мне бежать было не нужно, напротив. Мне необходимо было угрохать примерно двенадцать часов. Я сел и стал слушать. Он ораторствовал и не унимался.

Слушая его рассказ, я даже чуть-чуть пожалел, что не работаю следователем. Сначала Антон мне поведал, что производство фильма — это никакой не творческий процесс, а элементарный «пилеж бабла». Вот где воруют, Серега, так воруют! Потом он рассказал, что режиссеры в подборе актрис ничего не решают. Продюсер телеканала упрется рогом: эта будет играть, и все. Как же так, ведь режиссер — художник, он именно эту актрису видит героиней, а не другую! По барабану.

— Загубили, — повторил реквизитор, — кинематограф…

Распахнулась дверь, во двор вышел режиссер. Антон вскочил со своего стула и живо осведомился, нет ли указаний. Режиссер буркнул «нету» и сказал, что ему срочно нужна моя консультация.

…Когда мы шли по коридору, он несколько раз извинился, что «отвлек», и твердил, что предстоящая консультация для него чрезвычайно важна. Мы шли минуту, не больше, но за эту минуту я пришел к выводу, что реквизитор — завистливый зануда и к тому же подхалим, а режиссер — человек профессиональный, раз решил меня наконец позвать. Да и вообще, я дописывал книгу про Бакунина, дописывал бойко, с огоньком, а тут — режиссер, знакомство, мало ли что. Вот ведь оно — кино. «Бакунин. Первый панк Европы» или «Анархист № 1». Можно восемь серий, а можно и полный метр.

В холле я увидел подобие дежурной части, людей в полицейской форме и помещение, напоминающее камеру. Внутри нее сидел симпатичный молодой человек в костюме и галстуке. Режиссер представил его как второго главного героя.

— Как он? Нормально смотрится?

— В смысле? — не понял я.

— Нормально он смотрится в камере? Может, ему как-то сесть по-другому?

Я посоветовал убрать галстук. Режиссер удивился и спросил:

— Зачем?

— Перед тем как посадить задержанного в камеру, — объяснил я, — у него отбирают все, в том числе шнурки, ремень, галстук.

— Зачем?

— Чтобы не удавился.

Режиссер задумчиво посмотрел на меня, потом перевел взгляд на актера, почесал затылок и сказал, что пусть он посидит в галстуке. Так, решил режиссер, он лучше смотрится.

Резко развернувшись, режиссер исчез во мраке коридора, и оттуда через мгновение донеслось:

— Звезде позвонили?

— Да!

— Сказали, что он гениальный?

— Да.

— Он едет?

— Нет.

— Почему?

— Он с похмелья и вина требует.

— Ну скажите, что будет ему вино!

— Он ящик требует!

— Пообещайте ящик!

Герой № 2 тяжело вздохнул, вытащил из кармана пиджака айфон и принялся кому-то названивать.

…Прибытие Звезды состоялось глубоким вечером. Веселый популярный актер, источая винные запахи, обнял и расцеловал всю съемочную группу, а со мной поздоровался за руку. Прозвучала команда «Камера, мотор!», и свершилось то, ради чего Звезду весь день здесь ждали. Он прошелся по коридору, остановился перед дверью с табличкой «Начальник следственного отдела», размашисто перекрестился, громко выдохнул и рванул дверную ручку на себя.

— Стоп! — радостно констатировал режиссер. — Снято! С первого дубля, господин Звезда! Гениальный проход!

Раздались аплодисменты.

…Съемочная группа отнеслась ко мне любезно. Мне вызвали такси, и в полночь я уже катил в свой Жуковский. За рулем сидел таджик и рассказывал историю про пуштунов, бойцов Северного альянса и контрабанду наркотиков. Я слушал его не очень внимательно, но понимал, что история этого парня гораздо круче и интереснее того кино, с которым я в последнюю неделю соприкоснулся. Разница была в одном: за эту историю я не заплатил. Даже за мое путешествие внес пару тысяч бухгалтер съемочной группы.

Когда мы миновали поселок Октябрьский и проезжали через поля, на обочине я заприметил костер. Огонь горел достаточно ярко, и я смог разглядеть лица и одежду людей, у него сидящих. Это были цыгане. Возможно, мудрые и добрые.

Нет, подумал я. Нет смысла связываться с этим режиссером, чего-то ждать, на что-то надеяться. Что меня ждет при самом выигрышном раскладе? Пусть Бакунин будет лысым, без бороды, ведь так ему лучше? Нет. Пусть мое творение останется просто книгой. Или подождет другого режиссера.

Я зашел домой. Электричества почему-то не было. Зато батарея ноутбука обещала прослужить два часа. Я включил ноутбук, зажег свечу и дописал эпилог.

Когда вышла книга, во мне воспылал огонь. Не сразу, спустя полгода, наверно. Огонь, озаряющий мой путь до сих пор. Что это, с какими обстоятельствами связано, я не скажу. Но случившееся оказалось интереснее самого веселого, доброго и мудрого кино. Пусть это и цыганское кино Кустурицы.

Колонка Сергея Петрова опубликована в журнале "Русский пионер" №96. Все точки распространения в разделе "Журнальный киоск".