Классный журнал

Усмешка Мнемозины

11 октября 2019 08:14

Игорь Хуциев — сын Марлена Хуциева. Он рассказывает про дым и таинство на дне рождения отца. И про то, каким у человека может быть день рождения. И должен быть. Из пьесы, а это она, выясняется и то, что дар сценариста — это может быть наследственное.

Четвертое октября. Папин день рождения. Папин. Я никогда не говорил «отец». Никогда. Не люблю этого слова. Папа, батя, батяня… Ему нравилось. Нет — прекратил бы моментально.

Я хочу провести этот день с «Русским пионером». И вот почему. Когда было плохо, трудно, невозможно как трудно, люди этого журнала, их друзья повели себя по-людски. Во всех отношениях. И я этого не забуду. Никогда. Так же как не забуду тех, кто повел себя совсем-совсем иначе…

Не все любят свои дни рождения, не все их отмечают. Папа любил. Любил большой стол, крахмальную скатерть, любил еще прадедовский хрусталь, любил кузнецовский сервиз с вензелями. Любил, когда много вкусной еды, вина, любил собрать друзей, а их всегда собиралось в этот день много, любил сидеть во главе стола в белой рубашке, любил в этот день чувствовать себя хозяином дома. Нужно было прожить нищенскую, унизительную юность в городе Тбилиси, ходить обедать к родственникам, то к одним, то к другим, после — хлебнуть вгиковского общежития, чтобы так ценить дом. Да что дом — две комнаты в коммунальной квартире, со старой мебелью, разбитым паркетом, с соседями — красочными, но сложных характеров.

Так, Подсосенский переулок, дом одиннадцать, квартира пять.

Первым в этот день пришел трубочист. Не положено было уже существовать трубочистам в это время, — но вот пришел. Из домоуправления. Пришел инспектировать печи, которые никто уже давно не топил. Объяснил: котельная в аварийном положении, дело к зиме, нужно готовиться к трудностям. Потом он долго пил с бабушкой чай на кухне, рассказывал, в каком ужасном состоянии находится печное хозяйство нашего дома, хвалил нашу голландскую печь в большой комнате, хвалил кузнецовские изразцы.

— Но, хозяйка, это видимость. Тут один — чего его дернуло — камин затопить решил! Ну? Вся квартира угорела. Только двое выжили… Не дай вам бог подумать даже сжечь чего в этой печке!

И для примера запалил в печке газету. Квартира тут же заполнилась дымом. Как выяснилось, соседка хранила там старые учебники…

— Вот! Заливайте теперь! — распорядился трубочист и ушел. Себя он называл «последним трубочистом». Может, так оно и было…

В общем, все пошло как-то криво. Вместо пирогов — мыли пол. А время шло. Приехал папа со студии. Оценил обстановку. И принял решение:

— Будет сладкий стол! Это просто, это быстро. И минимум усилий!

Портниха с третьего этажа сказала:
— Трубочист — это к счастью…

И вот раздвинут стол, постелена скатерть, вынуты из буфета голубые блюда с вензелями, а из коробок осторожно вынимаются торты. Красавец безе со сливками, воздушный, белоснежный, он выше всех… Тяжелый, весь в кремовых гирляндах бисквитный, фруктовый — как китайская лаковая шкатулка, шоколадный — круглый, весь засыпанный шоколадной крошкой, с шоколадными зверушками по краю… Архитектура тортов! О, об этом можно книгу написать «Кондитерские построения малых форм», и это будет самая вкусная книга! А еще — пирожные, а еще — «Московские хлебцы» в жестяной коробке! А курабье, а «соломка»? В вазах — пирамиды «Трюфелей», «Мишек», «Красных Шапочек», «Ледоколов», «Каракумов»!

Фрукты — в вазах: какой виноград, какие персики! Отдельно — ананас, как кактус… На подоконнике за шторкой притаился арбуз и две желтые дыни. За ними ездили на Центральный рынок…

Вина (магазин «Молдавия» близко) сладкие белые, красные — разнообразие!

Не стол, а ВДНХ!

— Красиво! — Папа любуется столом, чуть отходит, что-то переставляет. — Лимонад пусть стоит на буфете… Шампанское в холодную воду поставили? Нет, надоели эти салаты, буженина с холодцом… И главное — легко!

_____________________________________________

Тут — некоторая пауза, небольшой перерыв. Время у меня есть, а кое-что хочется додумать, выбрать из нескольких вариантов лучший.

Вечер. Иду по бульвару, по Сретенскому. В сторону Чистых прудов… Зачем и куда иду?

В заключительной главе (отрывке) сентябрьской я уничтожал прошлое, ну, может, не уничтожал, хотел отпихнуть подальше, освободить место для нового…

И вот теперь шел убедиться, что мне это удалось. Вечер очень подходил для этого. Стемнело, и вроде ничего нет, ничего не было…

Вот и Покровский бульвар… Тумб с каменными шарами нет… Темно, сыро и тепло… Нет тоски, ничего не жалко…

А это что? В темном небе звездами рассыпается фейерверк… Завис, мерцает… И еще, еще!

Но ведь все закончено! Я сам поставил точку…

Бульвар заполнен чем-то белым, невесомым… Дым? Похоже. Двигаюсь по колено в дыму…

Проехал трамвай — словно двинулся этаж дома… В окнах свет, пустота в окнах…

А дыму прибавилось, потонул в дыму трамвай, потонул чугунный заборчик, скамейки, не видны стволы деревьев… И гремит, гремит бесконечный «Миллион роз»! Нет спасенья от него, нигде нет…

Вот все и выяснилось. Там, где Покровский бульвар переходит в Яузский, у дома со шпилем и аркой, кавказские ребята устроили танцы. Они пуляют хлопушками в небо, они танцуют, они веселятся! Выложили свечками под аркой огромное горящее сердце…

Прохожие останавливаются, стоят, смотрят… И вдруг — сирена! Резко, со взвизгом она рассекает наискось вечернее пространство…

Черный рыцарь. Он появился неожиданно. В руках рыцаря по кавказцу. Они не вырываются — понимают: бесполезно.

— Ну и что? — спрашивает рыцарь.

— Девочка знакомый… День рожденья…

— Ну и что?

— Хотели красиво делать…

Появляются еще два рыцаря.

— Девочка где?

— С отец в ресторане…

Рыцарь захватывает пригоршню белого дыма.

— Это что?

— Бракованный тарарах подсунули….

— Тарарах… — повторяет рыцарь. — Тарарах… — И другому рыцарю: — Всех поймали?

— Вроде…

— Химиков вызывай. Пусть разбираются, что это за тарарах…

Надо уходить.

— Куда? — Рыцарь повернулся ко мне. — Стоять!

Зрители окружены. Возмущаются.

— Граждане! Внимание! Это не шутки.

— Дайте пройти…

— Это не шутки. Сейчас приедут товарищи, разберутся…

— Кто вы такой?

— Представитель Управления. Вот вы, вы можете поручиться, что это просто безобидный пустяк? А если биологическая диверсия?

Зрители замолкают. Потрясение.

— Вот так, граждане…

Подъезжают химики.

— Ну что?

— Пробу нужно брать.

— Берите.

— Уже.

— А с народом что делать?

— Народ пусть ждет результатов.

— Граждане! Садимся в автобус. Это в ваших интересах… Что? Не надо спорить…

Куда-то везут…

— Куда мы едем? — спрашиваю представителя Управления.

— Тут недалеко…

— А долго… это… продлится?

— Ну, сколько нужно…

Помещение безликое. Никакое. Походные койки, серые одеяла, свежие наволочки. Врачи (во всяком случае, они в белых халатах) вежливы и доброжелательны.

Кавказцев здесь нет. Наверное, в другом месте.

— Голова не кружится? Не тошнит?

— А померьте мне давление…

— Хорошо.

Разносят бутылочки с водой.

— А чай можно?

— Конечно, сейчас.

Сколько это продлится — неизвестно. А я не дописал. Всегда тяну, выпрашиваю лишний день… Неудобно…

— А можно листка три-четыре?

— Что? — Представитель Управления резко оборачивается, глаза у представителя внимательные, недобрые…

— Бумаги листка три-четыре…

— Вы журналист?

— Нет.

— Тогда зачем?

— Нужно тут дописать…

— Что?

— Рассказ.

— О чем?

— Что?

— Рассказ о чем?

— Так, трудно объяснить…

— Попробуйте.

— Я вам дам прочесть.

Представитель уходит.

Народ расположился на койках, кажется, даже доволен. Негромко беседуют с врачами. Врачи очень терпеливы и доброжелательны. Раздали градусники.

— Кровь нужно сдать из пальчика…

— Если надо — значит, надо! — бодро заявляет дама скандального вида. — А скажите, у меня сахар повышен…

— Это другой анализ. Мы вам дадим направление…

— Нет-нет, вот если МРТ…

— Номер вашей поликлиники? Не беспокойтесь, мы позвоним…

Представитель приносит бумагу, ровно четыре листа.

— К утру отпустите?

— Вы поймите… — Представитель говорит со мной, как с ребенком. — Что такое дым? Мельчайшие твердые частицы и газообразные продукты, которые выделяются в воздух при сгорании чего-либо. Чего-либо — а чего? Выясняем… Про «Аум Сенрикё» слышали? А сейчас похлеще есть… Вот вы погулять вышли… Осторожней надо — время сложное…

— Вы чего-то опасаетесь?

— Мы всегда опасаемся… чего-то… Ручка у вас есть?

_____________________________________________

…А гости уже собирались. Они хвалили стол, хвалили папу, говорили, что вот как просто и ведь как красиво, как необычно… Папе было приятно, и он всем рассказывал, что узнал новый способ заварки чая: нужно смешать грузинский, цейлонский и краснодарский, залить чайник на одну треть кипятком, подождать три минуты, ровно три, чтобы не очень распаривался…

И тут появился Некрасов. Глянул на стол и стал задумчив…

Когда все расселись, выпили за папу, Некрасов как-то значительно поглядел на Поженяна (тот тоже был задумчив):

— Гриша, а ведь мы успеем…

— Успеем…

— Вася, ты с нами?

Шукшин вскочил, словно только и ждал команды.

— Вы куда, ребята?

— Мы сейчас…

Вернулись они быстро. Быстро выложили на стол черный хлеб, колбасу, кильки и шпроты. И, конечно, несколько пол-литр.

— Ну, — сказал Некрасов, автор «Окопов Сталинграда», — я, Марлен, хочу за тебя выпить!

И вечер пошел весело и бодро.

Гости утверждали, что никогда, никогда-никогда не ели они такой потрясающей колбасы, таких невероятных шпрот, а про черный хлеб и кильки тут и говорить нечего!

Когда уже мало что осталось, появился Параджанов. Появился, огляделся и тут же отправился на кухню делать яичницу. Он нашел лук, и яичница прошла на ура!

— К нам с утра приходил трубочист. — Папа встал, поднял рюмку. — Говорят, это хорошая примета… Я хочу выпить за трубочиста…

— А разве вы не знали? — напевно спросила пришедшая с Параджановым дама. Она была в вечернем платье, черные волосы распущены по плечам, и на каждом пальце по перстню, старинному, редкой работы и красоты.

— Самая главная колдунья Киева, — представил ее Параджанов. — Колдунья, гадалка, ну и ведьма, конечно…

— Я гадаю по дыму, — объявила Марийка — так звали даму в вечернем платье. — Это очень древнее гадание…

— И сбывается? — спросил кто-то. — С гарантией?

— Вы увидите. — Марийка чуть улыбнулась. — Постараюсь не разочаровать вас…

Нужно было на листочке бумаги написать вопрос, скатать в трубочку и положить на стоящее перед киевской гостьей блюдце. Трубочка поджигалась от свечки, сгорала. Марийка всматривалась в струйку дыма и спрашивала:

— Говорить?

— Да.

На дым она смотрела в зеркало, на отражение…

Первым вызвался Поженян.

— Вы живете вторую жизнь. Первая была лучше…

Потом был Тарковский.

— Большая слава, много горя… Говорить дальше?

Тарковский кивнул.

— Отец…

— Что? — Тарковский напрягся.

— Говорить?

— Да.

— Он не относится к вам серьезно… Вы все готовы перенести, но это выше сил ваших…

Шукшин внимательно смотрел, как догорает его вопрос.

— Вы не о том спросили. Вас это не интересует.

— А что — то?

— Я не скажу. Сами знаете… Оно вас задавит…

— А мне? — Папа подал плотно скрученную трубочку бумаги.

Дым отражался в зеркале как-то вяло, а потом совсем пропал… Бумажка сгорела только наполовину.

— Ну, это не имеет значения… Вас ждет долгая, долгая и счастливая жизнь. Только… Я устала…

— Умоляю! — Шпаликов встал на колени.

— Я устала, могу ошибиться… Хорошо… Вы вдруг останетесь один. И сами решите… как быть…

— Быть или не быть?

— Вы сами решите. Все. Я очень устала.

— В начале лета канул в Лету, — попробовал пошутить Шпаликов, — трамвайным зайцем без билета…

— Не надо шутить. Лето всегда будет к вам благосклонно…

И ведь все сбылось…

_____________________________________________

— Ну, дописали? — Представитель Управления взял листки у меня из рук, заглянул… — Чушь какая-то…

— Это вторая часть.

— А, ну раз так… Можете идти.

Дым оказался совершенно безвредным. Чепуха…

— Зря сидели?

— Нет, — резко сказал представитель. — Вы не знаете, что бывает, что может быть. Я вас провожу…

И уже открыв дверь на улицу, представитель вдруг спросил:

— «Остров сокровищ» читали?

— Конечно.

— Нравится?

— Нравится.

— Ну, с Днем пирата вас.

— Не понял?

— Девятнадцатое сентября — День пирата.

— Да?

— По радио слышал.

— А вам нравится «Остров сокровищ»?

— Не знаю… Давно читал… Все перечитать хочу — нет времени…

— А с этими… любителями фейерверков что?

— Не знаю. Вы за них не беспокойтесь. «Клуб юных шашлычников» в нашем обществе занимает серьезные позиции… К сожалению…

20 сентября 2019 года

Колонка Игоря Хуциева опубликована в журнале "Русский пионер" №93. Все точки распространения в разделе "Журнальный киоск".

Все статьи автора Читать все