Классный журнал

Дымовладелец

02 октября 2019 12:13

Артист балета Сергей Полунин в своей колонке для «Русского пионера» говорит о главном, и уж точно не только для себя: о природе танца и о том, что ты должен сделать, чтобы стать свободным. Оказывается, не только танцевать. А и писать посты в Instagram и Facebook. Сергей Полунин и правда свободен. Иначе он и в этой колонке не смог бы быть таким искренним и легким, как его танец. И так понятно, какая тяжкая работа стоит за этой легкостью.

Я перестал сражаться с танцем. Раньше я испытывал злость во время выступления, но сейчас это ощущение уходит. История с Инстаграмом получилась почти мистическая. Я не мог остановиться и делал посты, которые вызывали все новые и новые волны негатива, но после тех трех месяцев я стал абсолютно свободным человеком. Я думал: почему я ощущаю свободу? И когда я вышел на сцену, я почувствовал, что перестал сражаться с самим актом танца, что больше нет внутренней борьбы. Сейчас я наконец могу сказать, что мне нравится танцевать.

Классический балет очень консервативен. Эта система так и не раскрылась для телевидения и агентов. Все другие виды искусства открываются и не боятся быть популярными. А балет так и остается «в коробочке». Изменить это можно только одним способом — создать альтернативную систему, которая могла бы конкурировать с театральной. Я предлагаю артисту больше денег и больше свободы. Мы можем гастролировать и не привязываться к одной стране и одному месту. В театрах ставят один-два спектакля в год, но самое главное — внутри театра не создается ничего нового. В моих проектах каждый артист — творец.

Приходя в театр, танцовщик становится заложником правил и решений одного человека — директора. Он решает, что ты будешь танцевать, когда, с кем, будешь ли вообще танцевать. А весь мир работает по-другому. Например, у актера есть команда: агент, менеджер, пиар. Когда он получает роль в кино, команда борется за его права. А в театре права артиста никто не защищает, и танцовщик или вынужден принять такие правила игры, или должен уйти. Театр не хочет платить нормальные деньги. А мы можем сказать артисту: «Вот, пожалуйста, выступай в нашем спектакле “Ромео и Джульетта”, гастролируй по миру, зарабатывай, будь свободным». В балете и опере есть большие деньги, просто все привыкли, что танцовщик — самая дешевая сила.

Я не хотел жить по таким правилам, поэтому и ушел из лондонского Королевского балета. И когда ты выходишь за рамки, ты сразу начинаешь мешать — и тебя превращают в плохого парня. А я это сделал, потому что не понимал: почему такие зарплаты, почему нет свободы, почему балет не развивается и не создает ничего нового, почему меня не отпускают выступить в Мариинском театре. Мой уход прямо с репетиции не был спонтанным. Я жил с этими вопросами долгое время, и вдруг все совпало: плохая репетиция, плохое настроение… Я вышел из репетиционного зала и больше не вернулся.

Будущее оказалось за дымовой завесой. И вот тогда и началась борьба между светом и тьмой. В темноту ведь уходишь по чуть-чуть, не замечаешь этих шагов — и вот ты уже закрылся от мира, от людей. Я семь лет уходил в темноту, жил только ночью. После вечернего спектакля до утра бродил по улицам, потом спал весь день. Алкоголь, другие варианты быстрого расслабления незаметно начинают убивать все, что ты выстраивал долгие годы, а также убивают сердце, убивают мозги. Но это легко и весело, ты не замечаешь, как катишься на дно. И в тот момент я думал: какой путь выбрать? Вот я напьюсь — это легко и весело, мне будет хорошо здесь и сейчас. Или встать на правильный путь, начать двигаться вверх и годами идти к какой-то правильной точке. Если выберешь первый путь, то в конце ты будешь разрушен, ты будешь никем и ты будешь абсолютно один, если в принципе доживешь до какого-то возраста.

Это был момент сложного выбора. Я хорошо помню тот день, когда я отказался от всего — и началась чистка системы, которая продлилась очень долго. Я записывал двадцать хороших моментов дня, чтобы вывести себя на сторону света и начать видеть в жизни не только плохое. Мне не хотелось быть плохим, но я читал СМИ и думал: «Ага, вы думаете, что я плохой, тогда я буду очень плохим». Вначале воспринимаешь происходящее как игру, а потом шаг за шагом копаешь себе яму, из которой семь лет не можешь выбраться. Все мы живем между светом и тьмой — бездонной, пустой и очень сильной. Все в мире черно-белое. В каждом человеке есть добро и зло, которое во мне точно сидит, и я знаю, когда оно тянет меня вниз.

Когда я был на темной стороне, я познакомился в Лондоне с настоящим гангстером из Америки. У него были очень интересные суждения и большой жизненный опыт. Он три раза сидел в тюрьме и многое знал о совершенно другой жизни, которая скрыта от глаз обычных людей. Слава богу, что у меня был такой друг, потому что когда рядом никого нет, то темная сторона — это тоже выход. Есть люди — простой народ, рабочие, директора, спецслужбы, президент, — а есть андеграунд. Такая же система, только выстроенная вниз. Мне было интересно наблюдать за этим миром. Я помог этому человеку открыть тату-салон.

В балете татуировки никогда не принимались. В Англии даже работа в обычном офисе могла быть под вопросом, если у тебя на руке татуировка. Я был прикреплен к Королевскому балету и даже думать не мог о тату. Раньше в обществе татуировка воспринималась или как знак, что человек сидел в тюрьме, или как форма протеста. Когда Дэвид Бэкхем сделал татуировку, постепенно в Англии это стало популярным и доступным. Сейчас это просто красота. Даже студенты хореографических училищ начали делать татуировки, что невозможно было представить раньше.

Одна из моих последних татуировок — портрет Путина на груди. С детства я терпел, когда про него говорили что-то плохое. Англия — это главная страна, которая распространяет негатив о России. Даже не Америка, а именно Англия. При этом они не понимают, что весь мир существует по одним и тем же законам, везде есть проблемы и двойные стандарты. Только они думают, что у них все хорошо, а вот в России все плохо. Я терпел много лет, а когда перед выборами негатив достиг своей высшей точки, я пошел в цыганский табор рядом с Лондоном — и сделал татуировку. Это было в день выборов президента в России.

Поиски себя привели меня в кино, которое всегда было для меня загадкой. Мне было очень страшно сделать первый шаг. Я упустил свой первый шанс именно из-за страха. Валерий Тодоровский предложил мне роль в фильме «Большой». Казалось бы, я мечтал сняться в кино, все получилось, но я настолько боялся неудачи, что отказался от съемок. Когда нужно было прийти на первую читку, я проснулся, позвонил… и я даже не помню, какую причину я придумал, чтобы не идти. Через три года, когда агент предложил мне роль в «Убийстве в Восточном экспрессе», ситуация почти повторилась. Всю ночь вместо того, чтобы учить текст, я придумывал отговорки, почему не надо идти на прослушивание. Но в пять утра я решил, что все-таки пойду. Я не знал, что нужно делать, как себя вести, что-то прочитал и поспешил попрощаться. Я был уверен, что мне не перезвонят, но они позвонили и пригласили на съемки. После этого я решил: буду меньше думать. Сказал себе: «Неважно — получится или нет, просто делай».

Дым Отечества мне «сладок и приятен», но я не могу бывать у себя на родине в Херсоне, потому что мне запретили въезд на Украину. Я приехал навестить родственников и только подумал: «Как же хорошо быть дома, надо чаще приезжать», как меня внесли в черный список. Когда я был в Херсоне, один друг попросил меня выступить в Крыму. Я выступил и уже ехал обратно к родным на такси, когда мне позвонили из украинского министерства культуры и предупредили, что лучше не пересекать границу, иначе не избежать допроса.

Я получил российское гражданство, и это не самый простой для меня путь. У меня было много проектов на Западе, в Голливуде мои интересы представляло очень сильное агентство — три тысячи человек верили в меня, горели желанием сделать что-то новое и необычное. Но я всего этого лишился, выбрав российскую сторону. Это опять такой же выбор — между легким и правильным. Оставаться нейтральным больше не получалось. Я вообще считаю, что излишняя толерантность — это очень опасно. Представьте, что завтра придет дьявол и скажет: «Я дьявол. Любите меня». И его примут, ведь надо быть толерантными ко всему. Я стал чувствовать такую опасность на Западе — размывание границ между добром и злом, между мужчиной и женщиной. В Англии теперь все туалеты должны быть общими, чтобы никого не обидеть, никого не притеснить. Разве это не странно? Вы заходите в туалет и видите там и мужчин, и женщин. А если вы пришли в ресторан с девушкой, зачем нужны такие дополнительные испытания в виде общего туалета?

Я связываю с Россией большие надежды, потому что здесь правильная подача ценностей. Путь России мне ближе. У каждой страны есть своя миссия, как и у каждого человека. Я верю в предназначение. Миссия — это то, что ты делаешь лучше всего. Я верю, что есть Создатель, есть природа, есть Вселенная и есть ангелы. Только ощутить это возможно, если у тебя трезвый ум. Каждый день нам посылается много сигналов и подсказок, но если у человека замутненное депрессивное сознание, он не может заметить эти знаки. Чтобы их понять, нужно быть чистым. Все люди — это один общий организм. Между нами сильнейшая связь, о которой мы даже не догадываемся. Мы частицы Создателя, а наша жизнь — это игра, которая заключается в том, что нам надо вернуться рано или поздно к Богу.

Всем людям надо давать второй шанс. Я совершал страшнейшие грехи, но я давал себе второй шанс. Я за исправление людей, за просветление и за любовь. Как раз о просветлении мой проект Satori (который будет представлен в Москве в октябре) — путь человека от неведомого, от темного, от незнания себя до чего-то правильного. И человек проходит этот путь вместе со мной. Это история про каждого из нас.

Я не знаю, сами ли мы выбираем свою миссию или нам ее дают за грехи. Миссия Владимира Путина — создавать баланс в мире. Если бы не он, не было бы баланса. У него есть огромное влияние, абсолютная мощь. Но и ему надо помогать. А многие люди занимаются какой-то ерундой, до конца не понимая ни мир, ни ситуацию, в которой мы живем.

Лично для меня счастье — учить детей. Я всегда хотел открыть балетную школу, и тут мне предложили возглавить Академию хореографии в Севастополе. Мой благотворительный фонд оплатил обучение 14 ребят. Я хочу задействовать детей в своих спектаклях, чтобы они с юных лет были настоящими артистами. Это не про нас и не про меня. Мне все равно — ректор я, просто танцор или дворник. Есть задача, есть дети — и мы будем стараться изо всех сил.

Колонка Сергея Полунина опубликована в журнале "Русский пионер" №93. Все точки распространения в разделе "Журнальный киоск".

Сергей Полунин, satori, балет