Классный журнал
Сергей
Лавров
Лавров
Выстрел в тайге
01 октября 2019 09:00
Министр иностранных дел России Сергей Лавров по просьбе «Русского пионера» написал стихотворение на тему номера «Дым». И получился эпос. Вышла драма в трех частях. В трех четверостишиях. Можно ставить на сцене. И сколько аллюзий. И никаких иллюзий. И при чем тут пожары? Да ни при чем. Копайте глубже. И не играйте со спичками, люди. А то сразу «Дымком» попахивает.
Дымился ствол сосны, дымился ствол берданки,
Трещал в тайге пожар, тайгу окутал смог.
А посреди тайги в охотничьей землянке
Закашлялся во сне невзрачный мужичок.
Проснулся, побежал сквозь дым, как полупьяный,
Наткнулся на ручей, упал, к воде приник.
И вдруг прям на него, как немец из тумана,
С дымящимся стволом выходит дед-лесник.
И выстрел заглушил шум дальних электричек,
Остался у ручья невзрачный мужичок.
В кармане у него нашли коробку спичек
И пачку сигарет с названием «Дымок».
- Все статьи автора Читать все
-
-
09.02.2018Эмигранты — не русское слово 2
-
01.02.2017Проводы года Обезьяны и встреча года Петуха 3
-
04.02.2015Эмигранты — не русское слово 20
-
02.02.2012Водка, пешка, конка 4
-
4
22575
Оставить комментарий
Комментарии (4)
- Самое интересное
-
- По популярности
- По комментариям
Идут века, шумит война,
Встает мятеж, горят деревни,
А ты все та ж, моя страна,
В красе заплаканной и древней.
А.А. Блок
Расшалились пускай вчера, по ожившим кронам ветра,
и до сих пор туч чехарда, всё преградой лучам горда,-
да ведь уже в тени, развесистых берез,
между сережками, лежащими вразброс,-
травинок тоненьких, живой ковер пророс,
что глаз тоску, излечит же от слез и грез.
Что солнце в первозданной синеве, над белизною снежной,
где словно неизвестно о зиме, средь нежности безбрежной,-
пусть же всего лишь грусти ли, печали ль то речи,
но что-то ведь просит, сердце, любя,-
уж коль вдруг дышит осенью, изнеженный вечер,
июньского пика, светлости дня.
Как чем-то темным завороженный,
мир, отраженный в трепетном зеркале луж,-
и чем-то светлым завороженный,
мир, отраженный в трепетном зеркале душ,-
отражаясь пусть в каждом предмете,
в слове лишь же себя мир заметит.
Что и в барашковости, легких туч, снегов ли, облаков,
парящих над лесами и лугами,-
во всем раз что-то есть здесь, от нетленности души стихов,
веками всё царящих над умами,-
будто в зеркало же вглядываясь в слово,
бренный мир себя ведь познает живого.
Шлет шелест прелестный, не так ли лета листва густая,-
наверно, от ветра привет,
что веток повислых, без устали страницы листает,-
не веря в березовый бред,
что осенью стылой, тут словно бы вдруг всё засыпает,
и всё засыпает снег лет?
Что опохмельное безлистье морозов, после осенней гульбы,
коль здесь не зря берез метаморфозы, в судеб основу легли,-
ведь не так ли, точно замерло же, как будто пред дорогой,
порою и осеннее, приветствие листвы,-
вдруг когда уже, что между успокоеньем и тревогой,
вокруг сквозит предзимнее, последнее прости?
Нам мороз бы без ветра, а огонь бы без дыма,
да, увы, раз, наверно, они неразделимы,-
как ласковостью волн любуясь, забыть дано беду любую,
над летом медленным любви, гроза крадется исподволь,-
а коль вдруг грянет не моли, слог не спасет и выспренний,
не возместить в ее крови, теперь потерю искренности.
Не зря же эскадрильи ласточек, проносятся стремительно,
чем-то своим заняты,-
чтоб неказистый мир почувствовал, порой застой в развитии,
не отступая от мечты,-
всего лишь взору разноцветье луга, просто пестрота полей,
но отчего ж в душе сродни недугу, без родной природы сей?
Смириться ли, и будь, что будет,
бороться ли, и будь, что будет,-
кто знает, как дается и когда,
но, будь, что будет, ведь и есть судьба,-
тщетно, чествуя тщеславие, честно можно о себе судить,
не бояться бы бесславия, а бояться песен не сложить!
Невзрачных мужичков в один свозили морг
Казалось бы, тупик, дожди и непогода,
Но вдруг Зеленоград опять окутал смог
Лесник был окружен под Лугою, на даче,
И снайперским огнем был обезврежен он.
В подвале, весь в крови, еще один невзрачный -
Последний мужичок был ранен, но спасён
Маньяк сходил с утра с московской электрички,
Отслеживал, таясь, невзрачных мужичков,
Потом их убивал, подбрасывал им спички,
Пожар скрывал следы и путал следаков.
Четырнадцать имен на бронзовой табличке,
Четырнадцать гвоздик сквозь подмосковный смог.
Невзрачный силуэт, а где-то рядом спички
И пачка сигарет с названием «Дымок»
То не найдёшь и черепок.
Будь там застреленных, хоть «тыщи»
И вороны костей не сыщут.