Классный журнал

В топку канон

08 марта 2019 13:11

Актрису Дарью Белоусову далеко уводят мечты. Отрывают от реальности. Почему-то всех это тревожит. В колонке для «Русского пионера» Дарья поначалу тоже поддается этой тревоге, но потом успокаивается. Она понимает, что ее мечтательность — из детства. Ее непрактичность — шанс остаться в детстве, в том детстве, где все живы и любят тебя.

«Когда ты загнан и забит».
А.А. Блок. «Возмездие»

Я сейчас пишу этот текст, наверное, больше для себя. Хотя, как водится, то, что ты пишешь для себя, может помочь кому-то другому. Сегодня две подруги подряд предложили мне сходить к психиатру и попить транки. А другой человек сказал, что я шизофреник. Have a nice day, как говорится. Еще одна близкая подруга, увидев, какие перепады со мной могут происходить от незначительного действия другого человека, сообщила, хохоча, что у меня маниакально-депрессивный психоз в ускоренной стадии, то есть состояние нижнего днища нижнего ада сменяется состоянием легкого всеобъемлющего веселья с разницей в несколько часов. Она, знающая меня с 16 лет и прошедшая десятилетний курс ведущих психиатров в разных странах мира, вдруг сказала: та-ак… ну все же из детства. Я вижу три проблемы:
1) любовь как вид психологического насилия;
2) спасание;
3) поход в осознанный расстрел.

Мол, ты, говорит, вечный камикадзе и там, где все супер, ты не работаешь. Ты не чувствуешь свет без всей этой тьмы. И тебе наконец-то попалась крупная рыба. Самая крупная из всех, кого я знаю. Найди, где ты видишь бонусы от этой ситуации? В чем твой тайный код? Иначе ты бы не пребывала в ней. И найди код того, в частности, что пики счастья у тебя находятся в той же коробке, что и лютейший разрушающий п…ц. Это все из детства.

Ок, подумалось мне. В детстве моя мама, любимая моя мама, которая мудрейший и гораздо более земной человек, чем я, говорила мне: «Ой, Даш, ну что ты лежишь мечтаешь?! Иди пол помой. Делом займись, в конце концов. Так и будешь “обломовщиной” лежать?»

А я лежала себе, читала с трех лет книги, и с книгами мне было интереснее всего. Они меня понимали. А я их. В книгах были настоящие герои. И я проживала вместе с ними их невероятные победы и поражения. У меня был шеститомник сказок разных народов, и лет в семь я знала его практически наизусть, перечитывала и перечитывала. И лежала на диване. Училась я хорошо. И предпочитала сделать по-быстрому домашнюю работу, даже на два дня вперед, чтобы снять с себя этот груз и вволю предаться книжным путешествиям, лежа на диване. «Легенды и мифы Древней Греции» Куна я тоже освоила лет в восемь. И как-то было странно, что реальная жизнь не так раскрашена, не происходят в ней те невероятные события, которые творились в моей неиссякаемой фантазии. Нет места в ней для того, чтобы быть прикованным, как Прометей, на скале. Или бороться с грифонами тоже не особо удавалось. И получалось, что реальная жизнь отходила как бы на второй план, уступая место великим иллюзиям. В которые я, кстати, верю до сих пор. Всегда говорю друзьям в тостах на праздниках слова: «И чтобы иллюзии не покидали вас!»

Но тогда, в детстве, мне казалось, что никто меня не понимает. Разве что Геракл и Ной. И, конечно, Герда. Вот она моя подруга, даже не по-друга, а я и есть. И мама по-прежнему повышала тон и строго говорила мне: «Даша! Встань и вымой посуду! Ты совершенно не приспособлена к жизни. Так нельзя». Надо признаться, что я до сих пор думаю, что мои дворянские корни играют тут немаловажную роль. Просто они миновали пару звеньев рода и воплотились во мне. Вообще-то отличное сочетание: с одной стороны у меня древний дворянский род, а с другой — человек, севший за групповое изнасилование и застреленный в спину при попытке побега. Так и живем в этом сочетании. Я, кстати, не зная этой истории — про побег, — часто ловила себя на мысли, идя по улице, что сейчас кто-то ррраз и вдарит мне в спину огневым залпом. Я даже пулю чувствовала. Будто она однажды уже входила в мое некрупное белое тельце.

И вот как-то раз я так же лежала дома, а на кухне зазвонил телефон. Мама ответила, и я услышала, что парень из параллельного со мной класса Кирилл спрыгнул с крыши. Это был шок. Ужас. Нам восемь лет. Но, с другой стороны, крупность этого поступка сквозь приз-му детского восприятия вызвала во мне даже уважение. Да. Уважение, пожалуй, больше, чем страх. Потому что это был поступок. А не серые будни. Я лежала и представляла, как он это сделал. Стоял на краю и шагнул. Из любопытства. А может, он полюбил кого-то!? Может, меня? Но нет. Меня вроде точно нет. Я бы почувствовала. Хотя… Но это «хотя» мне уже не так понравилось, потому что от природы у меня почти мужская психология. Мне с детства было очень важно, чтобы Я любила. И еще… чтобы объект доставался мне не сразу. Это важно. Потому что если сразу — мне быстро надоест. Я съем его как самка паука, пожирающая самца. Мне нужны сила и сопротивление. И сложность. Чтобы я успела взлететь в эмоциональные качели и чтобы достался мне объект на пике. Но так почти никогда не бывает, кстати. Это подарок, если так. И высший пилотаж объекта. Вот такая сложносочиненная конструкция.

— А что говорил твой папа? — спросила меня вдруг подруга. — Ну, в смысле, он тоже говорил: иди помой пол, вымой посуду? Или что?

Я задумалась. Подруга хорошо меня знает, правда, папу она не знала, он же умер, когда мне было двенадцать, а мы с ней познакомились в шестнадцать. Так вот, она хорошо меня знает и задала самый больной вопрос где-то в середине разговора. Чтоб я успела потерять бдительность. И ответить, не защищаясь.

— Папа? Нет… Я помню, мы решали задачку по физике. И была определенная схема ее решения, которой нас учили в школе. А папа брал и виртуозно решал все это, минуя заданные правила. Я, помню, раздражалась, кричала, что, мол, папа, ты вообще не так все делаешь. Нас не так учат это решать. Так неправильно. На что он говорил: «А не бывает правильно или неправильно. Ты хочешь канона? Его нет. Нет канона. Решай так, как ты хочешь. Ответ же правильный? Правильный. Значит, ты можешь использовать любые варианты. Фантазируй. Не работай в схеме». Вот так до сих пор и не работаю.

— Ну вот… уже ближе… — говорит подруга. — Ты же вообще такой человек… Я помню, ты как-то сказала мне: я съела сто шоколадных конфет. Тут такая тема: кто-то жрет, кто-то колется, кто-то в зависимых отношениях. Так какой бонус?

К моменту ее вопроса у меня сильно защемила невралгия где-то в районе сердца, и я спокойно говорю:
— Мне кажется, что я ловлю кайф от того, что я особенная. От того, что, типа, никто не может чувствовать так, как я. И я, таким образом, встаю в один ряд с Пушкиным, Цветаевой и Гете. Я ищу в них адептов. Будто мы вместе. Будто мы те самые, которые, как говорил Кафка, «в детстве приняли превосходное за норму». И думаю, кстати, что это данность. Просто в детстве она была неоформленной, а потом я встретила гения — человека, который просто взял меня за руку и сказал: все так и есть. Ты все правильно чувствуешь. И получается, что это было всегда. Я просто хочу следовать этой данности. У меня есть этот шанс. Использовать ресурсы на максимуме. Это будто бы я — свет. Шар света. И вижу где-то в углу еще один световой клубок. И я должна соединиться с ним, чтобы стать больше. И увеличить свет. Потому что тьме всегда легче. Она действует быстрее. А свет — это трудный путь. И все в сказках правда. Мы, даже будучи взрослыми, знаем, что правда. Или… будто я рыцарь и, когда вижу «своего», пусть в очень разбитых латах, мне нужно срочно дать ему руку, даже несмотря на то, что войска противников уже наступают, даже несмотря на то, что мой рыцарь не просит о помощи. И даже отказывается от нее. В топку канон. Я спасаю «своего». Чтобы победил свет. И я никогда не думала, что я обычная девочка. Это дудки. И, наверное, я всегда втайне радовалась, что это не так.

А может, все это рыцарство —
это попытка сказать просто:
ПАПА, Я ТЕБЯ ЛЮБЛЮ!
Я с тобой.
Я все поняла.
Ты не ушел.

И я, маленькая рыжая девочка, достаю свой огромный железный меч и рублюсь им за нашу правду, хоть он мне и тяжелый, хоть мне и больно, но я справлюсь. У меня есть шанс. Как и у вас всех. Загляните в свое детство. И в ж… каноны и транквилизаторы.

Колонка Дарьи Белоусовой опубликована в журнале "Русский пионер" №89. Все точки распространения в разделе "Журнальный киоск".

Все статьи автора Читать все