Классный журнал

Ярлыки

15 июня 2019 10:07

Актриса Дарья Белоусова сообщает, что если человека ввергнуть в состояние неожиданности, то целых четыре секунды с ним можно делать все, что угодно. Управлять и направлять. Читатель колонки должен об этом помнить. Потому что неожиданности будут. И внезапные повороты.

Май наполнял воздух цветением, жужжанием и всеми значительными признаками жизни как таковой. А я по 12 часов сидела в театре на выпуске спектакля, наполняя легкие новым текстом, шутками артистов и производным новейшей дым-машины, которая якобы настолько современна, что даже на концертах Мадонны пользуется популярностью и значительным преимуществом перед другими. Когда изредка я поднималась на переход (это такой коридор, который соединяет два здания), где есть окна и где солнечный свет обрушивался на меня с головы до пят, то мне казалось, что я слепну и не понимаю этих радостных людей, катающихся в лодках, проносящихся на самокатах и весело обсуждающих долгожданный финал великой «Игры престолов», занимающей последние годы умы подавляющего большинства. Так вот, пока подростки и солидные мужчины обсуждали, кому же достанется трон семи королевств, я обсуждала, сосиску мне взять в буфете или я успею добежать в обед до модного у нас в районе ресторана «Старик и море» и за 20 минут употребить там осьминога, получив в спину стеб хохочущих товарищей, кричащих, что я адовый мажор и что сожрать сосиски в буфете за 7 минут и поспать 40 минут — это все же лучшее времяпрепровождение в перерыве между шестью часами танцев и шестью часами драматической репетиции. Когда выпускаешь спектакль — это сродни лихорадке или тяжелой простуде: ты не видишь друзей, тебя не интересует вышедшее кино, ты не знаешь, как распорядиться свободным временем, которое длится с 11 вечера до 9 утра. В судороге выделяешь себе 15 минут на принятие ванны, но тут же понимаешь, что все же лучше выпить вина, пробуешь посмот-реть чье-нибудь интересное интервью, но понимаешь, что заснешь через 10 минут и это будет бессмысленно. В итоге ты превращаешься практически в слойку с сыром, подогретую в микроволновке, просто тупишь час и валишься спать. Без единой мысли. В полном вакууме. Не имея ни одного органа восприятия.

Один серьезный учитель по боевым искусствам в свое время рассказывал мне, что у человека в состоянии неожиданности есть четыре секунды, во время которых ты можешь дать ему любую команду, и он ее выполнит. Это применимо даже в самых бытовых ситуациях. К примеру: свадьба, до тебя доходит очередь, чтобы сказать тост, ты встаешь, собираешь внимание и в тот самый момент, когда все смотрят прямиком на тебя, делаешь что-то совсем неожиданное, из ряда вон выходящее, ломаешь стереотип, — да даже просто разбиваешь бокал об пол, — и вот тут есть те самые четыре секунды человеческого недоумения, когда ты можешь дать людям любую команду и она будет выполнена. Только дать эту команду нужно очень волево и уверенно. «Спа-а-ать» — и все заснут. Поверьте. Но на это есть только четыре секунды.

То же самое интуитивно происходило со мной и на выпуске спектакля, с той лишь разницей, что состояние, когда тебе дадут команду, было протяженностью во много часов, и с той разницей, что ты осознанно, как наблюдатель, как созерцатель над самим собой, вваливался в это состояние.

И вот тогда, если ты настоящий созерцатель, вот тогда открываются поразительные нюансы, на которые, когда ты «в силе», ты, вполне возможно, не обратишь никакого внимания. А сейчас, когда нет ничего лишнего, все просто отцифровывается само собой.
Я смотрю на официанта, который дает мне прикурить и улыбается, и вижу, что он ненавидит свою работу, людей вообще и меня в частности, от него пахнет сладким одеколоном, настолько сладким, будто он специально наносит его на кожу, чтобы отпугивать людей и чтобы они не успели вторгнуться в его пространство. Потом перевожу взгляд правее и вижу парня на каблуках, стоящего неподалеку и пришедшего в нашу знаменитую среди молодежи Яму — место пятничного сбора всех неформалов — откопанную стену Белого города. Смотрю на его золотой парик, короткую юбку и агрессивный взгляд. Смотрю, как мимо него проходит бомж, просит сигарету и парень в юбке хамски отталкивает его, дополняя свое движение отборным матом. Смотрю и думаю: почему? Зачем? Почему мы так закрыты и вечно пытаемся являться кем-то другим? Я смотрю на него и пытаюсь представить, каким он был, когда был ребенком. Как он бегал по подворотням и играл в казаки-разбойники, как мама кормила его с ложки кашей и он явно не думал о самоидентификации. Так что же произошло и в какой момент, что он досамоидентифицировался до такого состояния? Агрессии. Может, однажды ему никто не помог? Никто не оказался рядом? Некому было рассказать и быть услышанным? Мне думается, что модные течения времени, все эти духовные практики, коучи и бесконечные курсы саморазвития, как ни странно, диктуют нам полную глухоту и слепоту относительно друг друга. Мы легко соглашаемся и навязываем ярлыки. Мы делаем вид, что мы уверенны и всесильны, особенно если количество денег позволяет нам считать себя таковыми. В компаниях стало неприличным говорить о проблемах или плакать. Почти исчезли кухонные дружеские посиделки и заменились коллективным походом в пейнтбол, квесты или экопарк. Желательно, чтобы музыка играла громче и друг друга было не слышно. Потому что ничего не происходит и разговаривать, стало быть, особенно не о чем. А если происходит, то это лучше выяснить с психотерапевтом, а не сделать шаг навстречу человечности.

Давно ведь никто друг друга не зовет — либо требуем, повелеваем, мол, как же так, я такой хороший, а ты со мной вот так. Но никто не говорит: приди. Помоги мне. Мне больно или мне страшно. Потому что сказать кому-то, даже самому близкому, что мне больно или страшно, кажется уже сразу какой-то слабостью или нытьем. Мы оцениваем себя глазами окружающих и либо не хотим их обременять, либо считаем, что честно сказать, что тебе плохо, — это значит показать всем, что ты не крут. А не крутые сейчас совсем не в моде. Надо быть успешным, веселым, остро шутить, быть уместным, не перебирать с рамками и ощущением чужого пространства, ни в коем случае не позабыть о толерантности, не быть назойливым. Короче, нужно быть средним. Вполне себе средним. Кислое лицо ведь может испортить всем вокруг настроение. И почти уже никто не хочет слышать о твоих проблемах, потому что в современных реалиях и практиках нам долго описывают, что, мол, слушая чужие проблемы, ты негативно влияешь на себя, подключаешься к плохой энергии — энергии неудачника, а значит, в какой-то степени становишься им сам. Поэтому лучше быть позитивным. Позитив тоже, конечно, знаковое слово времени. Как и гребаная толерантность. Это все будто про одно — про отсутствие собственного взгляда или про засовывание его себе куда поглубже. Нет, не подумайте, я, конечно, не за то, чтоб беспричинно хамить людям, высказывая свою, видите ли, точку зрения. Как тот парень на каблуках в Яме. Но я и не про то, что нельзя вести горячий спор, потому что он, по чьему-то мнению, лишен мифической толерантности. Помните недавний скандальный фильм про Майкла Джексона, прогремевший на полмира? Два взрослых чувака на полном серьезе рассказывают со всеми подробностями, как Майкл лизал им попки, ставя лицом к окну, в котором они видели Питера Пэна. Серьезно??? Камон. И люди (мои знакомые, в частности) на полном серьезе кричали после этого фильма, мол, какой кошмар — нам казалось всегда, что он (Майкл) ангел, а на самом деле был демоном. Он нас всех нае…л. Моему возмущению не было предела. Во-первых, Майкл Джексон умер и не может защищаться. Во-вторых, двое здоровенных дядек отлично хайпанули, заработали бабла на имени человека, который дал им все. И они это «все» брали. И родители их брали. И психика у них, как мы видим, не особо поломалась. И если честно, я бы начинала этот фильм не с милого приветствия со слезой в глазу: «Здравствуйте. Меня зовут Билли или Вилли», а с жесткой правды, которая звучала бы: «Здравствуйте. Меня зовут Никто». Да, нетолерантно, зато честно. Потому что если поставить на одну чашу весов то, что Джексон сделал для музыкальной культуры и нескольких поколений, а на другую чашу несколько якобы несчастных попок, выросших на его бабле, то я выберу Майкла. Потому что паре попок никогда не понять таланта. Никогда не извлечь из себя свет, который прорвал бы Вселенную от Земли до черной дыры. И паре попок никогда не изменить мир. Вот и все. Они могут только повесить ярлык. Но никогда не шагнут в бездну, а значит, никогда не увидят свет, а значит, никогда не шагнут друг к другу и не получат шанса на полет.

Колонка Дарьи Белоусовой опубликована в журнале "Русский пионер" №91. Все точки распространения в разделе "Журнальный киоск".

Все статьи автора Читать все