Классный журнал

Солнечный мальчик

30 июня 2019 16:03

Директор AVRORACLINIC Лиана Давидян в своей колонке рассказывает, как нашла мужчину своей мечты. Он первым сделал шаг, сам познакомился. Остроумный, обаятельный. Душа компании. Но это была последняя их встреча. И не потому, что Рэму шесть лет. Они познакомились в диагностическом центре, где выяснилось, что у мальчика нет шанса на новую встречу.

Весна наступила неожиданно. То есть, конечно, еще начиная с февраля лелеялась надежда, что серое низкое небо, холод и сопровождаемая ими ежегодная затяжная зимняя депрессия закончатся с наступлением весны. Но пришел март, и ничего не произошло. Потом пришел апрель и тоже обманул ожидания. Первого мая вообще выпал снег. Правда, второго растаял, но успел до того испугать почки и бутоны, что они от беспардонного негостеприимства скукожились и попрятались, дожидаясь своего следующего шанса на весну.

Весна неожиданно наступила в Питере, куда мы приехали на один день. Последний «Сапсан» из Москвы, ночь в отеле, ранний подъем и запись на ПЭТ-КТ. Водитель такси, вежливо улыбавшийся при встрече балагур, как-то сразу подсобрался, стал серьезным. Он знал этот адрес и знал, зачем туда приезжают люди. Высаживая из машины, оставил свой телефон, шумно выдохнул и с необъяснимой надеждой в голосе заверил, что все будет хорошо.

Снаружи здание выглядело так, словно пережило не только Великую Отечественную, но и Ледовое побоище. Внутри обстановка была посовременней, из шес-тидесятых. Комната ожидания с традиционно неудобными облезлыми стульями, немытым с зимы окном и обязательным фикусом была заполнена людьми, объединенными заговором молчания. Это в обычной поликлинике люди в очереди взахлеб рассказывают о своих болячках. А здесь все говорили о чем угодно, но не о себе. Скорее, даже не говорили, а обменивались короткими малозначащими фразами и долгими многозначительными взглядами.

Напряженность усилилась, когда пухленькая, «кровь с молоком» медсестра бодрым голосом в дверях сообщила, что аппарат не работает, когда заработает — неизвестно, потому что техники еще не приступили к осмотру.

Неизвестность страшит. А откладываемая на неопределенный срок неизвестность страшит необъятно. На страх перед результатом обследования накладываются обыденные переживания не успеть на поезд и потерять билеты. И это срабатывает как курок, открытый шлюз, через который хлынула волна долго сдерживаемой несправедливой боли. Казалось, воздух вибрировал и заражал паническими мыслями.
А потом появился солнечный мальчик. У него было неожиданно историческое имя Рэм и классическая старорежимная бабушка в сопровождении. Почти сразу выяснилось, что это прабабушка. Что у мальчика есть бабушки, мама с папой и здоровый младший брат, которого они родили взамен Рэма. Он подходил к каждому, здоровался, представлялся и заводил разговор, словно светскую беседу в английской гостиной. Рэму было шесть лет, и я сразу в него влюбилась. Безоговорочно. Он был таким мужчиной, о котором я мечтала. Ну или должен был стать таким лет через двадцать. Море обаяния, чувство юмора и такта, грамотная речь, самоирония и способность растопить любое скованное холодным страхом сердце. И вот уже напряженные мама с дочкой расслабленно улыбаются, и пропадающие билеты на поезд временно забыты, а полубандитского вида суровый парень рассказывает о своей жизни и работе в Люберцах и рот у него до ушей.

Прабабушка суетится, достает какие-то пакетики с травами, размешивает в воде из принесенного с собой термоса и предлагает Рэму. Он, не прерывая разговора, на секунду сморщившись, выпивает эту микстуру и продолжает «интервьюировать» собравшихся.
Я до сих пор жалею, что у меня не было диктофона и я не сообразила делать записи. Эти короткие и спрессованные невыдуманные истории людей были об их жизни без болезни, словно на эти несколько часов ожидания она отступила за стены комнаты, в которой царил Рэм. Прабабушка периодически вздыхала и просила его не приставать к людям, а он, вздыхая в ответ, сетовал на свою «неугомонность», с которой ничего не может поделать.

Мы просидели долго в ожидании починки аппарата. Я успела сводить Рэма в больничный буфет, где мой «кавалер» по секрету рассказал, что ему нельзя конфеты и мороженое, хотя он их любит. Но еще больше он любит бабушку, поэтому не будет ее огорчать нарушением запрета.

Когда мы вернулись, оказалось, что аппарат починили, и очередь стала редеть. Прабабушка Рэма засуетилась и прошептала мне: «Вы знаете, мне 87 лет. Я живу только потому, что за Рэмом некому ухаживать. Его родители устали надеяться и родили еще одного ребенка. А я с ним. Пока».

Я оставила ей все свои телефоны, я просила ее связаться со мной после обследования, я обещала, что приеду в гости к Рэму к ним на Сиреневый бульвар и мы погуляем среди кустов расцветающей весной сирени. Но она не позвонила. У Рэма не было шанса на новую весну.

Колонка Лианы Давидян опубликована в журнале "Русский пионер" №91. Все точки распространения в разделе "Журнальный киоск".

Все статьи автора Читать все